Читать книгу "Дневник грешницы - Ольга Строгова"

Доктор разогнулся и заложил руки за спину:

– Кажется, вы не поняли меня. Я предлагаю вам стать женою человека, живущего собственным трудом. Я предлагаю вам стать моей спутницей по жизни и помощницей в делах. Я совсем не богат и далеко не столь привлекателен для женщин, как наш общий друг Алексей Николаевич, но я свободен и чувствую к вам самое искреннее расположение.

Говоря так, он с напряженным выражением смотрел на меня сверху вниз. Мне стало не по себе. Я выскользнула из кресла и стала за его спинкой, как будто эта хрупкая преграда могла меня защитить.

– Доктор… – тут я поняла, что у меня совершенно вылетело из головы его имя, – господин Немов… Я признательна вам, но это совершенно невозможно!

– Почему, позвольте вас спросить? – несколько иронически осведомился доктор.

– Потому что я не люблю вас!

– Ах, это… знаете, Анна, глядя на вас, наблюдая за вами, я как-то забыл, что вам всего семнадцать лет и вы все еще наполовину ребенок… Ну какая там любовь! Любовь бывает только в романах. А в жизни, в реальной жизни, которая, в отличие от романов, по большей части печальна и сурова, бывает влечение мужчины и женщины. Бывает необходимость, бывает привычка… Общий дом, общие дети, общий труд – вот что соединяет мужчину и женщину. Ну, иногда еще, в редких, правда, случаях, – взаимное уважение и общность интересов. А любовь – субстанция обманчивая, эфемерная, некое помутнение разума… к счастью, быстро проходящее, иначе она служила бы вечным источником бед и разочарований. Будемте же смотреть на вещи трезво, как разумные существа! Вы мне нравитесь, вы мне подходите, вы вполне устраиваете меня в качестве будущей жены. Я, может, сейчас и не нравлюсь вам, но со временем вы поймете, что я – именно то, что вам нужно.

Я дам вам дом, семью, детей и достойное, пусть и небогатое, существование. Чего еще может желать, на что может надеяться девушка без приданого и без особого положения в обществе? Или, может, вы выберете стать любовницей графа? Записаться под десятитысячным номером? Или все же предпочтете почетное положение жены достойного человека, матери его семейства, унизительной и позорной доле содержанки?

– Перестаньте! – воскликнула я. – Неужели вы думаете, что, говоря так, вы можете хоть сколько-нибудь расположить меня к себе?

– Почему нет? – пожал плечами доктор. Он, видимо, совершенно овладел собой и говорил спокойным, примирительным тоном. – Я же не требую от вас немедленного ответа. После того, как вы останетесь наедине сами с собой, ваш ум, в существовании которого я не сомневаюсь, подскажет вам правильное решение. Я не тороплю вас.

– Мне не нужно времени, чтобы дать вам ответ.

Я тоже, как и он, постаралась заглушить в себе чувства и хотя бы внешне выглядеть спокойной.

– Вы совершенно правы: у меня нет ни приданого, ни могущественных покровителей в обществе, которые помогли бы устроить мою судьбу. У меня нет ничего, кроме меня самой. Верно, это не бог весть какая ценность… Но я отдам себя только тому, кого полюблю всем сердцем и всей душою. Мне жаль вас, доктор. По-видимому, вы никогда не любили, раз считаете любовь пустым звуком и наваждением. Не ждите другого ответа, я никогда не стану вашей.

Я повернулась и вышла из кабинета. Я не смотрела на него, но буквально чувствовала, как сжались в кулаки его сильные руки и полыхнули огнем мрачные, глубоко посаженные глаза. Я поспешила в свою комнату, отослала изнемогавшую от любопытства Наташу и с облегчением заперлась на ключ.

Если ты думаешь, что я была напугана и взволнована, то ты права. Но я была напугана и взволнована не признанием доктора и не его ядовитыми намеками насчет «десятитысячного номера», продиктованными, разумеется, ревностью и завистью. Я беспокоилась об Алексее: где он, что с ним? Правда ли то, что сказал Немов, и его задержали в городе лишь неприятности Якуба ибн Юсуфа?

Глаза мои слипаются, и я уже не различаю строчек. Продолжу завтра,

Любящая тебя Анна.

20 февраля 1900 г.

* * *

Жюли, нынче утром я получила твое письмо… Признаюсь, оно настолько удивило меня, что я несколько раз бралась за перо и снова откладывала, не умея облечь в слова все волнующие меня мысли.

Ты помолвлена с г-ном Демидовым!..

Ты ни разу не писала о том, что любишь его или хотя бы что он тебе нравится…

Тебе всего двадцать лет, и дела ваши не расстроены, как у нас с папенькой, – так зачем, зачем ты идешь замуж за этого сибирского купца?

Неужели только потому, что он подарил тебе, как ты пишешь, несколько якутских алмазов, якобы проданных ему оленеводами за ружья и табак?

И ты в это веришь? Но кто и когда слышал об алмазах в Якутии?![7]

Разве тебя не смущает, что человек, желающий стать твоим мужем, начинает ваши отношения с выдумки, со лжи – пусть даже и вполне безобидной? Подумай об этом, Жюли, подумай, пока не поздно!

Поверь, твоя судьба волнует меня не меньше, чем моя собственная.

Конечно же, я отвечу на твои настойчивые расспросы. Я не «погибла» еще, как ты выражаешься, но мое отношение к этому совсем не такое, как у тебя.

Какая там гибель – любовь графа была бы для меня наивысшим счастьем!

И мне совершенно все равно, что было бы со мною после.

Но увы… Между нами ничего нет, кроме чувств, которые мы вынуждены скрывать… хотя, если верить доктору Немову, даже это мне не слишком хорошо удается.

Однако обо всем по порядку.

Оставшуюся после объяснения с доктором часть ночи я провела без сна. Я все ждала, что в коридоре послышатся знакомые шаги и в мою комнату войдет не мрачный, так напугавший и встревоживший меня доктор, а мой прекрасный возлюбленный.

Пойми, Жюли, с тех пор как я впервые увидела его, все остальные мужчины просто не существуют для меня. Они призраки, тени в лучезарном мире, где живет и дышит Он. Он – солнце, животворное тепло, источник жизни! Он моя единственная радость, мой свет, моя надежда!

Отними у меня эту надежду, и я перестану дышать.

И что мне за дело до того, какие внешние обстоятельства разделяют нас? Что мне за дело до мнения теней и призраков, если я смогу когда-нибудь стать на эту сияющую тропу и пройти по ней столько, сколько мне отмерено, хотя бы несколько шагов!

Митя проснулся и захныкал. Требует мороженого, новую саблю и картинки из волшебного фонаря. Пойду принесу ему чай с медом и лимоном.

21 февраля 1900 г.

* * *

Ирина Львовна отложила лист и вытерла внезапно увлажнившиеся глаза.