Читать книгу "Беглянка - Барбара Картленд"

Маркиз без дальнейших проволочек крепко пожал послу руку и зашагал к двери.

Верена шла следом, неотрывно глядя на маркиза в немом восхищении.

«Что же он хочет мне показать? Ведь это «что-то» очень много для него значит, — гадала девушка, пока они покидали прохладу консульства и выходили в липкий афинский день. — Право же, настоящая головоломка!»

Почти не останавливаясь, чтобы определить направление, маркиз взял Верену за руку и целеустремленно повел по лабиринту улиц.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Верена была благодарна, что сотрудники консульства дали ей флягу с пресной водой, ибо, гуляя с маркизом по длинным пыльным улицам, она вскоре почувствовала жажду.

Казалось, что дорога тянется вверх бесконечно, и, хотя солнце уже клонилось к закату, от него по-прежнему исходил невероятный жар.

— Еще далеко? — задыхаясь, спросила Верена и остановилась, чтобы сделать глоток воды.

Они стояли посреди узкой улочки с множеством белых, приземистых домов — казалось, будто они вперемешку теснятся на уступах холма.

— Вам нужно немного отдохнуть? — спросил маркиз. Он снял сюртук, но эта неимоверная жара, казалось, нисколько его не смущала.

Тогда как Верена была уверена, что ее лицо стало красным и неприглядным, маркиз выглядел так, будто только что сошел с «Морского конька» после освежающей прогулки по заливу.

— Просто этот подъем такой крутой, и меня одолевает жара, — ответила Верена; у нее снова сильно закружилась голова.

— Впереди есть площадка с деревьями и скамейкой, — сказал маркиз. — Если вам хватит сил дойти, можем там отдохнуть. После этого останется еще совсем чуть-чуть, обещаю.

Верена собралась с силами и возобновила штурм крутого холма.

Девушка почти падала с ног, когда спустя несколько минут они наконец добрались до обещавшей прохладу площадки. Там, как и говорил маркиз, была скромная деревянная скамья.

У Верены перехватило дух от великолепного вида, открывшегося на город.

— Это просто восхитительно! — воскликнула девушка, усаживаясь в тени оливкового дерева и любуясь бухтой Афин.

— Ради этого стоит так высоко подняться, — заметил маркиз, подходя к краю площадки, чтобы насладиться полной панорамой.

— Прошу, скажите, куда мы идем? — взмолилась Верена.

Но маркиз лишь ответил:

— Увидите.

Они просидели на скамейке минут пятнадцать, наслаждаясь тенью. Верена протянула руку и сорвала с ветки спелую маслину.

— О, но ведь она совсем не похожа на маслины, которые я покупаю на рынке, — заметила девушка, разглядывая необычного цвета плод.

— Это потому, что маслины сушат и консервируют, прежде чем продавать, — объяснил маркиз. — В таком виде их нельзя есть: они слишком горькие. А теперь пойдемте, продолжим наше путешествие.

Верена нехотя поднялась с деревянной скамейки и оставила прохладу площадки ради жаркой и пыльной дороги.

Подъем казался ей бесконечным… Наконец они оказались почти на одном уровне с Акрополем.

Когда они достигли окраины Афин, впереди показалась красивая церковь.

«Боже мой, — с восторгом подумала девушка, — уж не собирается ли он преподнести мне сюрприз и устроить свадьбу прямо здесь?»

Когда они преодолевали последние несколько ступеней до церкви, в голове у Верены вихрем проносились тысячи мыслей.

— Православная? — поинтересовалась Верена.

— Несомненно, — ответил маркиз, беря ее за руку.

Ощутив касание его пальцев, Верена вдруг затрепетала в предвкушении. За исключением легких прикосновений к голове и рукам, маркиз никогда еще не допускал такого близкого контакта.

Девушке стало неловко и неуютно.

«Как такое может быть, ведь я так хотела этого?» — думала она, чувствуя, как часто бьется сердце.

Маркиз повел Верену по выложенной плиткой дорожке к тяжелому дубовому входу.

«Мы войдем внутрь? Каковы его намерения?»

Однако вместо того, чтобы войти в прохладное помещение, маркиз резко изменил направление и пошел по тропинке вокруг церкви.

— Прекрасный образец архитектуры одиннадцатого века, — объявил он, махнув рукой на узкие окна.

Но Верена по голосу слышала, что маркиз вовсе не так спокоен, как хочет показать.

Тропинка привела их на небольшой погост. Ни слова не говоря, маркиз пошел между надгробий, ведя за собой Верену.

Внезапно они остановились у простого каменного памятника, на котором было написано:

Моя дорогая возлюбленная

1839–1872

Навсегда в наших сердцах

Верена смотрела на камень, ровным счетом ничего не понимая. Кто здесь похоронен? И почему она так важна для маркиза?

«Я проделала весь этот путь не для того, чтобы посмотреть на неизвестную могилу», — вскипела от раздражения девушка, ощутив теперь, насколько ее изнурили физические усилия.

Повернувшись к маркизу с намерением озвучить свое недовольство, Верена была потрясена, увидев, что у него на глаза наворачиваются слезы.

Он скорбно склонил голову, и все его тело, казалось, обмякло от горя.

Девушка сейчас же почувствовала раскаяние. Кто бы ни лежал погребенным здесь, этот человек многое значил для маркиза.

Но кто это может быть, в этом потаенном уголке Афин, так далеко от дома?

Догадка медленно доходила до ее сознания. Маркиз никогда не упоминал о матери…

Верена мягко коснулась его руки и нежно прошептала:

— Я не единственный ребенок, лишившийся матери, не так ли?

Маркиз покачал головой и медленно опустился на колени. Сдавленным от эмоций голосом он заговорил:

— Мне было всего семь лет. Отец и мать любили путешествовать по морю — в те дни мы владели превосходным клипером[57], самым быстрым во всем Средиземноморье. Летом мы плавали у Греческих островов и сделали остановку в Афинах, собираясь задержаться здесь ненадолго и навестить друзей. В тот год лето было гораздо жарче обычного, и ходили слухи, что в городе вспыхнула эпидемия тифа.

Я был слишком мал и не понимал, что это означает. Однажды я играл на улице со своими греческими друзьями и увидел, как старшие мальчишки забрасывают камнями котенка. Я побежал к ним и закричал, чтобы они прекратили. Думаю, они удивились, что бледный английский мальчик вдруг вздумал орать с таким угрожающим видом, и оставили котенка в покое.

Я забрал его в дом и ухаживал за ним. Примерно неделю спустя котенок умер. Я был сам не свой, но потом моя мать внезапно слегла с сильной лихорадкой. Через несколько дней она тоже умерла.