Читать книгу "Faserland - Кристиан Крахт"

Если продолжить такую линию рассуждений дальше, то можно предположить, что последняя, «швейцарская» глава «Faserland» соответствует странствиям Данте по чистилищу. В «Божественной комедии» путь через чистилище, от Долины земных властителей до вершины горы, занимает время одного дня, от восхода солнца до темноты. События восьмой главы «Faserland» укладываются в такой же промежуток и заканчиваются встречей героя с таинственным перевозчиком на берегу Цюрихского озера (Леты?).

Хотелось бы сказать еще об одном любопытном наблюдении. Герой путешествует, то и дело меняя свои планы и, соответственно, избранный им самим маршрут (и перемещаясь из одного «круга ада» в другой) под воздействием неких «посредников» или «наблюдателей», которые все так или иначе связаны с буквой «М». Первая пара таких посредников – Карин (которая ездит на «мерседесе» и подкармливает собаку Макса) и Серхио (имеющий мобильный телефон); в поезде на Гамбург рассказчик встречает «Пиздобородого» (Mosenbart), в Гамбурге – шофера в кроссовках «Мефисто» и затем сексуального извращенца с татуировкой, изображающей крота (Maulwurf). Не исключено, что таким посредником является и Александр, столь сильно озабоченный популярностью группы Modern Talking. К числу посредников явно относятся также Маттиас Хоркс, из-за которого герой попадает в Гейдельберг, и безымянный хозяин гостиницы, рекомендующий ему отправиться в бар «Макс». Может быть, невольным посредником следует считать и Ролло, в прошлом «крутого мода», который спасает героя и увозит его в Мюнхен, в очередной «круг ада». В шестой главе посредники – хиппи, рассказывающий о диджеях Моби и Морице (из клубов «DJ Ад» и «Чистилище»), и некий Максим Биллер (его, кстати, упоминала Карин в первой главе); в седьмой – опять Карин и Серхио; в восьмой – два неизвестных бизнесмена с мобильниками и писатель Томас Манн (впрочем, увидеть могилу последнего герой захотел сам). «Наблюдатели» имеются и в «Божественной комедии», в каждом из кругов ада. Не связал ли их Крахт с буквой «М» именно потому, что видел в них прислужников «Машины» (Maschine), которая описывается в последней главе?

Мои соображения, высказанные выше, вовсе не навязывают читателю однозначную интерпретацию романа. Во-первых, «Faserland» прочитывается, доставляет удовольствие и без учета всего этого ассоциативного ряда, намеренно или ненамеренно подключенного к нему автором. Во-вторых, интересно даже не столько само наличие всех этих параллелей с Данте, Юнгером или Беккетом, сколько вопрос, зачем они понадобились (если понадобились) Крахту.

И, наконец, в «Faserland» могут быть (даже наверняка есть) также и другие подтексты: скажем, вероятно, его несколько по-иному, глубже поймет тот, кто разбирается в современной музыке, в тонкой семиотике поп-культуры.

Так или иначе во время перевода этой, на первый взгляд простой и легко сделанной вещи, я не могла не заметить того, что перед нами текст, целиком находящийся в сложных отношениях с предшествующей литературной традицией. Бунтарство и стихия молодежного сленга, казалось бы, выступающие в качестве основной движущей силы романа, – всего лишь вершина айсберга под названием «Faserland».

Татьяна Баскакова