Читать книгу "Красота в наследство - Ольга Сенько"

Именно это произошло и с Машей. Но надо отдать ей должное, держалась она долго. Целую взрослую жизнь.

Так принято у нас: скрывать от ребенка, что его усыновили. Хотя непонятно почему. Видимо, считается, что для него правда будет психической травмой. Что перестанет любить родителей. Хотя логичнее было бы любить их еще больше. Ведь кто-то бросил, а они в благородном порыве подобрали и растят, не считаясь с хлопотами и расходами. А у нас в стране, как известно, все это ой как непросто. Это вам не Америка. В детский сад устроиться — почти как в космонавты попасть. Покупка шоколадки — и то норовит пробить брешь в бюджете. А попробуй одеть ребенка в эпоху лютого дефицита! Только одна, самая необходимая, вещь для него доступна — любовь. Любят таких детей зачастую больше, чем родных, подсознательно как бы компенсируя им отсутствие «настоящих» родителей. Всю жизнь боятся правдолюбцев. И не без оснований. Как правило, или грымза-соседка, или сердобольная тетка, изловив ребенка где-нибудь во дворе, выложит ему радостно всю подноготную о его происхождении. И начинаются сопли, слезы и трагедии в семье.

Верка была уже взрослой. Сама в жизни многое успела повидать и оценить. Несмотря на безалаберность бытия, мыслила она практично и здраво. Поэтому все сумела сразу расставить по местам. Все и всех. И красавицу мамашу, и Наташу с Женей.

Большинство людей строят свою жизнь по законам генетики, то есть по образу и подобию родителей. Кулинарные пристрастия, привычка мыться перед сном, и наоборот, манера поведения за столом, все это оттуда. Попробуй переделайся потом: мартинов иденов в природе маловато. Силу воли и желание какое надо иметь. Если мать с отцом за столом чавкали — ребенок тоже будет. Если котлеты едят ложкой — он не поймет, зачем делать иначе. И так удобно. Если читать книги считается непонятным и бесполезным занятием, вряд ли ребенок увлечется литературой. Каждый старается дать ребенку то лучшее, что является таковым в его конкретном представлении. Если жили плохо, голодали — ребенка надо кормить, засыпать конфетами, которых сами в детстве не видели. Работали тяжело всю жизнь — как можно дольше ограждать его от работы. Давать образование в последнее время в среде, из которой вышли Веркины родители, стало делом модным и престижным. Рассуждали о его полезности примерно так: «Я всю жизнь ишачил в грязной спецовке, мать каталась на швабре — так пусть дите сидит в чистой одежде, в тепле и сухости с ручкой в руках — чем не работа, красота одна».

Но одних родительских наставлений на эту тему для Верки оказалось маловато. Учиться она не любила и не хотела. По ее мнению, образование не давало шансов на нормальную жизнь. И примеры окружающих все больше подтверждали Веркину правоту. Знакомые интеллигентные семьи влачили примерно такое же жалкое существование, да еще и раздражали тем, что посматривали на люмпенов по-прежнему свысока.

После школы, которую Верка закончила без скандалов, но с преобладанием троек в аттестате, она все-таки пошла на курсы парикмахеров. Дело это ей не то чтобы нравилось, но и отвращения не вызывало, а в будущем обещало верный заработок. Родители выбор одобрили, оставив свою мечту увидеть дочь учительницей или бухгалтером. Парикмахер — тоже неплохо, опять же в белом халате и не на холоде. Кто знает, обладай Верка трудолюбием и дисциплиной, а этих хороших качеств она была начисто лишена, она и достигла бы высот в профессии. Потому что талант у нее, несомненно, был. Она выучилась на женского мастера. И под настроение могла соорудить на голове такое, что клиентка потом долго ходила счастливая и часто смотрелась в зеркало. У Верки было чутье и неизвестно откуда прорезавшийся тонкий вкус. Прически получались необычными, но удивительно шли женщинам. Она не слушала пожеланий клиенток и стригла сама, сообразуясь с собственной интуицией. За что быстро снискала неприязнь коллег по цеху. Хотя не только за это. Она насмешничала над творчеством товарок, которые украшали головы клиенток неизменными «бяшами». Химическая завивка (самая выгодная услуга) за нее боролись, брали по очереди, и поток осчастливленных на шесть месяцев теток, одинаковых, как кильки в банке, вытекал из дверей парикмахерской. Важна была еще и скорость обслуживания — работа сдельная. А Верка стригла долго, прикидывая и примеряясь. Зарабатывала, соответственно, мало. Но тем не менее заниматься халтурой, как все, не хотела. Ей было скучно. Постепенно образовалась своя клиентура: способные сделать хорошую стрижку мастера были редкостью, но тут Верку подводила необязательность. Она частенько опаздывала на работу и пару раз прогуляла, не сумев проснуться после имевшей место быть накануне пьянки. На нее сыпались попреки и угрозы увольнения, и она сочла за благо уйти сама, справедливо полагая, что заработает такие же деньги и без участия государства.

Перейдя на вольные хлеба, Верка почувствовала себя лучше. Теперь она ходила по домам и работала, как и когда ей вздумается, договариваясь с клиентами по телефону. Могла неделями ничего не делать, если не хотелось, а могла быстро набрать клиентов и заработать, когда давила нужда. Женщины, недовольные ее необязательностью, все равно неизменно возвращались к Верке. Уж слишком хорошо она стригла. И когда в последнее время она стала заламывать высокие цены, стали еще больше уважать и стремились попасть к ней. Такова человеческая психология: раз стоит дорого, значит, есть за что. И было за что, решала клиентка, глядя потом на себя в зеркало. У Верки была легкая рука. Но жила она по принципу «сапожник без сапог», и у самой на голове было неизвестно что, свою голову стричь не хотела из суеверия. Зато масть меняла регулярно. На собственную внешность ее тонкий вкус не распространялся.

Сложившаяся ситуация Верку вполне устраивала. Она могла себе позволить быть независимым человеком, а это большая роскошь, недоступная большинству. Работала по желанию и по вдохновению. Роскошно не жила, но на необходимое всегда могла заработать. Единственное «но» — на нее периодически нападала хандра, ничего не хотелось делать, и тогда Верка или валялась дома, или шлялась по сомнительным местам в сомнительных компаниях, чаще всего со знакомыми мужиками, пьянствовала и бездельничала. В эти периоды жизни ее невозможно было найти и заставить работать. Отсутствие денег ее не трогало.

Случалось это не часто: раза два в году. Такой образ жизни она вела два года — после развода с мужем и размена квартиры.

Личную жизнь человека, особенно женщины, определяет ее характер. Верка выросла в среде, которой чужды были лишние условности. Она никогда в своей жизни не слышала нравоучений, разве только от школьных учителей, но их она умела пропускать мимо ушей. Дома же ее никто не доставал. Родители довольствовались малым, в основном тратились на Верку. Для нее они и жили, и работали. А что прилично и что неприлично, что можно делать и что нельзя и как себя вести — эти вопросы обсуждать и мусолить им даже в голову не приходило. Люди были простые и жили естественно. Верка им платила тем же, никогда их не попрекала и жить тоже не учила. Жила потихоньку своей жизнью Класса до девятого бегала в кино с подружками, болталась по улицам дотемна. Потом начались дискотеки, танцы. Знакомилась с ребятами. Начала курить и попивать. Как все девчонки.

Сексуальным воспитанием ее тоже занималась улица и подруги. Трагедий тут никаких не было. В пятнадцать лет Верка, больше влекомая любопытством и алкогольными парами, на пикнике — ходили с ребятами, дворовой компанией — познала тайну половой жизни. Парню было двадцать лет, он недавно вернулся из армии и положил глаз на Верку. Ухаживать не ухаживал, наверное, не умел, просто поглядывал в ее сторону. А в подпитии на природе осмелел, увел ее подальше в лес. Пьяная Верка ржала, и случившееся не произвело на нее особого впечатления. Не было ни слез, ни ахов. Он даже обиделся. Потом они встречались около года, Витька даже подумывал на ней жениться. К сексу Верку он приохотил быстро, она вскипала, как электрочайник, и кончала часто с громким криком, пугая его своей безудержной страстью. Была, как пионерка, готова всегда и везде, и Витька стал бояться не без оснований, что не сможет с ней справиться. Здоровья не хватит. В шестнадцать лет Верка жадными порочными глазами стала шарить по окружающим мужикам и молодым ребятам. Потом начала ему изменять, особенно и не скрываясь. Витька ревновал, пробовал бить конкурентов, но потом понял, что бесполезно. Веркину натуру не переделаешь. Любил он ее, но в жены она определенно не годилась. Разве с такой справишься! Заездит. Бить и воспитывать Верку ему даже в голову не пришло. Результат был известен заранее. Он счел за лучшее ретироваться.