Читать книгу "Братья Ашкенази - Исроэл-Иешуа Зингер"

Реб Хаим Алтер размышлял, ломал голову, но не мог придумать, как ему выбраться из обрушившихся на него проблем. Он знал, что ткацкая мастерская работает как всегда. Выплачивает ли он недельный заработок вовремя, в четверг, или тянет с оплатой пару дней, рабочие делают свое дело. Бездельников среди них нет. На исходе субботы они работают при свечах до полуночи. В четверг вечером тоже задерживаются на работе. Свечи рабочие покупают сами, на свои деньги. Шмуэль-Лейбуш предан ему как собака. На чем еще можно сэкономить? Сколько реб Хаим Алтер ни ломал голову, он не находил ответа на этот вопрос. Он не привык думать. Так же как он не привык к заботам и невзгодам.

С тех пор как он женился и на полученное за женой приданое открыл ткацкую мастерскую, он не знал хлопот со счетами. Он жил широко, как подобает богатому еврею. Дела в ткацкой мастерской шли по-разному, иной раз лучше, иной раз хуже. Реб Хаим Алтер не волновался по этому поводу и никаких мер не принимал. Он знал, что в деле так бывает. Даже когда дела шли совсем худо, он не расстраивался. Он знал, что угроза банкротства тоже неизбежная часть судьбы промышленника. Все эти сложности просто приплюсовываются к цене товара, как и прочие сопутствующие расходы — на жалованье рабочим, на закупку сырья. Во всяком случае, всегда удавалось выкарабкаться — с большими или меньшими убытками. Ни разу реб Хаим Алтер не обанкротился, хотя призрак банкротства постоянно преследует делового человека.

Годами так и шли дела у реб Хаима Алтера. Он не вел точных счетов, потому что чем больше счетов, тем меньше благословения и удачи. Но реб Хаим Алтер знал, что он богатый еврей, слава Богу, даже очень богатый. Таких, как он, в Лодзи немного. И людям это известно. Его окружают почетом, выказывают ему уважение, подобающее фабриканту высокого уровня. В банках, куда он приходит, директора лично бегут поприветствовать его, приглашают в свой кабинет, усаживают в кресло, угощают сигарами. Другой на его месте, думал реб Хаим Алтер, давно бы испортился — подстриг бы бороду, напялил на себя короткий сюртук, — но он остается евреем, даже хасидом. Хасиды в молельне знают об этом и восхваляют его. Да и ребе относится к нему с большим почтением.

Реб Хаим Алтер не был скупым, о нет! Никто не мог сказать про него такого. Он всегда от души жертвовал на молельню, делал взносы на приданое бедным невестам. И у ребе он был щедр. Не то что другие богачи, державшие кошельки на запоре. Он не забывал, что помимо этого света есть еще и тот свет. Чтобы у него было столько золота, сколько велит тот свет! И еврею надлежит готовиться к переходу. Он должен запастись добрыми деяниями и соблюденными заповедями. Иначе, не дай Бог, он попадет в ад, где будет гореть в огне и жариться на сковороде. Поэтому реб Хаим Алтер не был скуп и никогда в своей щедрости не раскаивался. Он знал, что еврей должен быть евреем. Все нужны на этом свете Владыке мира — и богачи, и бедняки; и те, кто жертвует, и те, кто принимает пожертвования. В своем великом милосердии Господь там, на небе, избрал его, чтобы он был, не сглазить бы, богачом. Господь дал в его руки богатство, и он должен послужить Господу: давать милостыню беднякам, следить за тем, чтобы у его рабочих была своя синагога, эсрог на Суккос, меламед, чтобы учить их Торе по субботам. Их, рабочих, следует уважить: ходить на обрезание к их сыновьям, дарить подарки на свадьбы, провожать усопших в последний путь и посылать несколько рублей скорбящим родственникам, чтобы им не пришлось работать в семь дней положенного траура.

Реб Хаим Алтер жил на широкую ногу. Он не знал, сколько он тратит. Он только знал, что каждый раз, когда его жена Прива протягивает свою усыпанную бриллиантами руку, он дает ей денег без счету. Сама Прива еще меньше мужа понимала, сколько она тратит.

У нее, у этой Привы, ничего в руках не задерживается. Деньги убегают сквозь ее пальцы, как песок. Она и не помнит, на что их потратила. Часто она просто теряет деньги и ценности. Она разбрасывает бриллиантовые кольца по всем столам и столикам. Потом она переворачивает весь дом, выгоняет плачущих служанок, которых подозревает в краже, опять переворачивает весь дом, и так пока не найдет потерянное украшение, которое тут же теряет снова. Она получает огромное удовольствие, покупая диковинные безделушки. Что бы она ни увидала в магазине, она должна это купить. Нужно это или нет — неважно. Она шьет себе платья и потом их даже не надевает, потому что так же быстро, как она загорается, она и разочаровывается в своих покупках и обновках. В доме всегда полным-полно торговцев и лавочников и счетов от торговцев и лавочников. И конца-краю этому не видно.

А еще Прива любит ездить на воды и консультироваться там по поводу своего здоровья у больших заграничных профессоров. Про эти консультации можно потом целую зиму разговаривать с гостями. Она ездит с курорта на курорт, от одного профессора к другому. Все шкафы в доме забиты пузырьками, коробочками, баночками с разноцветными порошками, микстурами и пилюлями, которые Прива никогда не принимает. Кроме того, из-за границы она вывозит кружева и кристаллы. Каждый раз на таможне у нее возникают неприятности с чиновниками, находящими в ее багаже спрятанные драгоценности. От штрафов, налагаемых на нее за контрабандный провоз товаров, от скандалов, устраиваемых ею на таможне, Прива снова заболевает. У нее болит сердце, поэтому ей опять надо на курорт, чтобы снова ввезти контрабанду, попасться и заболеть.

В доме Алтеров вечно царит беспорядок: Прива без конца переставляет мебель, меняет занавески и обои, потому что другие богачи сделали перестановку и ремонт в своих квартирах и Прива Алтер не может допустить, чтобы она одна жила как нищая.

Реб Хаим Алтер знает, что женины причуды стоят много денег, очень много, но не отказывает своей Приве. Он ее любит. Она очень красивая, хотя у нее уже взрослые дети. Она женщина со вкусом, с изюминкой. На нее оглядываются на улицах и в парках, когда он бывает с ней на заграничных курортах. Обладание такой женщиной наполняет его гордостью. И он не может ей отказать, когда она протягивает свою пухлую ручку за толстой пачкой банкнот.

Да он и сам немало тратит. Помимо того, что он дает ребе, на содержание молельни и на прочие связанные с еврейством вещи, он тоже каждое лето ездит на курорт. Есть у него и другие расходы. Но реб Хаим Алтер знает, что так и должно быть, что даже траты на ремонты и платья — траты ненапрасные. Потому что, во-первых, к чему скупиться? Ведь что такое человек? Муха! Сегодня здесь, завтра там. Зачем же жить по-свински? Во-вторых, так лучше для дела. Лодзь любит богачей. Лодзь знает, что у каждого в кухонном горшке. Стоит лодзинскому богачу один раз не послать жену на курорт, стоит его жене прийти на какое-нибудь торжество не увешанной бриллиантами, как ему тут же примутся перемывать кости. О нем станут шептаться, что он вот-вот обанкротится, что он нищий, что он ничтожество.

Он, реб Хаим Алтер, не хотел считать деньги. Он знал, что ткацкая мастерская отлично работает, что его рабочие не бездельничают, что женские платки их производства хорошо расходятся, что на улице его считают богачом и что он честен перед Богом и людьми. И на своих детей он не скупится. Он нашел своей дочери лучшего парня в Лодзи, дал за ней большое приданое, много подарков. Свадьбу он устроил как у императора. Лодзи было о чем поговорить. Во все дни свадебных торжеств ни о чем меркантильном он не думал. Прива чаще, чем обычно, протягивала руку за деньгами, и он давал ей их не считая.