Читать книгу "Феномен Фулканелли. Тайна алхимика XX века - Кеннет Райнер Джонсон"

Судя по всему, он обладал подлинным целительским даром. Парацельс полагал, что человек состоит из трёх начал — тела, души и духа, эквивалентами которых служили алхимические соль, сера и ртуть. Он писал:

«Знайте, что все семь металлов рождаются из тройной материи… Ртуть есть дух, Сера — душа, Соль же — тело… душа, которая воистину есть Сера… объединяет эти две противоположности, тело и дух, и превращает их в единое целое…»

Парацельс называл сущность жизни «мумией» и считал, что можно построить «микрокосмический магнит», чтобы притягивать эту сущность, с помощью естественных органических материалов, таких как кровь, пот, волосы, моча, экскременты, поскольку в них сохраняется что-то от этой сущности. Он считал, что, прикладывая эти «магниты» к телу, можно вывести из организма мумию, оказавшуюся испорченной. После использования органический магнит зарывался в землю и на этом месте сажалось растение, в которое и уходила испорченная мумия. Теоретически, когда растение вянет и умирает, вытягивая мумию из магнита, пациент выздоравливает.

Репутация, заработанная у тех, кого он исцелил — в противоположность клеветникам и критикам, — привела к тому, что Парацельс пользовался большим успехом. Везде, куда он приезжал, его сопровождала слава великого целителя.

В некоторых случаях Парацельс работал и с обычными металлическими магнитами — предвосхищая труды Франца Месмера на два века. Он полагал, что магниты могут уравновешивать и регулировать течение «нервной жидкости» в теле. Легенда гласит, что таким образом ему удавалось исцелять истерию и эпилепсию.

Возможно, самое важное, что сделал Парацельс для науки, — начал научное исследование применения металлов в медицинских целях, что послужило естественным развитием экспериментов Валентина с сурьмой. Хотя ранние алхимические авторы и обращали внимание на медицину, он первым на Западе записал свои теории и результаты исследования этих «квинтэссенций», получаемых путём растворения металлов в химических реагентах.

В книге «Парацельс: избранные сочинения» Иоланда Джакоби пишет:

«Сейчас его считают первым современным учёным-медиком, предтечей микрохимии, антибиотиков, хирургии ранений, гомеопатии и целого ряда других ультрасовременных достижений».[143]

Он написал первый подробный трактат о причинах, симптомах и лечении сифилиса; учил, что эпилепсия — не безумие и не одержимость демонами, а обычная болезнь; стал первым, кто идентифицировал бронхиальные недуги шахтёров и горных рабочих как профессиональные заболевания; изучал такие терапевтические меры, как естественные минеральные ванны, свежий воздух и освещение в палатах больных, а также необходимость квалифицированного хирургического вмешательства вместо опасных кровопусканий, используемых цирюльниками-костоправами.

Однако остаётся вопрос: добился ли он успеха в алхимии и удалось ли ему создать Камень?

И кажется, ответ будет «да».

Как утверждает Майкл Ниэндор в книге «Orbis Terrae Partium Succinta Explicatio» (Лейпциг, 1586), Парацельсу действительно удалось осуществить трансмутацию. Ниэндор, современник Парацельса, описывает, как тот сначала нагрел фунт ртути в тигле. Когда металл начал источать дым, он взял кусочек воска, в который была завёрнута частица измельчённого Камня, и бросил его в ртуть. Накрыв тигель, он оставил его на полчаса. Затем спросил Ниэндора, на что похоже получившееся вещество.

«Я ответил, что оно жёлтого цвета и похоже на золото, — пишет Ниэндор. — Я достал его из тигля, и это было золото. Он сказал: „Отнеси его к золотых дел мастеру, который живёт над аптекой, и скажи, чтобы он мне за него заплатил“. Я сделал, как он сказал, и золотых дел мастер взвесил слиток. Там оказался фунт без половины унции. Тогда он пошёл за деньгами…»

Используя то, что он называл Врачебной Тинктурой, Парацельс, по его собственному утверждению, исцелял многие заболевания, в том числе проказу и водянку. Тинктура была не чем иным, как измельчённым в порошок Камнем, основной жизнетворной эссенцией, которую алхимики часто именуют «Азотом». Её символом был алый лев. Парацельс носил с собой некоторое её количество в полом «яблоке» на эфесе своего меча. Говорят, он поднимал больных со смертного одра, просто прописывая им щепотку порошка. Одной женщине он сказал вмешать его в тёплое пиво для своего мужа — и тот исцелился.

В своём труде «О физической тинктуре», опубликованном уже после смерти Парацельса в 1570 году, он писал:

«Это тинктура, посредством которой первые врачи со времён Египта и вплоть до наших дней жили по сто пятьдесят лет. Жизнь многих из них длилась несколько веков, как ясно показывает история, хотя это относится не ко всем; поскольку сила его столь чудесна, что в состоянии озарить тело… и усилить его до такой степени, что оно будет свободно ото всех болезней и, несмотря на урон, причинённый преклонным возрастом, вновь станет как в дни юности. Итак, tincture physicorum есть универсальное лекарственное средство, пожирающее любую болезнь, подобно тому, как огонь пожирает дерево. Количество его ничтожно, но сила необорима».

Чтобы понять взгляд Парацельса на алхимию, нужно попытаться проникнуть за используемую им терминологию и изучить арабские корни и их употребление. Как указывает Идрис Шах: «Из-за Реформации Парацельсу теперь приходилось быть более осторожным, поскольку он придерживался психологической системы, не соответствующей ни католическим, ни протестантским понятиям».[144]

Кроме того, Парацельс был в серьёзной немилости из-за несдержанности в словах и высокомерия. Удивительно ещё, что его реакционные коллеги-обыватели не надумали обвинить его в ереси.

Большой интерес вызывает один аспект жизни Парацельса, который его биографы неизменно находят загадочным — его репутацию горького пьяницы. Обычно людям бывает трудно понять, как человек, которого, согласно, по крайней мере, одному источнику, редко можно застать трезвым, может быть столь блестящим писателем и талантливейшим врачом. Разгадка, скорее всего, лежит в часто используемой суфийской аналогии между «вином» и внутренней мудростью. Когда он ходил по кабакам и толковал о вине, непосвящённые могли всерьёз подумать, что он имеет в виду именно спиртное. Но куда более вероятно, что он говорил о вине в том самом смысле, который подразумевает знаменитый суфийский афоризм: «Прежде чем в мире появились сады, виноград и вино, душа уже была пьяна вином бессмертия» (курсив К. Р. Джонсона). «А в результате его обвиняли в том, что он пьёт», — заключает Идрис Шах.[145]

«Вином», о котором так часто говорил Парацельс, была на самом деле «суть» или «внутренняя реальность» — иначе говоря, «Азот», происходящий от арабского «элъ-дхат» или «эз-зат», означающего то же самое.