Читать книгу "Я отворил пред тобою дверь... - Марина Юденич"

Дорога тем временем стремительно летела по колесами такси. То и дело глазу открывались небольшие города и поселки, арабские — их отличали плоские крыши домов и еврейские — здесь дома были обычными, сложенными как правило из светлого камня, в низинах зеленили возделанные поля, на склонах холмов часто встречались оливковые рощицы — словом, это была на вид обычная дорога, пролегающая где-нибудь на юге, будь то в Европе или на Ближнем Востоке И лишь изредка в некотором отдалении от дороги, на вершине холма вдруг возникал силуэт древней крепости или угадывались только ее руины, почти сокрытые зеленью, как напоминание путнику о том, что обычная с виду асфальтовая лента шоссе скрывает по собой самую древнюю дорогу в мире, по которой вот уже три тысячи лет кряду идут и идут люди..

Дорога очередной раз плавно повернула в сторону, машина легко вошла в некрутой поворот и тут же отчаянный скрежет тормозов и резкий бросок вперед вывели Павлова из состояния праздного созерцания Первое, что зафиксировало его сознание, был человек с коротким десантным автоматом в руках, наставленным прямо в открытое окно машины Нижнюю часть лица его закрывала красная в крапинку косынка, отороченная короткой белой бахромой по краям — такие носят обычно арабы-кочевники, скрывая головы и лица от палящего зноя пустыни В следующую секунду человек уже выволок из машины водителя и сильным пинком заставил его распластаться на асфальте, лицом вниз и заложить руки за голову Очередь был за Павловым, когда распахнулась его дверь и сильная смуглая рука крепко схватила его за воротник пиджака, он попытался вырваться и громко закричал по-английски: "Что вам надо? " неизвестный однако никак не отреагировал на это, он просто перехватил Павлова за волосы и, потеряв на секунду от боли способность сопротивляться, тот оказался распластанным рядом с водителем на горячем асфальте, рассадив при падении щеку, мгновенно последовал еще один удар сверху, по голове, причем нападавший бил теперь ногой одетой в тяжелый армейский ботинок и короткий гортанный выкрик-приказ, смысл которого был ясен и без перевода.

— Лежи, умоляю тебя, лежи не двигайся Это палестинцы, — прохрипел еле слышно водитель и тут же на его голову обрушился еще один страшный удар кованым ботинком.

Что-то происходило рядом на противоположной стороне дороги, это Павлов понял, еще ничего не слыша, оглушенный ударом и не имея возможности повернуть голову, чтобы увидеть Прошло всего несколько секунд с момента нападения на них, в ушах у Евгения шумело и что-то липкое, видимо кровь ползло по голове от затылка к уху, но ничего этого он еще не осознавал.

— Не трогай меня, мерзавец! Помогите! — пелену беспамятства вдруг разорвал звенящий женский крик, потом короткая автоматная очередь и следом за ней еще более отчаянный крик — детский — кричало несколько голосов.

— Русские? Дети? Откуда? — все это стремительно промелькнуло в голове Павлова., но это сработал мозг Тело же начало действовать несколько раньше и будто самостоятельно, так было с ним уже однажды, когда добирался он домой после гибели старого князя, но тогда он делал все медленно, будто во сне или глубокой дреме, сейчас же напротив, тело его действовало стремительно и четко, словно кто-то когда-то обучал его этому искусству или вдруг вложил в него эти навыки прямо сейчас Он стремительно сорвался с асфальта и всю массу своего тела бросил на человека с автоматом Бесспорно, ему повезло, в этот момент, отвлеченный происходящим на той стороне дороги, террорист смотрел туда, сочтя своих пленников не представляющими опасности Бросок Павлова поверг его на землю и на какие-то доли секунды, видимо, оглушил Этого оказалось достаточным для Павлова, еще ничего не различая перед собой и не сообразив завладеть оружием поверженного террориста, он рванулся на крик, почти воспарив над горячим полотном дороги, но полет его продолжался недолго Сзади ударила автоматная очередь, собственно, этого Павлов не понял, он просто услышал позади себя сухой треск, потом что-то очень сильно толкнуло его в плечо и он увидел как вдруг стремительно начала надвигаться на него черная асфальтовая поверхность Удара падения он уже не почувствовал.

Человек по имени Борис и впрямь оказался большим, если не сказать великим мастером своего дела. В далеком детстве и несколько позже — в подростковой юности, словом до той поры, пока я не перестала слепо подчиняться их желаниям, родители часто возили меня на всевозможные экскурсии Ближние — по достопримечательным местам родного города и его окрестностей и дальние — по достопримечательностям близлежащих городов и их окрестностей С той поры к организованным массовым экскурсиям и вкупе с ними — экскурсоводам, я испытывала стойкую неприязнь, чтобы не сказать больше — отвращение Одно лишь стандартное начало фразы: " Справа по ходу автобуса вы можете наблюдать… " — в лучшем случае клонило меня ко сну, в худшем же приводило в состояние сильного уныния, граничащего с тяжелой тоской. Однако на сороковом году моей жизни открылась простая истина — мне просто не везло с экскурсоводами Никогда ранее. С Борисом мы знакомы чуть более сорока минут и все это время он говорит не переставая, а я не отвлекаясь ни на мгновенье его слушаю Мне не скучно, хотя он порой сообщает факты об исторических событиях общеизвестных, порой цитирует довольно длинно и заумно Старый и Новый заветы, а порой скатывается на банальную газетную пропаганду, которую еще несколько лет назад на нашей с ним некогда общей Родине неизбежно объявили бы сионистской Это не важно Потому что у него изумительный дар так компоновать информационный поток, что события давно минувших дней и новейшей истории укладываются в нем в одной фразе причем совершенно органично, в нужный момент он вплетает в нить повествования, как иллюстрацию, фрагмент пейзажа за окном неспешно катящегося микроавтобуса и плавно увлекает меня обратно в пыльные глубины тысячелетней истории или под яростную перестрелку недавно минувшей войны Я не знаю, что рассказал ему обо мне доктор Резнер и знает ли он о содержании нашей последней беседы с хирургом, но очень много из того что сейчас говорит он мне, связано с событиями двухтысячелетней давности, происходившими на этой земле — рождением и коротким земным пристанищем Иисуса из Назарета Возможно, конечно, это обычная канва экскурсии в Город Мира — Иерусалим, но удивительным образом события, о которых великое множество раз читала и слышала я с раннего детства — бабушка часто рассказывала мне библейские сюжеты, как сказки — на ночь и долгое время, пока не оформилось мое религиозное сознание, Иисус существовал в детском моем восприятии рядом с Золушкой и гадким утенком Возможно с точки зрения строгого религиозного учения, это было и неверно и даже кощунственно, но призываю Господа нашего во свидетели, никогда не любила я его так бескорыстно и нежно, как в пору своего безмятежного раннего детства — сейчас события эти как бы обретают для меня реальные очертания, превращаясь из религиозной легенды в едва ли осязаемые минуты, часы и дни., которые сменяя друг друга пронеслись над этой землей чуть мене двух тысячелетий назад, чтобы прославить ее на много веков вперед Здесь, по этой дороге шел он, здесь, в этой деревне остановился, не только для того, чтобы свершить очередное свое чудо, но и как простой путник отломить кусок свежеиспеченного хлеба, вынесенного доброй хозяйкой и запить его стаканом молодого вина В том городе, что виднеется сейчас из дымчатого окна микроавтобуса, до него рукой подать и можно при желании, свернуть, остановиться и побродить по узким улочкам родился и похоронен Георгий Победоносец — божественный рыцарь живущий, казалось, только на древках православных икон на вздыбленном коне, с копьем в руке, разящей зверя Иногда мы останавливаемся и покидаем прохладный с кондиционерами салон микроавтобуса, чтобы покурить и размяться, тогда история становится для меня еще более осязаемой, потому что я ступаю на ту самую дорогу и легкие мои наполняет тот самый воздух, которым дышал Он и Те, кто шли следом Я совершенно уверена в этом, я это чувствую, нет, знаю наверняка и я не могу ошибаться! И волнение охватывает меня такое, словно впереди ожидает меня не просто прикосновение к ступеням главного на этой земле Его храма, а встреча с Ним Я не говорю об этом Борису, и испытываю даже некоторую неловкость от того, что чувствую так остро и чувства эти мало согласуются с голосом рассудка, но похоже он многое замечает сам и как бы невзначай рассказывает мен о « иерусалимском синдроме», давно замеченном но практически не объяснимым влечением, которое испытывают многие люди, хоть раз посетившие этот город и прикоснувшиеся к его святыням.