Читать книгу "Букет фиалок - Терри Грант"

«Как все-таки быстро меняется окружающий нас мир… А мы в нем — еще быстрее, — думала она, бодро шагая по тротуару. — Еще недавно вот этого торгового центра здесь не было и в помине, а вон та стильная кофейня на углу была неприметной, насквозь прокуренной бильярдной… А я сама — ни в чем не уверенной, во всем сомневающейся, взбалмошной, живущей в мире грез о принце-художнике простушкой. Никому не известной, одинокой и поэтому ни на секунду не расстающейся со случайно приобретенным двухколесным приятелем. И вот теперь даже сама себя не узнаю. Решительная, ни секунды не колеблющаяся даже в самых непростых ситуациях, остепенившаяся реалистка… Знаменитая на весь Будапешт художница, любимая и, что самое главное, любящая жена, счастливая и заботливая мать… И, как следствие, осторожная в выборе средств передвижения женщина… — Кэй проводила немного грустным взглядом промчавшуюся по улице мотоциклистку, ярко-рыжие волосы которой лихо развевались на ветру, и подвела итог: — А ведь все это благодаря Энн. Благодаря ее умению быть все понимающей, самой лучшей, самой преданной подругой на свете…»

Кэй вспомнила, как на следующий день после свадьбы Энн, в сторону которой она даже не желала смотреть из-за недавней выходки, подошла к ней и сказала:

— Я знаю, что ты сейчас ненавидишь меня. И возненавидишь еще больше, когда узнаешь, что разговор о картинах я завела по просьбе твоего мужа, что я согласилась помочь ему сделать из тебя художницу, в которой стремление добиться признания победит все остальные стремления, мысли и чувства. И, конечно, воспоминания… Воспоминания о Фабьене, которые мешают тебе любить, быть веселой, беззаботной, счастливой… которые мешают тебе нормально жить…

Шокированная тогда этим признанием, Кэй отшатнулась, словно собралась бежать от своей подруги куда глаза глядят, но Энн, не обращая внимания на ее реакцию, все продолжала и продолжала говорить.

Она рассказала о звонке Ласло, о своей растерянности и замешательстве, которые долго не позволяли ей принять хоть какое-то решение, о его переживаниях и страхах, которыми он осмелился поделиться только с ней и только сейчас, когда они увиделись на свадебной вечеринке… Но самое главное — она рассказала Кэй о его любви. Неожиданной даже для него самого и потому сильной, страстной, готовой все вытерпеть и простить… О любви, не испугавшейся даже соперничества, даже безразличия.

— Ласло пугает не то, что ты можешь уйти от него к Фабьену, а то, что тот опять бросит тебя и ты опять будешь страдать. Страдать еще сильнее, чем сейчас, — твердила Энн. — Ты только подумай: этот мужчина не страшится одиночества. Своего одиночества, Кэй, вдумайся в это. Он боится, что ты останешься одинокой. Одинокой навсегда, потому что не сможешь полюбить никого другого. А он не хочет для тебя такой участи, он хочет, чтобы ты была счастлива, и, если это возможно, именно с ним. Он хочет, чтобы у тебя была семья… ваша с ним семья. И дети, ваши дети… Но он не уверен, хочешь ли этого ты. Он не уверен, захочешь ли ты остаться с ним навсегда, не сбежишь ли к своему французу, как только тот случайно появится в поле зрения. Именно поэтому Ласло и придумал для тебя такой вот отвлекающий маневр — занятие живописью, чтобы меньше оставалось времени на воспоминания и бесполезные мечты.

Энн продолжала говорить, искренне и горячо уверяла Кэй, что относится к ней с большой симпатией с того самого вечера, когда увидела ее в баре, что желает ей только добра, что ее судьба ей небезразлична… Умолчала она только о головокружительной карьере Фабьена, подробности которой ей стали известны из статей в популярном журнале, и о рухнувшем браке своей сестры, в самом начале напоминавшем брак Кэй. Но даже если бы и об этом она рассказала все без утайки, ее откровенность осталась бы незамеченной. Потому что с той минуты главным откровением для Кэй было только одно: Ласло по-настоящему любит ее и готов на все, чтобы сделать ее счастливой.

Именно это откровение раз и навсегда изменило и ее саму, и ее отношение к Ласло. Из сдержанно-уважительного и отстраненного оно за считаные секунды неожиданно даже для нее самой выросло в большое, искреннее и очень светлое чувство… Настоящее, неподдельное чувство — любовь… Любовь, которая сделала для нее незабываемой их первую брачную ночь, их долгие страстные поцелуи и ласки… Любовь, которая теперь всюду была с ней — в тихом голосе и нежном прикосновении губ Ласло, в улыбке Роби, в палитре уже завершенных и еще не начатых картин, в бутоне каждого цветка, что распускается за витриной магазина, и того, что раскрывает свои лепестки с первыми лучами солнца на парковой клумбе, и того, что дал ей новое имя, которым она подписывала свои картины, — Джолан, фиолетовый цветок… Была ли это одна из тех нарисованных фиалок, которые все еще украшали гостиную, Кэй и сама не знала. Вернее не хотела знать. Она хотела только одного: всегда быть рядом со своими любимыми мужчинами, по которым начинала скучать, стоило ей хотя бы пару минут провести вдали от них.

Вот и сейчас она еще не успела дойти до магазина, а уже чувствовала, как начинает потихоньку жалеть, что не осталась сегодня дома.

«Нужно было устроить себе выходной. И Ласло тоже… В конце концов, не разорилась бы наша «Королева» всего за один день, — думала она, отрешенно уставившись на светофор, где горел красный свет. — Конечно, пришлось бы огорчить постоянных покупателей, зато мы провели бы целый день вместе… Роби, Ласло и я… За последние два месяца нам не удавалось это ни разу, все время какая-то суета, беготня… Картины, галереи, сломанные мотоциклы, няни, поставщики… Прямо голова кругом! И почему эта удачная мысль насчет выходного пришла только сейчас? Почему не на пять минут раньше? Может, вернуться, пока еще не успела далеко уйти?»

Кэй нерешительно замерла на тротуаре, наблюдая за пересекавшими перекресток пешеходами, когда из сумочки послышалась громкая трель мобильного.

А вот как раз и Ласло! — обрадовалась она. Но, увидев на дисплее имя Миклош, разочарованно вздохнула и, нехотя нажав кнопку ответа, вяло сказала, даже не поздоровавшись:

— Я знаю, что у вас вечером встреча с Ласло. Вместо него приду я. Приготовь заранее прайс-лист с умеренными ценами. Сегодня будет большой заказ.

— О ценах мы поговорим потом, — услышала она в трубке раздраженный голос. — А сейчас есть дело посерьезнее.

— Что еще за дело? — все так же вяло поинтересовалась Кэй.

— Приходи, узнаешь.

— Что, прямо сейчас? — недовольно поморщилась она.

— И не просто сейчас, а сию секунду! — повысил голос ее собеседник.

Кэй отстранила трубку на безопасное расстояние.

— Может, все-таки подождешь до вечера?

— Ну что за привычка все время торговаться? — прямо-таки заклокотал в телефоне возмущенный голос Миклоша. — Вот и друзей себе таких же заводишь! Крохобор и жучила, а туда же — выпускник международного института, торговый представитель с опытом работы… Просто слушать противно!

— Это ты о ком? — растерялась Кэй.

— А то ты не знаешь? — язвительно бросил Миклош. — О твоем любимчике Тео. Вот, стоит тут, бедненьким прикидывается… Говорит, денег хватило только на аренду магазина, а на цветы, видите ли, уже не осталось… Пытается разжалобить меня и уговорить дать их ему в кредит. Признайся, это была твоя идея?