Читать книгу "Снежный ангелочек - Маргарита Южина"

– Ты не толкала ему иголки под ногти? – на всякий случай уточнила Шура.

– Обошлось без этого… – махнула рукой Алька. – В общем, дозвонилась я до подруги, представляешь? Ну… она, конечно, уже ни петь, ни рисовать… Но мне удалось выяснить, что Юлька очень богатая особь. Но почему-то у нее никогда нет при себе денег. То есть она разъезжает на дорогущей машине, а вот расплатиться в кафе никогда не может. Даже если только кофе пьет. Боже мой, как же живут люди!

– Значит, все верно, – медленно проговорила Шура. – Все так, как нам Юлька и рассказывала. А про мужа, про ребенка? Про ее мужа ты спросила?

– Спросила, да что толку. Эта дива мне тут же начала бухтеть про собственного супруга. Говорю же, она пьяная в хлам.

– Девушки, вы кого-то ищете?

Шура повернулась. Перед ними стояла Елена Леонидовна и приветливо улыбалась. Алька тут же зачем-то сделала неловкий книксен и унеслась со страшным грохотом.

– Какая веселая девушка, – проговорила Елена Леонидовна Альке вслед, а затем внимательно посмотрела на Шуру. – Вы выглядите совершенно очаровательно, – продолжила женщина. – Но только почему у вас все время грустные глаза?

– Спасибо… А глаза… да нет, что вы! Это у меня от рождения… такой разрез глаз просто.

– У вас прелестный разрез глаз, посмотрите! – Она провела ее в комнату, которая была ближе других, и указала на зеркало.

– Спасибо… – даже не глянула в зеркало Шура и вдруг спросила: – Извините, а вы не знаете, какой адрес у этой дачи?

– Знаю. И даже догадываюсь, зачем он вам нужен.

– Догадываетесь?

– Конечно. Вас кто-то обидел, и вы хотите уехать. Немедленно, прямо сейчас… Чтобы сидеть в одиночестве и рыдать, да?

Шура покраснела. Эта женщина буквально читала все ее мысли.

– А еще, – хитро улыбнулась Елена Леонидовна, – я догадываюсь, из-за кого у вас такое настроение. Это же из-за Семена, правда?

Шура даже испугалась, неужели ее чувства настолько откровенно видны, что даже малознакомый человек без труда все понял!

– А… почему вы так решили?

– Ну-у… – усмехнулась женщина. – Уж очень влюбленными глазами он на вас смотрит, а вы стараетесь этого взгляда не замечать. И слишком уж вы натужно принимаете ухаживания нашего Лелика.

– Лелика? А это кто?

Женщина засмеялась и махнула рукой.

– Это наш вечный герой-любовник. Художник. Он просто безоружен против молодых девчонок. И все же… Чем вас обидел Семен? Даже не так… Семен слишком сердечный и тонкий человек, чтобы обидеть. За что вы на него обиделись?

Шура так долго скрывала свои чувства к Семену даже от себя самой, что не стала отпираться:

– Здесь… понимаете, здесь не обида. Семен очень хороший человек, но есть обстоятельства…

Женщина некоторое время помолчала, а потом сказала:

– Миленькая, если такие обстоятельства существуют, надо бороться с ними, а не с Семеном.

– Я не могу бороться. Я не мастер по греко-римской борьбе.

В это время в двери заглянул Семен, и Шура просто не знала, куда ей теперь деваться. Она смотрела на этого такого важного и нужного в ее жизни человека и боялась. Боялась, что не справится с собой.

– Шурочка, – как спасение, раздался голос Лелика, – вы обещали мне, что я вас нарисую!

– Странное обещание, – хмыкнул Семен.

Но Шура уже вскочила и понеслась к двери:

– Да-да, я помню. Пойдемте!

Глава 9

Они даже не стали далеко уходить, Шура нырнула в дверь их с Алькой комнаты, художник вошел следом.

– А у вас… есть там какие-то… краски, я не знаю, бумага? – нервно спрашивала Шура, стараясь сосредоточиться на позировании.

– Краски? – вздернул бровь художник. – Нет, у меня при себе всегда имеется… волшебный карандаш. Оп!

Жестом фокусника он выудил из кармана обычную гелевую ручку.

– А вот бумага… – Мужчина стал шариться по карманам. – Знаете, бумага – это банально. Вы такая… воздушная, легкая… как перышко…

– Вы хотите нарисовать меня на туалетной бумаге? – боялась догадаться Шура.

– Н-не совсем. На салфетке.

Мастер вытащил из кармана чуть помятую салфетку и с воодушевлением уставился на прекрасную натурщицу.

– Погодите, Шурочка… Садитесь вот сюда и… Ага! Вот это блюдо с фруктами изумительно подойдет. Потом я сделаю из фруктов новогодние шары. Вот так… постарайтесь не слишком двигаться… Все… уже пишу…

Позирование – это было сейчас именно то, что Шуре требовалось. Вроде бы и делом занята, и никто не мешает думать. Вспоминать… Семена. Как же правильно сказала Елена Леонидовна: надо бороться не с ним, не с любимым человеком, а с обстоятельствами… Но как с ними бороться?

Шура думала о своем, а сама отправляла в рот то сливу, то мандарин, но даже не чувствовала вкуса.

Ну и Семен. Надо же, такого наговорить про нее Юльке, а потом еще лезть… со своими влюбленными глазами! А Юлька… Странная она какая-то… Может, Алька права, и все, что тут наговорила эта красавица, только выдумка. Ну, чтобы Шура уже больше под ногами не вертелась и не выдумывала всяких пакостей. Хотя… Не умеет Шура пакости выдумывать. Они сами… получаются… Вот интересно, у Юльки собираются ребенка отнять…

– Шурочка, ну о чем вы все время думаете? И прекратите есть, в самом деле! Вы сейчас мне уничтожите всю натуру! – недовольно окликнул ее художник. – У вас должно быть на лице выражение… юности! Счастья! Вешней зари! А вы… все время хмурите лобик.

– Я не умею делать выражение вешней зари, – честно призналась Шура. – И потом… пусть у меня не будет на лице выражения счастья. У молодых ведь тоже есть какие-то свои проблемы.

– Хорошо, – быстро согласился мастер, – пусть у вас будет горе. Например, вас выдают замуж за нелюбимого.

– Кто выдает?

– Неважно, – отмахнулся художник и снова погрузился в пучину творчества.

А Шура продолжала размышлять. О Юльке. Ее ребенка собираются отдать в приют, а она веселится… Шура б, наверное, места себе не находила. Хотя… а как должна себя вести мать, когда над ней с ребенком долгое время висит угроза, а теперь появился способ от этой угрозы избавиться? Конечно, будешь веселиться.

– Шурочка! Ну что же вы? – опять был недоволен творец. – Горя! Побольше горя в глазах. Покорности. Добавьте бунтарства!

– Так бунтарства или покорности? – уже начала раздражаться Шура. Вот ведь прилип!

– И того, и другого. Вас же насильно выдают замуж. За богатого, но старика!

– Кто ж меня выдаст? У нас ведь не восемнадцатый век.

– М-да… – почесал подбородок художник, оставив там свой росчерк. – Действительно… Тогда… Тогда убираем ко всем чертям покорность, оставляем бунт! Яростное сопротивление! Даже, я бы сказал, агрессию! Представьте на минуточку…