Читать книгу "Исповедь одинокого мужчины - Вячеслав Ландышев"

* * *

Однако всему хорошему когда-нибудь приходит конец, и вот после первого своего ознакомления с Европой я должен был ехать обратно в Богом забытую страну, потому что там я родился, вырос и жил. Да еще нужно перегнать на Родину старый «Опель», который мне помогли купить друзья.

Путешествие назад сначала не заладилось. Отъехав двести километров, я на автобане попал в аварию. Ехал, как тогда мне казалось, быстро, примерно со скоростью 150 километров в час, по второй от левого края полосе дороги. На автобане Германии крайнюю слева полосу лучше не занимать. В то время в этой стране на автобане не было ограничений в скорости, и слева от меня пролетали «порши», «мерсы», «бээмвухи» со скоростью более 200 километров в час. Ближе к обеду пошел ливень. Крупные капли дождя, ударяясь о сухой асфальт, создавали воздушные пузырьки, по которым машина при торможении катилась как по маслу. Из-за этого на автобане в тот день было много аварий. Не избежал столкновения и я, когда меня сначала перегнал микроавтобус, а затем перестроился на мой ряд и начал быстро тормозить из-за крупной аварии впереди. Я нажал на педаль тормоза, но воздушные пузырьки на дороге, мокрый асфальт и старые шины не позволили быстро затормозить, и моя машина на скорости в шестьдесят километров в час въехала в задний бампер микроавтобуса. Мой автомобиль начало после удара заносить то вправо, то влево, но мне удалось его выровнять, остановиться и включить сигнализацию. Я был в шоке, ведь не проехал еще и трехсот километров из трех тысяч всего пути, а уже попал в аварию. Сидел в машине и думал, что вскоре приедут полицейские, а я не шарю по-немецки. Как же я буду объяснять им, кто я, куда потом нужно будет ехать и насколько придется задержаться в Германии? Денег с собой нет, осталась сумма только на бензин для обратной дороги. А еще предстоит ругань с водителем микроавтобуса. У нас в СССР в те времена при аварии между водителями спокойного разговора не получалось. Все были на эмоциях, в каждой паре слов диалога одно слово было обязательно матерным, так как в таких разборках кто из водил был нахрапистее, тому обычно и удавалось доказать, что он прав. Соответственно победитель в споре выторговывал из этой ситуации больше денег за ремонт машины.

Такие мысли меня посещали, когда я в полной прострации вышел из машины, осмотрел вмятину на переднем бампере с левой стороны, разбитый левый поворотник и пошел к микроавтобусу, который стоял на другой стороне дороги немного впереди. Подходя к машине, я ожидал, что сейчас из машины выскочит красный от гнева водитель и будет, ругаясь по-немецки, раскручивать меня на ремонт. Однако я ошибся. Около своей машины стоял высокий дородный немец, блондин с очками в золотой оправе, в темно-зеленом стильном драповом пальто, и, о, боже, улыбался мне широкой, открытой улыбкой. Когда я подошел, он мне начал быстро говорить что-то на немецком языке, показывая на буксировочный крюк его заднего бампера и указывая на мою машину, которая стояла так, что вмятина на левом бампере нам с того места была не видна. Немец говорил пару минут, а потом в конце своего монолога спросил меня: «Окей?». Все немцы тогда, как я заметил, употребляли это американское слово. Я догадался, что меня что-то спросили. Здесь я начал вспоминать свой английский язык, знал ведь при сдаче кандидатского экзамена в аспирантуре год назад более 2000 слов, но, к сожалению, разговорной практики у меня не было. Все же стандартный вопрос: «Ай доунт андестенд. Ду ю спик инглиш?» – я смог произнести. Немец оживился. Сказал: «Ес, ай ду!» – и далее так же быстро начал мне говорить по-английски то, что минуту назад сказал по-немецки, показывая на крюк своей машины, на бампер моего автомобиля и жестикулируя пальцами. Я ловил знакомые английские слова в его речи, но пока переводил их на русский, немец говорил уже три предложения. В конце его английской речи опять прозвучало: «Окей?». Мне совершенно не нужна была разборка с полицией, и я сказал: «Окей», – сам не зная, что он там точно меня еще спрашивал и что предлагал, но смысл его речи, конечно же, я понял.

Любезный немец спросил меня в конце разговора, какой я национальности, и, услышав, что я русский, обнял меня за плечи, помог перейти дорогу, так как почувствовал, наверное, мое убитое состояние, подождал в своей машине, когда я немного приду в себя, заведу свой автомобиль и поеду. Пару километров немец ехал сзади, а потом резко обогнал, просигналил и был таков. Я продолжал оставаться в шоковом состоянии не только от аварии, но и от «разборки», которая была после аварии. Мы тогда не были знакомы с обязательной автостраховкой, которая оплачивала ущерб от аварий, и поэтому у нас в СССР стояла ужасная ругань при авариях. Более того, на столкновениях машин кто-то даже делал бизнес. Часто какая-нибудь иномарка, в которой сидела группа атлетических парней устрашающего вида, вдруг на дороге резко тормозила и подставляла под удар свой бампер автомобилю, едущему сзади. Потом, естественно, был наезд этих качков на бедного водителя прямо на улице. И если даже приезжал инспектор ГАИ, то виновным оказывался тот, который ударил сзади, потому что не соблюдал дистанцию. Естественно, у бедного водилы требовали денег больше, чем стоит ремонт, забирали права, узнавали адрес, ехали к нему домой за деньгами, сидели потом на шее и высасывали большие финансы на покрытие материального и морального ущерба.

Это был целый бизнес в те времена, часто с привлечением коррумпированных служителей закона. Один знакомый парень-омоновец рассказывал, что в Питере въехал в иномарку, которая резко затормозила. Парень был духом не слабак, служил в милиции и не испугался четверых кавказцев, которые вышли из иномарки и начали наезжать на него. В то время, особенно в Питере, много было бандитских группировок из Тамбова, Орла, Казани, но автоподставами, как мне сказали, больше всего занимались кавказцы. Во время той перебранки остановилась еще одна иномарка, из которой вышел кавказец в милицейской форме, в звании майора, как оказалось, однополчанин нашего парня. Майор отвел в сторону омоновца, спокойно ему сказал, что все равно он будет неправ, и предложил свою помощь. Майор имел при себе 400 баксов и посоветовал рядовому омоновцу взять у него эти 400 долларов, отдать пострадавшим, чтобы решить вопрос на месте и не показывать документы, не давать адреса местожительства для будущих разборок, а долг потом омоновец вернет ему на работе тогда, когда сможет.

«Не горит. Если в данный момент нет денег, потом отдашь», – сказал майор.

Парень согласился и потом несколько лет был благодарен этому майору за оказанную поддержку и помощь. Долг в 400 баксов через полгода отдал. А лет через пять узнал новость, что этот майор был организатором банды по автоподставам.

Так что в то время авария была настоящей бедой. Это сейчас можно себя повести так, как тогда повел со мной немец, и спокойно оформить документы, чтобы потом получить возмещение у страховой компании.

Пока я гнал машину из Германии в Питер, случился еще один инцидент с участием бандитов. Я знал, что они начинают ловить перегонщиков на территории Польши, поэтому на границе Германии и Польши переночевал, заправил бензином полный бак и две канистры и решил проскочить всю Польшу за один день. Когда въехал в Варшаву, то свернул в небольшой проулок, перекусил бутербродами, залил бензин в бак из канистр и поехал дальше. Таким образом, я не останавливался на бензозаправках, где мог стать легкой добычей бандитов. Кроме этого, всю дорогу двери моей машины, включая двери водителя, были закрыты изнутри для того, чтобы во время остановок никто не смог бы влезть в машину. А на трассе я решил никому, кроме полицейских, не останавливаться, даже если будет стрельба. Денег все равно для оплаты мзды не было, да и убийства тогда на трассах были нередки.