Читать книгу "Прощай, Ариана Ваэджа! - Стелла Странник"

Этот вечер представлялся ей поворотным событием в жизни. Как будто бы шла до этого по тротуару, не торопясь и не задумываясь о том, что ожидает там, за углом. А мимо мельтешили какие-то скучные серые люди. И проезжали старомодные машины и примитивные повозки… Было так пасмурно и неуютно, словно в бесконечный моросящий дождь. Шла и шла… И вдруг — увидела перекресток, расцвеченный гирляндами огней. Здесь прогуливаются счастливые празднично одетые люди, а мимо проезжают шикарные яркие автомобили и царские позолоченные кареты. И замирает восторг на губах только при виде этой картины!

Нет, конечно же, Вера не чувствовала себя обделенной судьбой. Воспитывалась она пусть и не в особой роскоши, но в стабильном достатке, а именно в нем и сколачивают приличное состояние. Не было у нее ни обиды на близких, ни ощущения разочарования от совершенных в детстве, да и в юности тоже — поступков. Тогда самостоятельность? Скорее всего, ее и не хватало! Она привыкла к сильной поддержке Валерия Петровича Арзамасцева и ощущала себя очень неуютно, когда он надолго уезжал, как, например, сейчас — опять в Афины, и опять — на несколько месяцев. Настолько привыкла, что, принимая любое решение, всегда задавала себе вопрос: а как посмотрит на это отец? Вот и сейчас, собираясь на встречу с Павлом, тоже спросила себя об этом. И — не получила ответа.

* * *

В семь часов, как и договаривались, он подъехал к Большой Пушкарской. В принципе, она могла бы спокойно доехать до его дома, на Невский проспект, и сама, но именно сегодня Кондратьев обещал вернуть преподавателю Женского педагогического института Орлову фотоальбом по истории Санкт-Петербурга, который брал для подготовки к конференции в рамках трехсотлетия Дома Романовых. А Вера жила совсем рядом с институтом. Почему бы и не заехать?

На бархатистый беж, купленный сегодня у Аннет, она накинула легкий укороченный жакетик, чтобы не шокировать своего кавалера. Нельзя предстать перед ним в новом стильном образе в первые же минуты свидания, нужно раскрывать этот образ постепенно. Тот злополучный ридикуль с такими же, как на платье, ирисами, без дела валявшийся на верхней полке платяного шкафа, как и ожидалось, отлично подошел к обновке. Шляпка? Да, как же без нее? Ну, а уж японским веером девушка злоупотреблять не стала — все же не на официальный раут собралась.

— Верочка! Приветствую! — Павел подъехал вовремя и махал ей рукой из машины, привлекая внимание. Эх, обратил внимание на то, что шла она, задумавшись.

— Прекрасно выглядишь! — не дав ей ответить, продолжил он. — Даже не ожидал, что увижу не учительницу… а… — он не находил подходящего слова.

— Привет, Павел! — весело ответила она, резко изменив грустное выражение лица. — А у меня закончился учебный год, так что учительницу ты еще долго не увидишь!

— А ты ведь еще и частные уроки даешь?

— Да. Но летом многие дети уезжают за границу…

— Понятно… — Павел помог Вере удобно устроиться на заднем сиденье и сел за руль. — Сегодня я — за водителя! Куда желаете, мадам?

— Конечно же — в Париж! — подыграла ему Вера. — Там сейчас начались «Русские сезоны»!

— О-о-о, мадам, вы интересуетесь не только персидским языком?

— Je parle français! — ответила она.

— Super! Magnifique! Я восхищен!

Павел вполоборота посмотрел на Веру, остановив свой взгляд уже не на платье, как это было до этого, а на ее глазах — двух бездонных карих озерах. Они горели азартом, необычайным восторгом, самозабвенностью… Ее глаза сейчас так походили… Стоп, где же он видел точно такие кофейные омуты?

— Я ведь и французскую музыку люблю! — добавила она. — Видела у тебя в гостиной граммофон… Только почему-то не включил его прошлый раз…

— Какой там граммофон, когда Олег весь вечер просидел в обнимку с пианино?

Вера вздрогнула, вспомнив жуткие предсказания этого концертмейстера-астролога.

— Ты с ним дружишь?

— Как сказать… Особых чувств к нему не питаю, а… иногда вот… где-то наши пути и пересекаются…

«Слава Богу! — подумала Вера. — Навряд ли светило науки Королев наябедничал Павлу о том, что я интересовалась Полиной! А впрочем, какое сейчас это имеет значение?»

Увидев каменные ступеньки знакомого парадного подъезда, Вера прервала свои размышления. Павел подал ей руку, помогая сделать шаг на мощеную дорожку, и она с легкостью бабочки преодолела это расстояние.

* * *

В гостиной было еще светло. Июньское солнце не торопилось на покой, словно не хотело прощаться с нашими героями и яркими лучами пробивалось между не до конца зашторенными темно-серыми портьерами. Вера бросила беглый взгляд на тяжелую массивную мебель — приземистый зеркальный шкаф, стол с крутыми углами и под стать ему стулья с высокими спинками. Мебель очень походила на его хозяина — такого же основательного, фундаментального… По крайней мере, так казалось Вере. А вот тот самый диван, в тон портьер, на нем в тот день сидели две дамы — в ярком пунцовом наряде Полина Сандалова и в бледно-оранжевом — Леночка Протасова. Так мало времени прошло с тех пор, а все словно поменялось местами… Полина повредила свое личико с тонкой кожей и выразительным греческим носиком и лежит до сих пор в больнице. А Лена… да, она очень даже неплохо устроила свою судьбу, встретив Олега. А казалось бы — все будет наоборот: первую ждет феерическое счастье, а вторая так и будет оставаться в тени.

Вера подошла к дивану и, сначала нерешительно, а потом с полной уверенностью хозяйки положения устроилась на нем. «Видимо, в этом месте и есть какая-то мистика, — подумала она. — Посмотрим-посмотрим…» и повернулась лицом к Павлу. Он в это время подошел к граммофону.

— Включить французскую музыку?

— Конечно!

— А что тебе больше нравится: легкий, водевильный жанр или более изысканный, современный? Ты как относишься к музыкальному импрессионизму?

— Ты знаешь, Павел, в художественном творчестве я его воспринимаю…

«Фу-ты, как скучно сказала — как на лекции…» — подумала она.

Вера расправила складки на платье и закончила фразу:

— Я обожаю художников-экспрессионистов! Но вот в музыке… Пожалуй, еще не перестроилась…

— Да ладно, понятно! Пусть поиграет Оффенбах, я схожу за фруктами.

Легкая лирическая мелодия, веселая, но пока еще не азартная, совпадала с ее беззаботным и немного воодушевленным душевным состоянием. А романтические музыкальные нотки настраивали на сентиментальность, мечтательность. «Эх, вот сейчас бы тоже оказаться в Париже, побродить по Королевской площади, заглянуть в модные магазины…», — цветными бабочками витали в голове мысли.

Зашел Павел с подносом в руках, на котором стояли пустые фужеры и хрустальная вазочка с нарезанным ананасом, а рядом лежали миниатюрные десертные вилочки.

— У меня есть сухое белое… Привез из Франции… — и он направился к шкафу, где, скорее всего, находился бар.