Читать книгу "Без надежды - Колин Гувер"

– О том, что завтра у тебя день рождения. А теперь открой.

Я со вздохом закатываю глаза и отпихиваю коробку:

– Я надеялась, ты забудешь.

Он хватает подарок и снова придвигает его ко мне:

– Скай, да посмотри же, черт побери! Я знаю, ты не любишь получать подарки, а я люблю дарить, поэтому перестань кукситься и открой, а потом обними меня и поблагодари.

Пожав плечами, я отодвигаю в сторону пустой поднос и беру коробку.

– Ты хорошо упаковываешь подарки, – говорю я. Развязав бантик, я разрываю бумагу. Смотрю на картинку на коробке и удивленно поднимаю бровь. – Ты даришь мне телевизор?

Брекин со смехом качает головой и берет коробку:

– Это не телевизор, тупица. Это электронная книга.

– О-о, – протягиваю я.

Понятия не имею, что такое электронная книга, но точно знаю: мне не разрешат ею пользоваться. Я могу принять ее, как приняла сотовый от Сикс, но эта штука слишком велика, и в кармане ее не спрячешь.

– Ты шутишь, правда? – Он наклоняется ко мне. – Не знаешь, что такое электронная книга?

Я пожимаю плечами:

– Мне она напоминает крошечный телевизор.

Он смеется еще громче и открывает коробку, вынимая эту диковину. Потом включает и подает мне:

– Это электронное устройство, куда можно забить столько книг, что в жизни не прочитать.

Брекин нажимает клавишу, загорается экран, после чего он пробегает пальцами по дисплею, на котором появляются десятки крошечных обложек. Я прикасаюсь к одной, и обложка высвечивается целиком. Брекин проводит пальцем, переворачивается виртуальная страница, и я вижу первую главу.

Я немедленно принимаюсь водить по экрану, глядя, как страницы листаются одна за другой. Это самая потрясающая вещь из всех, что я видела. Я нажимаю другие клавиши, кликаю новые книги и прокручиваю главы. Честно говоря, никогда не встречалась с более классным и практичным изобретением.

– Ух ты! – шепчу я.

Я не свожу глаз с электронной книги. Надеюсь, Брекин не сыграл со мной какую-нибудь злую шутку, иначе сразу сбегу, если он попытается вырвать эту штуку у меня из рук.

– Нравится? – с гордостью спрашивает он. – Я загрузил в нее около двухсот бесплатных книг, так что пока тебе хватит.

Я поднимаю на него глаза. Он улыбается во весь рот. Я кладу книгу на стол, перегибаюсь и висну у него на шее. Это лучший подарок из тех, что я получала. Я улыбаюсь и от души обнимаю Брекина, совершенно позабыв о нелюбви к подаркам. Брекин обнимает меня в ответ и целует в щеку. Когда я отпускаю его и открываю глаза, то непроизвольно бросаю взгляд в сторону, куда уже четыре недели стараюсь не смотреть.

Холдер сидит, развернувшись и глядя на нас. Он улыбается задушевной улыбкой, в которой нет ничего безумного, порочного или внушающего страх. Стоит мне увидеть ее, как меня затопляет печаль, и я отвожу глаза.

Сажусь на место и беру электронную книгу:

– Знаешь, Брекин, а ты потрясающий чувак.

Он с улыбкой подмигивает мне:

– Это во мне говорит мормон. Мы классные ребята.

Пятница, 28 сентября 2012 года

23 часа 50 минут

Это последний день, когда мне еще семнадцать. Карен снова работает за городом на блошином рынке. Она пыталась отменить поездку, поскольку не хотела отсутствовать в мой день рождения, но я не позволила. Мы отпраздновали вчера вечером. Подарки были хорошие, но ничего похожего на электронную книгу. И вот я с нетерпением предвкушаю, как проведу выходные в одиночестве.

Я испекла куда меньше пирожных, чем в прошлый раз. Не потому, что не съела бы, а потому, что уверилась вот в чем: моя приверженность к чтению достигла совершенно нового уровня. Уже почти полночь, глаза слипаются. Я обязательно должна дочитать вторую книгу. Задремываю, потом резко просыпаюсь и пытаюсь прочесть следующий абзац. У Брекина по-настоящему хороший вкус, и я немного смущена тем, что у него ушел целый месяц на уговоры прочитать эту последнюю. Я не большая любительница хеппи-эндов, но, если с героями случится иначе, я залезу в эту электронную штуковину и навсегда запру их в том чертовом гараже.

Мои веки медленно закрываются, хотя я пытаюсь держать глаза открытыми, но слова на экране начинают расплываться, и я перестаю что-либо понимать. Наконец выключаю устройство и свет, думая о том, что последний день семнадцатилетия мог быть гораздо лучше.

* * *

Я резко открываю глаза, но не шевелюсь. По-прежнему темно, и я на том же месте. Наверное, приснилось. Затаив дыхание, я прислушиваюсь к звуку, который разбудил меня, – стуку поднимаемого окна.

Я слышу, как шуршат о карниз шторы и кто-то забирается внутрь. Я понимаю, что надо кричать, или бежать к двери, или искать какое-нибудь оружие. Вместо этого я остаюсь лежать, потому что гость, кто бы он ни был, не таится, и я догадываюсь, что это Холдер. Но все-таки, когда вдруг скрипит кровать и он опускается на нее, сердце у меня начинает бешено колотиться, а каждая мышца напрягается. Пришелец придвигается, и у меня не остается сомнений, что это он, потому что никто другой не вызывает в моем теле подобной ответной реакции. Почувствовав, что одеяло приподняли, я зажмуриваюсь и подношу ладони к лицу. Он притягивает меня к себе и сплетает свои пальцы с моими, потом утыкается мне в шею. Я вполне сознаю то, что на мне ничего нет, кроме майки и трусиков, но уверена, что он пришел не за этим. Я по-прежнему не понимаю, зачем он здесь, потому что он даже не разговаривает, хотя знает, что я проснулась. А знает он об этом, потому что стоило ему меня обнять, как я начала задыхаться. Он изо всех сил сжимает меня в объятиях и без устали целует в волосы.

Я злюсь на него за приход, но еще больше гневаюсь на себя за то, что хотела этого. Несмотря на то что хочется наорать на него и приказать уйти, я ловлю себя на желании, чтобы он обнял меня еще крепче. Так, чтобы не разомкнуть объятий, потому что здесь ему хорошо, иначе, глядишь, опять отпустит меня.

Мне не нравится, что в нем так много загадок. Не знаю даже, захочу ли я когда-нибудь понять. Некоторые черты его характера я люблю, другие ненавижу, какие-то ужасают меня, какие-то изумляют. Но есть одна, которая разочаровывает… и принять ее труднее всего.

Мы около получаса лежим в полной тишине. Он и не думает отпускать меня, однако не пытается ничего объяснить. И что тут нового? Если я не начну спрашивать первая, то ничего от него не добьюсь. А именно сейчас у меня нет желания о чем-либо спрашивать.

Прижимаясь губами к моим волосам и зарываясь в них лицом, он, словно баюкая, бережно прижимает меня к груди. В нем чувствуется такая страсть и такое отчаяние, что это разрывает мне сердце. Моя грудь бурно поднимается и опускается, щеки горят, и только плотно сжатые веки не дают пролиться слезам.

Я больше не в силах выдержать это молчание, и если сейчас не облегчу душу, то закричу. Я понимаю, что голос выдаст мое смятение, и я, сдерживая слезы, вряд ли смогу говорить, но все же собираюсь с духом и произношу самое честное, что могу сказать: