Читать книгу "Феномен Фулканелли. Тайна алхимика XX века - Кеннет Райнер Джонсон"

Шах пишет:

«Камень в суфизме есть дхат, субстанция, которая столь могущественна, что трансформирует всё, что входит с ней в соприкосновение. Это сущность человека, содержащая частицу того, что мы называем Божественным. Это „сияние“, способное вознести человечество на следующую ступень».[146]

Далее Идрис Шах продолжает развивать интерпретацию алхимических субстанций в категориях суфизма, но нам придётся на некоторое время отвлечься от них. Суть в том, что Парацельс был фактически ещё одним странствующим Посвящённым, Учителем и целителем в правильном суфийском смысле слова. Как и для других подлинных ищущих, получение золота было для него лишь побочным эффектом следования по Пути — точно так же как чудеса Христа имели лишь косвенное отношение к его миссии на Земле.

Как уже говорилось, порошок, используемый в процессе трансмутации, можно также применять в гомеопатических дозах в качестве эликсира. И поскольку Парацельса считают родоначальником гомеопатии и известно, что он всё время носил с собой порошок Камня в полой рукоятке меча, это может пролить свет на обстоятельства его смерти, которые были весьма загадочны. Парацельс умер в 1541 году в возрасте всего сорока семи лет в зальцбургском кабаке «Белая лошадь». Детали кончины довольно неопределённы, но существует предположение, что его могли отравить агенты врагов. Однако весьма вероятной представляется и другая возможность: Парацельс умер от передозировки своей собственной тинктуры.

Суть гомеопатии в том, что проглатываемое пациентом средство — независимо от того, является ли оно природной минеральной солью или металлической тинктурой, вроде питьевого золота, — доводится до очень высокой концентрации, дабы увеличить силу, а затем разводится в огромных количествах воды. Мы уже видели, как Парацельс полагался на «чудодейственную силу» алхимических тинктур, а поскольку он повсюду носил с собой свой красный порошок, весьма вероятно, что он просто ошибся в дозировке — и отравил себя сам. Эта гипотеза, по крайней мере, объясняет, почему смерть пришла к нему так рано, невзирая на его целительский дар и мастерство, и почему она окружена такой тайной и неопределённостью.

«Давайте отринем все церемонии, заклинания, посвящения, — писал Парацельс в своей „Оккультной философии“, — и все прочие, подобные им, заблуждения и отдадим наше сердце, волю и смелость истинному камню… Если мы откажемся от эгоизма, двери распахнутся для нас и таинственное явит себя».

Около 1600 года в истории алхимии наступила точка поворота. Словно некие высшие силы издали примерно такую директиву: «Итак, дамы и господа, принципы Искусства были успешно внедрены в культуру человечества благодаря непрекращающейся цепи Посвящённых. Многие из них до сих пор тайно работают среди людей. А теперь давайте покажем непосвящённым, что мы — не миф и всё это время трудились не зря».

Примерно с того времени практические демонстрации получения золота алхимическими методами стали проводиться повсеместно — словно действительно по приказу свыше, призывавшему дать достойный ответ всем скептикам и критикам Искусства.

Пропагандистская кампания велась в совершенно свободном порядке, хотя посреди всего этого разнообразия и можно подчас обнаружить сходные методологические модели. Во-первых, по целому ряду источников, сам алхимик непременно должен был странствовать по городам и весям, время от времени устраивая публичные демонстрации своего искусства. Алхимик, напомним, это человек, который может изготовить Философский камень, или, как его ещё называли, порошок проекции. Осуществив эту операцию, он, дабы обеспечить себе инкогнито или возможность спокойно и безопасно исчезнуть — что, впрочем, не было обязательной частью сценария, — мог затем передать частицу порошка какому-нибудь постороннему лицу и предоставить ему самостоятельно совершать трансмутации. Или же, не раскрывая секрета изготовления субстанции, он отдавал порошок кому-нибудь из своих преданных учеников и отпускал его нести вести об Искусстве миру.

Истории известно два возможных варианта дальнейшего развития событий. Либо ученик, которому доверили толику драгоценнейшей субстанции, отправлялся в странствия, там и сям превращая горшочек ртути в серебро или тигель свинца — в золото и наслаждаясь при этом покровительством монархов и богатых аристократов. В один прекрасный миг запас порошка у него кончался, и, даже если он никогда не пытался выдать себя за настоящего адепта, невозможность и дальше производить золото по заказу или открывать избранным тайну производства Камня ставила его в крайне неудобное положение.

Кроме того, в исторических анналах время от времени появляются документальные сообщения об осуществлённой там-то и там-то трансмутации, подкреплённые показаниями двух или более достойных всяческого доверия свидетелей. Тщательное изучение обстоятельств дела наводит на мысль, что это результат направленной политики по выведению алхимии из тени — по крайней мере, частично. Иначе объяснить это явление не получается.

Разумеется, не все Адепты удалялись в тайные убежища, дабы в тиши и покое наслаждаться обретённым бессмертием, но некоторым действительно удавалось — как уже в наше время Фулканелли — исчезнуть, не оставив следа. Давайте рассмотрим несколько примеров.

Александр Сетон, судя по всему, полностью отвечает нашим критериям. (Он известен под такими именами, как Suchten, Sethonius, Suthoneus, Suethonius, Seehthonius, Sidon, Sidonius и даже Scottus, — видимо, из-за своего шотландского происхождения.) Считалось, что у Сетона была усадьба на морском побережье Шотландии неподалёку от Эдинбурга, возможно в Порт-Сетоне. В 1601 году о прибрежные скалы разбился голландский корабль, и Сетону удалось спасти кое-кого из команды, в том числе капитана судна Джеймса Хауссена. Сетон дал морякам приют, а затем посодействовал их возвращению на родину. На следующий год он навестил Хауссена у него дома в Эйкхайзене и пробыл у него несколько недель. В это время он подтвердил свою репутацию алхимика и произвёл некоторое количество трансмутаций.

Затем Сетон отправился в Амстердам, а Хауссен рассказал местному врачу по фамилии ван дер Линден о произведённых операциях и даже презентовал кусочек алхимического золота, при изготовлении которого 13 марта 1602 года лично присутствовал. Внук врача, Жан-Антуан ван дер Линден показал это золото своему знакомому Жоржу Морхоффу, который живо интересовался алхимией, а тот, в свою очередь, написал о нём историку аббату Ленге дю Фреснуа. Так Сетон попал в анналы истории. На этом этапе «свидетельства» об успешной трансмутации основываются исключительно на словесных показаниях Хауссена и обоих ван дер Линденов. Однако во время своих путешествий Сетон продолжал совершать трансмутации и каждый раз устраивал дело так, что при этом присутствовали независимые свидётели, в том числе и скептики, которые почти наверняка составят подробный отчёт обо всём, что видели.

Из Голландии Сетон отправился в Италию и Швейцарию, где познакомился с профессором Якобом Цвингером из Базельского университета и профессором Вольфгангом Динхаймом из Фрибурга. Динхайм впоследствии описал «Александра Сетониуса, родом с острова посреди моря» как весьма духовного обликом человека, невысокого и плотного, с красным лицом и бородкой, подстриженной во французском стиле.