Читать книгу "Объявляю убийце голодовку - Инна Павлова"

Любительница цветов и дармовщинки появилась как раз в разгар выяснения наших с Алкой отношений.

— Эгоистка! — кричала Алка. — Тебе до меня и дела нет! Я могу отрубить себе ногу, руку и голову, ты и не почешешься!

— Сначала отруби. Хотя бы что-нибудь одно, — посоветовала я. — Тогда поглядим. Только конечности я бы посоветовала оставить на потом. Избавляйся в первую очередь от малофункциональных частей своего организма. Начни с головы.

Не считайте меня садисткой, способной измываться над тяжелораненым человеком. То, что подружка слегка рассекла кожу на большом пальце, совсем не давало ей права надеяться, что я подхвачу ее на руки и бережно понесу в дом.

Ясное дело, после того как порез был замазан и заклеен пластырем, о продолжении трудотерапии не могло быть и речи. Только очень большой оптимист мог доверить Аллочке садовый инструмент. Правда, по наивности хозяйка намекнула, что у меня повреждений вроде бы нет, но я на провокацию не поддалась и сослалась на моральную травму.

— Это ты-то переживаешь?! — возмутилась Аллочка. — Да ты и ухом не повела, когда я себе палец рубила!

— У меня был шок, — спокойно парировала я.

Подружка поверила, а Ада Яковлевна, похоже, не очень. Настаивать, однако, не посмела.

— Аллочка нуждается в отдыхе, — заявила я решительно. — Где она может прилечь?

Пока Алка охала, я разглядывала просторную комнату, предназначенную, по-видимому, для гостей. Она, как, впрочем, и все строение, нравилась мне гораздо больше хозяев. Если бы общение с ними не представлялось неизбежным, я бы, наверное, забыла о своем прохладном отношении к отдыху на природе.

Изнутри дом был обит деревянными панелями светло-янтарного цвета и обставлен плетеной мебелью. Все выглядело изящно и со вкусом. Никаких новорусских претензий и потуг продемонстрировать состоятельность и финансовое благополучие. И тем не менее, только совсем уж наивный человек вроде Аллочки мог не заметить, сколько вбухано в кажущуюся простоту.

— Надо же, все гораздо скромней, чем я ожидала! Дом, конечно, большой, а вот на приличную мебель не наскребли.

— Птичка моя, если ты в чем не разбираешься, так лучше спроси. Или промолчи. К чему демонстрировать собственную серость?

— И никакую серость я не демонстрирую! — обиделась подружка. — Что я, не отличу дорогую мебель от дешевки?!

Я махнула рукой и отстала. Лекции по дизайну интерьера пусть ей читает кто-нибудь другой. У кого нервы покрепче и здоровье позволяет. Я лучше позагораю.

Из дому я выбиралась крадучись и чуть ли не ползком. А впрочем, чего я мучаюсь? Не стану надрываться, и все тут! Сколько можно?! Я не железная! И школа, и больница, а теперь еще и земляные работы! Я, в конце концов, сюда не в качестве землеройки ехала! Если у хозяйки хватит нахальства опять пристать ко мне с лопатой, пусть потом не жалуется. Терпение у меня не безграничное.

Хорошо, что топографический кретинизм, на который жалуются многие женщины, мне не свойствен, и для того чтобы запомнить дорогу, мне всегда достаточно пройтись по ней один раз. Я не заплутала.

Проходя мимо одной из многочисленных дверей, я услышала приглушенный голос кардиолога. Похоже, он говорил по телефону.

— Да, они у меня. И пробудут до завтра… Еще не знаю. Но постараюсь узнать… Да, конечно. Не теряй времени.

Послышались шаги, и я припустила к выходу. Вот это да! Вот это сюрприз! Может, конечно, у кардиолога тут еще какие гости, и мы их не увидели просто потому, что им, например, доверили починку крыши или установку флюгера, и они сейчас баюкают более серьезные производственные травмы, но мне это показалось сомнительным. Куда вероятнее, что речь как раз о нас с Алкой. И, честно говоря, услышанное меня не только не порадовало, я заподозрила, что подружкины слова относительно моего скорого свидания с трупом из подсобки могут оказаться пророческими. Неужели, ткнув пальцем в небо, мы с Алкой угодили на преступника или по крайней мере на человека, который имеет отношение к тем странностям, которые происходят в больнице?

Раздумьям я предавалась в шезлонге, полагая, что уж белым-то днем на глазах у соседей меня в любом случае не рискнут пристукнуть.

— Собирались подремать, а я мешаю? — раздался над ухом голос Ады Яковлевны.

Я вздрогнула и чуть не свалилась с лежака.

— Нет, что вы, я прекрасно выспалась. И с удовольствием с вами поболтаю. — Признаюсь, вежливость далась мне нелегко.

И что бы значил столь пристальный интерес к моей особе? Неужели, забраковав Аллочку, матушка готова рассмотреть мою кандидатуру? Объяснять истинную причину, по которой ее сын нас пригласил, я не собиралась. Тем более, что наверняка и сама не знала. Но уж, понятно, никакой романтики не было в помине.

Я прикинулась овцой и попытаться перевести разговор:

— А где же Игорь?

Оказалось, молодой человек занят приготовлением обеда и присоединится позже.

— Игореша прекрасно готовит. Особенно мясо. Ну да что я расхваливаю, за обедом у вас будет возможность составить собственное мнение.

Я собралась плавно переключиться на обсуждение трудовой биографии ее сына и выяснить, где он работал раньше и как долго трудится на теперешнем поприще, но в технике ведения допроса дама оказалась куда более искушенной и немедленно перехватила инициативу.

Я честно бубнила про школу, давнее увлечение бальными танцами, но, когда мадам добралась до моего трудоустройства уборщицей, я потеряла терпение. Не уверена, что, даже имея виды на ее чадо, я позволила бы так над собой измываться. А уж при отсутствии всякого желания посягать на подозрительного доктора и вовсе не собиралась отчитываться.

— Знаете, я, пожалуй, загляну к подружке. Вдруг ей что-нибудь нужно.

Удерживать меня силой Ада Яковлевна не посмела.

Алка пребывала в самых что ни на есть расстроенных чувствах. Жалобы на подорванное лопатой здоровье я прослушала хоть и без особого восторга, но спокойно, а вот последующее развитие разговора мне не понравилось совершенно.

— Тань, скажи честно, я ему нравлюсь?

Да что же она, совсем ничего не понимает?! Я, впрочем, тоже, но я, по крайней мере, не заблуждаюсь насчет кардиологовых нежных чувств, которых ни к одной из нас он не испытывает. А она что, совсем слепая?!

Горькую правду я отложила до дома, где она сможет выплакаться всласть.

— Понятия не имею. Мы слишком мало знакомы.

— Ну все-таки. Хоть самую капельку я его интересую?

Боюсь, что мы его интересуем обе. И гораздо больше, чем капельку.

Алка нудела и нудела, но я абстрагировалась от ее стонов и жалоб, поскольку и про несчастную долю, и про отсутствие родной и понимающей души слышала неоднократно.

Я пыталась проследить все этапы нашего с кардиологом знакомства. Сначала мы к нему вломились в кабинет, и он нас не выгнал. Тогда он абсолютно не был заинтересован в нашем обществе и уступил натиску и грубой силе. Потом… Что было потом? Он встретил расстроенную Аллу в коридоре и помог ей решить небольшую проблему. Это тоже нормальная мужская реакция. Дальше Алка обменялась с ним телефонами. Жаль, что я не удосужилась узнать подробности. Но скорее всего, он не сопротивлялся. Почему? Наверное, особых поводов для разочарования еще не было. А вот потом… Потом он пригласил нас в ресторан. Это случилось до или после того, как я трудоустроилась в больницу? Кажется, до. Точно. Это было еще до того.