Читать книгу "Елизавета Тюдор - Ольга Дмитриева"

Будущая Британская империя начиналась в Плимуте — порту на западном побережье Англии. Ее крестными отцами стали местные мореходы Уильям и Джон Хоукинсы, крестной матерью — королева Елизавета. Как это часто случается, в начале великого предприятия лежали деньги. В 30-40-х годах XVI века Уильям Хоукинс подвизался в весьма прибыльной торговле между Африкой (куда он пробирался, нарушая португальскую монополию) и Бразилией. Он покупал в Гвинее рабов и вез их на продажу европейцам-колонистам в Новый Свет. В дело включились его сыновья, и оно превратилось в синдикат, в который охотно вкладывали деньги местные джентльмены и купцы. Однако с годами проникать в испанские колонии становилось все труднее. Никакие ссылки Хоукинса на личное знакомство с королем Филиппом, на дружеские чувства к испанскому народу и необходимость развивать взаимовыгодную торговлю не действовали на испанских губернаторов: его гнали, а иногда и отбирали товар. Во время одного из таких вояжей, вынужденный спешно покинуть Карибский бассейн, он попутно исследовал и описал побережье Флориды.

Два особенно обидных инцидента произошли с моряками из Плимута в 1566 и 1567 годах. В первом случае испанцы обманным путем захватили товары маленькой экспедиции, состоявшей всего из двух суденышек. Они, должно быть, долго смеялись над тем, как ловко провели «английских еретиков», не подозревая, что только что нажили себе смертельного врага, который воздаст им сторицей. Им был молодой моряк по имени Фрэнсис Дрейк — младший из двух капитанов, потерявший свою долю и пылавший праведным гневом по возвращении в Плимут. На следующий год он присоединился к солидной экспедиции Джона Хоукинса. В нее были вложены большие деньги, и не только частных лиц. Сама королева Елизавета, хорошо знакомая с Хоукинсом-старшим и любившая слушать рассказы морского волка о его плаваниях в экзотических морях, где «летучие рыбы залетают в паруса корабля», вложила в это предприятие собственный капитал и снарядила два корабля. Прибыв в испанские колонии, Хоукинс всячески подчеркивал, что это флот «ее величества королевы Англии», что, однако, не спасло его от вероломного нападения испанцев. Английские корабли стояли на якоре в бухте Сан-Хуан-де-Улуа, когда появился испанский флот. У англичан было достаточно ядер и пороха для стычки, но Хоукинс не хотел затевать конфликт. Несмотря на то, что поначалу им гарантировали безопасность, новый вице-король Мартин Энрикес приказал атаковать «еретиков и контрабандистов». Лишь два корабля успели спастись, остальные были взяты на абордаж и сожжены, а их команды вырезаны. Но на первом корабле ушел Дрейк, на втором — Хоукинс. Теперь у Испании появилось уже два заклятых врага. В Плимуте их обоих выслушал старый Уильям Хоукинс и отправил к королеве рассказать о том, что они пережили.

Елизавета не меньше их была озабочена потерей своих людей, кораблей и денег. Однако судьба послала ей быстрое утешение в виде испанского флота, груженного золотом, который направлялся в Нидерланды к наместнику испанского короля герцогу Альбе. Его прибило штормом к английскому берегу, и королева, пользуясь случаем и расплывчатыми нормами морского права, наложила руку на это сокровище, достигавшее 100 тысяч фунтов стерлингов. Дипломатические препирательства по этому поводу затянулись надолго, не вылившись, однако, в настоящий конфликт между двумя державами. Елизавета впервые узнала вкус испанского колониального золота.

Дрейк же тем временем объявил свою персональную вендетту испанцам. Этот коренастый, круглолицый, краснощекий крепыш с лицом простака и манерами аристократа стал в 70-х годах самым авторитетным капитаном на всем западном побережье Англии. Набрав великолепную команду, он в 1570 году отправился в разведку к американским берегам: выследил пути, по которым караваны мулов везли золото из рудников Перу, устроил несколько тайных складов, чтобы воспользоваться ими во время следующего рейда. Его час настал весной 1572 года, когда Дрейк на двух кораблях появился у берегов Панамы. Он очаровал местных индейцев и вместе с ними устроил страшный переполох на караванных путях и по всему побережью, захватил испанский галеон, шедший из Сан-Доминго, и два фрегата из Картахены и отбыл, позаботившись, чтобы его имя навсегда запечатлелось в памяти испанцев. Отныне и навсегда он стал для них El Draque — Драконом. Плимут встретил его ликованием, официальный Лондон — с плохо скрываемой радостью, королева — с дружеской улыбкой. Дрейк становился национальной легендой, притом протестантской легендой, победителем «напыщенных испанцев» — католиков, врагов истинной веры. Его обожали, им восхищались, знаменитый барабан, сопровождавший Дрейка во всех походах, превращался в протестантскую святыню.

Энергия в Дрейке била через край, этому англичанину уже становилось тесно в Атлантике. Когда он находился в Панаме, на узком перешейке, разделяющем Атлантический и Тихий океаны, то, по преданию, взобрался на дерево, чтобы увидеть безбрежные просторы, открывавшиеся к западу от Америки. Завороженный этой картиной, он поклялся, что скоро эти воды увидят английский флаг. Обет Дрейка — часть великой английской национальной легенды. Но правда и то, что он был принесен, и то, что он был выполнен.

В 70-х годах между Англией и Испанией развернулась странная, не объявленная ни одной из сторон война на морях. Испанцы арестовывали английские корабли всюду, где могли, торговля между двумя странами практически замерла из-за постоянных конфискаций товаров и пиратства. К берегам Америки один за другим уходили полуторговые-полупиратские экспедиции Хоукинсов, Дж. Нобла, Г. Хорсли, Э. Баркера, Д. Оксенхэма, участники которых, если фортуна улыбалась им, возвращались с богатыми «призами», если нет — оставались болтаться на реях. Официальные Мадрид и Лондон предпочитали закрывать глаза на «частные» войны своих беспокойных подданных, в крайнем случае ограничивались формальными протестами. Елизавета на все ноты испанского посла лишь пожимала плечами и убеждала его, что это шотландские пираты прикидываются англичанами, чтобы бросить тень на миролюбивых подданных английской короны.

Королевой тем временем все сильнее овладевала лихорадка авантюрных морских вояжей. Дело было, разумеется, не в романтике дальних плаваний. Ее казна была пуста, а контрабандная торговля, равно как и грабительские экспедиции в Новый Свет, приносила неплохой доход на вложенный капитал. Ее отец Генрих VIII знал тысячи способов, как растратить деньги, и придумал только один, как пополнить казну, — отнять земли у собственной церкви, и это был откровенный грабеж. Елизавета была не только дочерью своего отца, но и внучкой своего деда — скопидома Генриха VII. Она нашла способ добывать деньги, не грабя при этом своих соотечественников; а до чужих подданных, притом католиков, ей не было дела.

Около 1575 года Ф. Дрейк поведал королеве и совету о своей сокровенной мечте — обогнуть Американский материк, выйти в Тихий океан и напасть на западное побережье Америки, где расположены фантастически богатые рудники Перу. Только Уильям Сесил опасался последствий этой «глобальной» авантюры; Лейстер, Хоукинс, произведенный в казначеи адмиралтейства, новый государственный секретарь, убежденный протестант Фрэнсис Уолсингем — все были «за». Кристофер Хэттон, очередной фаворит Елизаветы, хотя и не был рьяным протестантом и даже, напротив, симпатизировал католикам, тем не менее активно включился в финансирование экспедиции и стал одним из самых щедрых патронов Дрейка. Сама королева колебалась недолго — вложила собственные деньги и снарядила два корабля. Предприятие окончательно приобрело официальный характер.