Читать книгу "Клиника. Анатомия жизни - Артур Хейли"

— Но если аппарат позволит сэкономить день или два… — миролюбиво сказал Александер. Потом он сделал серьезное лицо и продолжил: — Доктор Пирсон, я видел срезы, приготовленные с помощью этих аппаратов. Они высокого качества. Может быть, срезы, которые видели вы, были сделаны с нарушением процедуры.

В этот момент пожилой патологоанатом встал из-за стола. Дело было не только в дерзости Александера. Молодой человек преступил невидимую границу, разделявшую врача и лаборанта. Вскинув голову, Пирсон заорал:

— Довольно! Я сказал, что меня не интересует этот аппарат, и я говорил вполне серьезно. Я не желаю продолжать этот никчемный спор. — Он обошел стол, остановился перед лаборантом и выдохнул ему прямо в лицо: — И хочу напомнить тебе еще кое-что. Здесь я патологоанатом, и это я руковожу отделением. Я не возражаю против предложений, если они разумны, но не стоит преступать дозволенные границы. Ты понял?

— Да, сэр, я понял.

Джон Александер, совершенно упавший духом, расстроенный и ничего толком не понявший, поплелся на свое рабочее место.

Весь день Майк Седдонс был занят переполнявшими его чувствами. Несколько раз ему приходилось совершать титанические усилия, чтобы сосредоточиться на порученной ему работе. Один раз, во время вскрытия, Макнил был даже вынужден предостеречь его.

— Сейчас ты отхватишь себе кусок руки. Нам не надо, чтобы люди, пришедшие к нам с полным набором пальцев, уходили от нас беспалыми.

Седдонс торопливо отдернул руку. Действительно, бывали такие случаи, когда неопытные резиденты отрезали себе затянутые в резиновые перчатки пальцы острыми как бритва ножами для вскрытия.

Но он все равно не мог вполне сосредоточиться. Его мысли не покидала Вивьен. Что такого особенного было в ней? Что так тревожило и волновало его? Да, она очень привлекательна. Да, он хотел как можно скорее затащить ее в постель. К тому же она была податливой как воск, и если бы не боль в колене… но не утратила она желания быть с ним? Ведь девушки отличаются непостоянством — сегодня она допускает тебя до самой экзотической близости, а завтра не моргнув глазом скажет, что между вами ничего такого не было.

Что было между ним и Вивьен? Только сексуальное влечение или нечто большее? Майк Седдонс постоянно думал об этом. Он никогда не переживал так по поводу своих прежних сексуальных опытов. Наконец в голову ему пришла простая мысль: если он исключит из своего интереса к Вивьен сексуальное желание, то, возможно, поймет, что так привлекает его в этой девушке. И он решил назначить Вивьен свидание сегодня же вечером, если, конечно, она будет свободна.

Вивьен, вернувшись после занятий в общежитие, увидела записку от Майка. Видимо, он принес записку сам и положил в ячейку под буквой «Л». Майк приглашал ее прийти на четвертый этаж клиники в акушерское отделение без четверти десять вечера.

Сначала Вивьен решила не ходить. Если она натолкнется в клинике на какую-нибудь из преподавательниц-медсестер в неурочное время, у нее будут неприятности. Но ей очень хотелось пойти, и в девять часов сорок минут она миновала деревянный переход между общежитием медсестер и главным корпусом клиники.

Майк уже ждал ее. Он сразу открыл дверь в корпус. Они прошли на железную лестницу, марши которой шли вверх и вниз. В это позднее время здесь не было ни единой души, а если бы кто-нибудь вышел на лестницу, то о его появлении предупредил бы грохот шагов. Майк, ведя Вивьен за руку, спустился на следующую лестничную площадку. Потом он обернулся, и она — словно это было самое естественное — тут же оказалась в его объятиях.

Они целовались, и Вивьен чувствовала, как Майк все сильнее и сильнее обнимает ее. Вернулось волшебство прошлой ночи. Теперь она поняла, почему ей так хотелось прийти. Этот парень с буйными рыжими волосами вдруг стал для нее самым главным. Она хотела быть рядом, говорить с ним, спать с ним. С ним она испытывала неведомые доселе чувства, от его прикосновений ее трясло, словно от электрического тока. Теперь он целовал ее щеки, глаза, уши, погрузив лицо в ее волосы, шептал, что весь день думал только о ней, и ни о чем другом. Обхватив ладонями ее лицо, он заглянул ей в глаза:

— Знаешь, что ты со мной делаешь?

Она отрицательно покачала головой.

— Ты подрываешь мои устои.

Она потянулась к его рукам:

— О, мой дорогой Майк!

Вивьен было жарко. Она чувствовала тепло сильного большого тела Майка, да и ее окатывали волны любовного жара. Майк ласкал ее, добираясь до самых чувствительных мест. Дрожа всем телом, она прошептала:

— Может быть, пойдем куда-нибудь еще?

Руки его остановились, и она поняла, что он задумался.

— Я живу в одной комнате с Фрэнком Уортом. Он сегодня вернется очень поздно. Не хочешь пойти в общежитие резидентов?

Она заколебалась.

— А если нас застукают?

— Мы оба вылетим из клиники. — Он поцеловал ее. Но сейчас это меня не волнует. — Он взял Вивьен за руку: — Пошли.

Они спустились на один пролет и вышли в коридор, где встретили какого-то резидента. Тот улыбнулся, но ничего не сказал. Потом они поднялись еще по одной лестнице и оказались в другом коридоре. Впереди шла женщина в белом халате. Это была одна из преподавательниц Вивьен. Но она, к счастью, не обернулась и исчезла за одной из дверей. Потом они оказались в более узком коридоре с дверями по обе стороны. Под некоторыми виднелись полоски света, из одной комнаты доносилась музыка. Вивьен узнала прелюдию Шопена ми-минор. Месяц или два тому назад она слышала эту вещь в исполнении Берлингтонского симфонического оркестра.

— Сюда, — сказал Майк, открыл дверь и почти втащил за собой Вивьен. В комнате было темно, но Вивьен смогла различить контуры двухъярусной кровати и одного кресла. За спиной щелкнул замок и лязгнула щеколда.

Они тут же бросились друг к другу. Майк начал лихорадочно расстегивать пуговицы формы Вивьен. Она помогала. Вскоре Вивьен стояла перед Майком в одной комбинации. Он прижал ее к себе, желая продлить сладкую муку ожидания, потом медленно, нежно и многообещающе стянул с нее комбинацию через голову. У кровати она сбросила с ног туфли. В тот же миг они оказались рядом в постели, и Майк принялся торопливо снимать с нее трусики, исступленно шепча: «Вивьен, милая Вивьен».

Она едва слышала его.

— Майк, скорее, пожалуйста, скорее!

Когда он вошел в нее, Вивьен словно потеряла остатки рассудка. Она ласкала и притягивала его к себе, все ближе, ближе. А затем мир исчез, остался только заливающий их экстаз…

Потом они тихо лежали, тесно прижавшись друг к другу. Вивьен снова услышала музыку. Это опять был Шопен, на этот раз этюд ми-мажор. Она удивилась, что в таком состоянии может слушать и узнавать музыку, но вскоре поняла: эти текучие, томительные звуки как нельзя лучше выражают чувство любовного свершения.

Майк нежно поцеловал ее в губы.