Читать книгу "Пепел наших костров - Антон Антонов"

Отец Серафим очень хвалил Жанну Аржанову за то, что она не только сама ходит босиком, но и распространяет эту моду среди других девушек. Дачницы охотно эту моду подхватывали, потому что с Девичьей дачи пошло гулять по окрестностям поверье, будто почва, пропитанная белым пухом, несет людям здоровье и какие-то особые силы. В это все верили охотно, наблюдая, как стремительно вызревает урожай на свежем светлом грунте.

Сама Жанна услышала эту теорию от биологов со станции Тамары Крецу, которые тоже хвалили Жанну за то, что она ходит босая, хотя сами, как правило, ходили обутые.

На самом деле они не знали по этому поводу ничего конкретного и просто предполагали, что такое может быть. А может быть и другое – например, у них возникли подозрения, что с частицами белого грунта в организм людей и животных проникают мутагены.

Они обнаружили, что беременность у крыс и кроликов протекает слишком быстро.

Иногда в семь раз быстрее нормы, а чаще – в два-три. Детеныши при этом рождаются нормальными, но отличаются друг от друга больше, чем положено по законам наследственности. И эти мутации накапливаются из поколения в поколение, так что некоторые исследователи предсказывали, что за считанные годы в природе могут возникнуть новые виды животных и растений.

Правда, наиболее правдоподобным биологи считали предположение, что мутагены попали в кровь животных и людей еще в первые дни катастрофы, когда повсюду летал белый пух и никто не пытался от него укрыться. Так что теперь спохватываться поздно и лучше верить в то, что этот пух и белый грунт полезны для здоровья. Как минимум, пока не доказано обратное.

И когда Жанну спрашивали, почему она все время ходит босиком, она даже и не думала сообщать, что продала всю свою обувь, когда нужны были деньги на обустройства дачи, а других ненужных вещей она у себя не нашла. Были еще тряпки и книги, но без них Жанна никак не могла обойтись, а без обуви могла, потому что за те недели, которые она провела безвылазно сначала в сельхозлагере, а потом на своей даче, привыкла уверенно ступать босой ногой и по живой земле, и по асфальту.

Нет, Жанна никому не говорила, что у нее просто нет обуви. Вместо этого она рассказывала всем о чудодейственном влиянии белого грунта на женский организм – при условии, что женщина ходит босиком.

За это ее и хвалил иеромонах Серафим, который считал босохождение хорошей древнерусской традицией. Но этого священнику было мало. Он хотел распространить в округе моду на старинные русские одеяния или хотя бы некоторое их подобие – и начать, естественно с Жанны, которая имеет влияние на окружающих.

При этом Серафим считал, что сам он имеет влияние на Жанну. Не зря же она после рейда валькирий снова стала закрывать грудь, в то время как ее ближайшая подруга Юлька, до тех пор всегда носившая цивильную одежду, вдруг полюбила облачение валькирий, которое по большому счету ничем не отличалось от одеяния девушек из рода истинных брахманов. Фата на бедрах, а сосцы голы. И беспутная Женька Граудинь последовала ее примеру. Так они и ходили вместе с Дарьей – три валькирии, которые могли бы поспорить и за титул трех граций, если бы вместо Даши фигурировала Жанна.

Но Жанна продолжала изображать из себя французскую крестьянку, и отец Серафим приписывал это своей заслуге, а в качестве следующего шага мечтал переодеть Жанну в сарафан и прикрыть ее волосы платком.

Но тут как на грех в таверне «У Девственницы» под Дубом Свиданий стал дневать и ночевать Володя Востоков, который утверждал, что иеромонах порет чушь.

– Во-первых, в Древней Руси головные уборы носили только замужние женщины, – вещал он. – А девушки заплетали волосы в косы и никаких платков не надевали. А во-вторых, в Древней Руси не носили никаких сарафанов. Ходили в одних рубахах.

Больше того, вдохновленный успехом с кришнаитами, Востоков пытался убедить исконных славян в том, что их предки вплоть до нашествия варягов носили общеиндоевропейскую одежду. Фата на бедрах и так далее. И только великое переселение народов положило этому конец, а христианство довершило смену моды.

Отца Серафима, однако, не интересовали моды некрещеных язычников. Зато валькирии были очень рады тому обстоятельству, что они, оказывается, носят такой же костюм, какой был у древних славян. Жанна же из чувства противоречия заявила, что не хочет иметь ничего общего со славянскими варварами и намерена возрождать обычаи древних французов.

Востоков, разумеется, нашел что сказать и на этот счет. Он напомнил Жанне про альбигойцев, которые исповедовали свою веселую и светлую веру на юге Франции, пока крестоносцы не уничтожили эту религию, как ересь.

Жанна, наоборот, читала, что вера альбигойцев была жестокой и мрачной, и они с Востоковым довольно бурно спорили по этому поводу, пока в споре не родилась истина. Ведь альбигойцы делили мир на две части – Свет и Тьму, и все, что только есть в этом мире, казалось им двойственным, а следовательно, нет ничего странного в том, что и сама их вера воспринимается неоднозначно.

И когда отец Серафим в очередной раз подкатился к Жанне насчет православия и древнерусских обычаев, Жанна обескуражила его, объявив:

– Я исповедую истинную веру блаженных и чистых рыцарей Света, и никому вовек не совратить меня в ересь халкидонскую. Изыди, сатана, во тьму, из которой пришел, и не искушай меня более.

Иеромонах даже не обиделся на «сатану». Он решил, что Жанна заболела головой окончательно, и призвал своих единоверцев молиться за ее исцеление и спасение.

А пока они молились, Жанна совратила в альбигойскую ересь половину своих валькирий во главе с верной троицей гологрудых воительниц с фатою на бедрах.

Прочие валькирии в массе своей надевали боевой наряд (то есть, снимали все лишнее) только при обострении обстановки – поскольку все эти религиозные диспуты и культурные революции происходили на фоне набегов правительственных войск.

В это же самое время Дарья разошлась с Караваевым, поскольку Шаман предложил ему какую-то выгодную работу в городе, а валькирия с выдающимся бюстом в город не хотела.

– Что я там забыла? – спрашивала она, наслушавшись рассказов про голод, бандитский и ментовский беспредел и назревающую революцию.

– Меня ты там забыла! Или я тебе уже никто, ничто и звать никак? – решил возмутиться дальнобойщик, который терпел измены своей женщины, памятуя о том, что когда-то эти измены спасли его от голодной смерти, а потом помогли пристроиться на хлебное и денежное место, но который не терпел пренебрежения к своей персоне.

Они разругались по-крупному, и Саня уехал в город один, впервые за долгое время сдвинув с места свою фуру, для которой у бандитов нашлась солярка.

А у Дарьи были свои дела. В эти дни отряд валькирий снова собрался по тревоге. В Белом Таборе пронесся слух, что власти решили пойти на риск и покончить с лесной вольницей одним махом. Будто бы они получили сведения, что у Гарина в городе нет серьезной поддержки и его уничтожение не вызовет в Москве никаких массовых выступлений, которых правительство так опасалось. А значит, можно отвлечь на подавление «дачного мятежа» большие силы, не боясь негативных последствий для безопасности города.