Читать книгу "Змеесос - Егор Радов"

— Что с вами? — спросил Миша.

Афанасии помолчал, потом медленно произнес:

— Все чудно, я просто предвкушаю, а это очень нервно. Ничего, сейчас все будет сделано… Вы просто не знаете… Это всегда волнительно… Подайте, пожалуйста, банку с коричневыми гранулами!

— Вот эту? — сказал Миша.

— Вот ту!

Миша взял плотно закрытую банку с веществом, похожим на кофе, и подал Чаю. Тот уцепился за нее сразу, выхватив из рук Оно, мгновенно отвинтил и выбросил куда-то вдаль крышку, словно перчатку в лицо вызываемого на дуэль, затем поставил банку на стол, присел и прильнул к ней, чуть ли не целуя ее, как женщину или дар с небес; а потом сказал восхищенно:

— Посмотрите, как она красива, как она прекрасна, как она аппетитна! Лучший цвет, лучшая форма, лучший объем!.. Если б я был художник, я рисовал бы только ее во всех стилях и видах.

— Что это? — спросил Оно.

— Неважно, я не скажу; это — исходный продукт, материал для приготовления глюцилина; в этом была моя главная гениальность, когда я нашел это, достал, узнал, распознал… Само по себе это стоит Федоровской премии!

— Может быть, — сказал Миша.

— Конечно, конечно… Я люблю тебя, исходный материал!!! Сказав это, Чай в самом деле чмокнул банку и сразу же стал серьезным.

— Вот, приступим… Насыпем определенное количество в колбу… Мне можно не отмерять, я уже все делаю на глаз… Так… Теперь разбавляем эту прелесть неким веществом вот отсюда… Двумя кубами… Видите. Миша?

Чай быстро схватил шприц, набрал из пробирки розовую жидкость и распрыскал ее по поверхности коричневых гранул внутри колбы. Раздалось небольшое шипение; получилась в конце концов плотная жидкость зеленою цвета; Чай мгновенно зажег газовую горелку и засунул колбу в штатив над огнем. Резкий пряный запах стал проникать в Мишины ноздри: это было достаточно неприятно и напоминало школьные уроки по химии, когда фанатичная учительница демонстрирует какую-нибудь вонючую реакцию. Миша кашлянул и захотел свежести и морского воздуха.

Зеленая жидкость булькала; Афанасий Чай, как алхимик или факир, что-то шептал над ней, словно совершенно не замечая ядовитых испарений, и улыбался, как идиот, узревший чудесную смешную вещь прямо перед собой и желающий схватить ее и присвоить. Чаи любовно смотрел на горящую колбу и даже что-то пел в тон бульканью этого неизвестного Мише соединения; потом вдруг быстро схватил штатив и опустил его дно в ванночку с водой, видимо, желая остудить оставшийся там продукт.

— Все… — довольно сказал Чай.

— Это все? — облегченно спросил Миша, тоже начиная чувствовать какую-то нервность.

— Нет, что вы! — изумился Чай. — Это же начало процесса, это мы просто удалили первую ненужную примесь, выделив ее и выпарив; впереди еще так много интересного, мы долго еще будем получать ценный глюцилин из этой, так сказать, руды; ведь чем дольше, тем лучше; а так ведь — что за удовольствие!.. Так лучше пойти по известному адресу, купить готовый продукт в ампуле, и все… Это — романтика шестнадцатилетних! Конечно, охрана порядка может захватить… Но если у вас — патент Наркомана, то вас и отпустят, конфисковав продукт. Но главное ведь не в нем! Не случайно сейчас проводятся конкурсы на самое длительное приготовление наркотика из самого редкого вещества с помощью самых труднодоступных ингредиентов. А простой наркотик каждый дурак достанет!

— А глюцилин тоже делается очень долго? — спросил Миша настороженно.

— Ну конечно! — гордо сказал Чай. — Глюцилин получил диплом второй степени на последнем конкурсе, уступив только бестину Иоганна Шульмана. Но мое мнение, что он искусственно растянул одну из операций… Ухищрений-то у нас много… Можно вообще произвести первую реакцию, потом поставить все это в холодильник на два года, а через два года продолжить… За этим следит специальная комиссия. Все реакции должны производиться своевременно; считается только «чистое время» приготовления наркотика. Но у Иоганна там двоюродный брат… В общем, проиграл я бестину. Но все-таки диплом второй степени — не так плохо, старина?

— И сколько же делается глюцилин? — спросил Миша.

— «Чистое» время изготовления глюцилина из исходного продукта — 43 дня 8 часов 14 минут, — расплываясь в хитрой улыбке, проговорил Афанасий Чай.

— Да что вы!

— Не бойтесь! — громогласно заявил Чай. — Вы не гурман. вы начинающий, вам главное просто попробовать, поэтому вам я буду делать по ускоренному методу — это где-то 1 час. Только никому не говорите. — зашептал Чай, — что глюцилин можно приготовить за час, ведь на конкурс мы обязаны представлять только кратчайший способ… Если вы расколетесь, тогда — прощай мой диплом…

— Клянусь вам. — патетично сказал Оно.

— Вот и чудненько! — рассмеялся Афанасий, хлопнув в ладоши. — Тогда мы еще понаслаждаемся действительностью! Сейчас нас ждет следующая ступень.

Чай взял колбу с успокоившейся холодной зеленой жидкостью, любовно погладил ее, как щенка, и установил с помощью каких-то приспособлений на стол. Потом из правого кармана штанов он достал маленькую бумажку, в которую было что-то завернуто.

— Вот, — трепетно сказал он. — Это — самый главный ингредиент… Его достать очень трудно… Это — помет окаменелой доисторической змеи, найденной в вечной мерзлоте… Без него у нас ничего не выйдет.

— А где вы достали его? — спросил Миша, изумленно рассматривая черный порошок, который Чай высыпал в чашку аптекарских весов.

— Это — секрет, милый мой! — победоносно ответил Чай, дрожащими руками отмеряя нужное количество помета. — Скажу вам только, что это было трудно… Пришлось пойти на кое-какие моральные потери…

— Потери?

— Ну конечно! Ведь переступая через такую моральную установку, как «не убей», «не ешь дерьма» или «не чеши в заднице во время церковной службы», вы навсегда теряете ее для себя. И кто знает, может быть, это — главная наша потеря здесь. сейчас.

— Вы так считаете? — спросил Миша Оно.

— Я размышляю, — серьезно ответил Чай, спрятал оставшийся порошок в бумажку, положил ее в карман, а то, что было на весах, всыпал в зеленую жидкость. Она немедленно стала густо-желтого, желчного цвета.

Новый запах охватил атмосферу комнаты; на сей раз он был едко-горьким, невозможным для вдыхания, и вызывал тошноту.

— Это самый ядовитый запах из всех, появляющихся в процессе, — совершенно спокойно заявил Афанасий Чай, побалтывая колбу туда-сюда.

— Это… отвратительно… — выдавил из себя Оно, закрывая рот и нос своей рукой.

— Ничего, он незаметен мне, даже приятен, — как маньяк. проговорил Чай, создав у себя на лице какое-то дикое, прорицательное выражение глаз. — Ведь все это ведет меня к одной блаженной цели, имя которой: глюцилин!

— Я все-таки хотел бы не чувствовать этого, — задыхаясь, сказал Миша.

— Сейчас пройдет. Еще не долго до победного конца! Афанасий Чай закрыл колбу черно-оранжевым плотным платком, как фокусник; посмотрел направо и вдруг крикнул: