Читать книгу "Лучшие истории любви XX века - Елена Прокофьева"

Вера Холодная в гробу

Для Харитонова и всей съемочной группы подготовка к фильму оказалась действительно тернистым путем… Но в итоге с превеликими мучениями фильм был снят. В нем не было какого-то четкого сюжета – просто некоторые события из жизни Веры Холодной, вехи ее кинематографической карьеры. И тогда пришла слава – к которой, впрочем, все они уже привыкли.

«…Надо отдать справедливость нашему частному предпринимательству: в поисках новых фильмов они ездят в Константинополь, Марсель, Италию, получают американские фильмы. Публика же, однако, предпочитает картины, в которых участвует Вера Холодная. Даже такая блестящая французская картина, как «Десятая симфония», исключительная по фотографии, по кинематографической технике, по световым эффектам, прошла безо всякого успеха. Публика требует только Веру Холодную. И если какой-нибудь театр не дает сборов, стоит только поставить картину с участием Веры Холодной, как перед кассой вырастают очереди. С большим успехом прошла картина «Тернистый славы путь»…» – писал критик из «Киножизни».

Надо сказать, что публика на самом деле ждала от фильма каких-то сенсаций, раскрытия интимных тайн… И как ни парадоксально это звучит, несмотря на успех фильма и полученную от него прибыль, зрители были разочарованы. Веру Холодную обожали, но никто не хотел верить, что она действительно такова, какой предстает в интервью и рассказах знакомых, что она действительно верная жена и любящая мать. От звезды всегда ждут чего-то необыкновенного… Какой-то сладостной, страшной, будоражащей воображение тайны. А здесь все было так просто, так чисто, так обыкновенно! И как не верили газетным статьям – так не захотели поверить и фильму. Веру Холодную предпочитали видеть иной – роскошной, загадочно-порочной, но вместе с тем доступной. Такой, какой она представала в песенках Вертинского: все знали, какие из песенок посвящены ей, а значит – о ней… Таинственный малаец и лиловый негр, подававший актрисе манто в притонах Сан-Франциско, были, конечно, интереснее Владимира Холодного – скромного юриста и героя войны.

После «Тернистого славы пути» киноателье Харитонова выпустило экранизацию классического романа Гвидо де Вероне «Женщина, которая изобрела любовь». Вера Холодная сыграла главную роль Антонеллы, и по мнению критиков, эта роль ей не удалась… В вину королеве экрана вменялось то, что она была «слишком искренна в изображении любви». Коварства недоставало ее Антонелле. Недостаточно она была рассудочна и распутна, когда лгала мужу, когда после пылкой любви к поручику Джилли опутывала своими сетями старого герцога… Ее Антонелле хотелось верить. Ее Антонеллу невозможно было презирать и ненавидеть. В общем, не удалась роль, и все тут! Даже у королевы экрана бывают неудачи.

А между тем эту свою «неудачную», искреннюю и любящую Антонеллу Вера Холодная создавала в нечеловеческих условиях. В Москве было объявлено военное положение, электроэнергии не хватало на все объекты, снимали в спешке, по ночам… Оператор Леон Форестье вспоминал: «А. Рылло был до того изнурен работой, что засыпал прямо на ходу. Однажды, приехав по какому-то делу на фабрику Харитонова, я зашел в павильон, где режиссер Висковский репетировал с Верой Холодной сцену для картины «Женщина, которая изобрела любовь». Свет был поставлен, измученный Рылло блаженно спал на стуле около аппарата. Понятно, что при такой постановке дел литературные и художественные достоинства картины не могли быть высокими».

Операторы засыпали, режиссер нервничал и срывался, королева экрана целые сутки проводила в гриме, от электрического света у нее воспалялись глаза, от постоянного недосыпания начались ужаснейшие головные боли. Она нередко теряла сознание, приходилось посылать за врачом… Но придя в себя, она вставала и снова играла. Без жалоб, без капризов. Вообще все запомнили, что в те тяжелые месяцы 1918 года она была неизменно ровна, ласкова и дружелюбна, словно все было как обычно…

А ведь за ней – как и за другими известными русскими артистами – уже охотились зарубежные кинопромышленники. Пока кино было немым, знание иностранного языка и хорошее произношение еще не было обязательным условием работы за границей. Главным в актере оставалось лицо, пластика, талант… И известность!

Вера Холодная была популярна и за границей. Афиши с ее портретами висели не только в Европе и в Америке, но и в мусульманской Турции, и в экзотической, закрытой для иностранцев Японии… Причем на турецких афишах в лице Веры Холодной появлялось что-то восточно-знойное, а на японских ей рисовали чуть раскосые глаза. Королеву экрана приглашали и в Америку – там собирались снимать серию фильмов по произведениям русской классики. Немецкие кинопромышленники предлагали Холодной и Руничу баснословные гонорары за съемки в Берлине, и еще больше – за контракт на десять лет. Кинопромышленник Тиман, когда-то не оценивший Веру Холодную, теперь предлагал ей перейти в его киноателье, чтобы уехать в Европу. Тиман уже понял, что все происходящее теперь в России очень серьезно. Что это – надолго, а может быть, и навсегда… Он понемногу переводил производство за границу, уже начал строить павильон в Берлине, у его киноателье появился адрес в Париже…

Вера на коллекционной открытке

Вера Холодная отказывалась от всех этих заманчивых предложений. Казалось бы – что может быть лучше? Уехать, увезти семью, девочек! Жить где-нибудь в домике под Парижем в покое, довольстве, тепле, пожиная плоды своей мировой славы! Но нет, она не хотела. Возможно, не могла оценить серьезности происходящего, думала, что это все скоро кончится… Возможно, была просто-напросто искренней патриоткой – как и ее муж, как и многие, многие люди тогда… Сейчас такое идейно-патриотическое объяснение ее поступков кажется фальшивым. В него трудно поверить. Большинство нынешних звезд с радостью променяли бы всю необъятную Родину не то что на домик под Парижем – на квартирку в самом захолустном парижском районе!

Впрочем, теперь ведь и нет таких звезд, какой была Вера Холодная! Кого из наших нынешних знают и чтят – там?! Теперь нет ни звезд таких, ни таких людей…

А тогда – были…

Такие, как Вера Холодная, верившая в Россию до конца!

Такие, как княгиня Мещерская, потерявшая все и оставшаяся вместе с четырнадцатилетней дочерью в России – рядом со своим народом. Княгиня, когда-то владевшая несметными богатствами, поместьями, дворцами, в юности певшая в «Ла Скала», работала поварихой и спала на дощатом полу, подложив под голову сверточек с одеждой! Те, кто читал мемуары Китти Мещерской, помнят эту историю. А на заре перестройки эти мемуары, напечатанные в «Новом мире», прочли, должно быть, все, кто вообще что-то читал! Княгиня Мещерская искренне любила свой народ и искренне считала себя виноватой в «многовековом угнетении».

И не она одна – Великая Княжна Ольга Николаевна за несколько месяцев до расстрела написала из заточения письмо, которое потом влюбленный в нее поэт Сергей Бехтеев переложил в стихи:

Отец вам просит передать,

Не надо плакать и роптать,

Дни скорби посланы для всех

За наш великий общий грех…

Какой грех могла иметь за собой эта девушка? Нам теперь уже этого не понять… Она ведь и не жила почти! Не наслаждалась роскошью, не танцевала на балах! Ничего этого не было… Только детство – а потом сразу война, тревога за «доброго папу» и «милую маму», тревога за слабенького младшего брата, бесконечная тревога, и госпиталя, и уход за ранеными, – причем Великие Княжны и Княгини не просто присутствовали и позировали для фотографий, а действительно выполняли самую тяжелую, самую грязную сестринскую работу!

Повторю: нам, нынешним, этого не понять. Они были другие.