Читать книгу "От ненависти до любви - Ирина Мельникова"

– Почему?

– Болота непроходимые. Даже зимой масса ловушек под снегом. Ключи горячие бьют, поэтому отдельные участки не замерзают. Утонуть – раз плюнуть.

– Я понял, и Батраков что-то об этом говорил. А еще сказал, что места эти заговоренные. Вроде как нечисть всякая водится.

– Ну да, водится, – засмеялась я, – в мозгах у некоторых.

И подумала, что нечисть водится и в моем мозгу тоже. Возможно, я неосмотрительно рассказала об этом Замятину.

Пока он ни единым словом не обмолвился о нашем утреннем разговоре. Самой поднимать тему мне не хотелось. Поэтому я перевела разговор в другое русло, профессиональное.

– Как выглядели эти мужики? Я так понимаю, раньше их на метеостанции не видели?

– Обычно выглядели. Как туристы или охотники… Николай говорит, летом к ним частенько туристы заходят, поэтому они не удивились, когда эти типы нарисовались. Оба среднего роста, крепкие. На вид – лет этак за сорок. Небритые, одеты по-походному. Камуфляж, скорее всего, покупали в охотничьем магазине. На голове одного – старая панама военного образца, у другого – бейсболка с надписью «Даккар» по-английски. На ногах – ботинки с высоким берцем и толстой подошвой. За спинами – станковые рюкзаки. У одного – синий с серебристыми вставками, у другого – черный с малиновыми… Я все записал, даже схему попросил парнишку продублировать…

– Постой, – память вмиг высветила недавние события, – я видела этих мужиков на вокзале. Кажется, они приехали на электричке перед приходом твоего поезда. Я обратила на них внимание, даже документы хотела проверить. А потом, – я махнула рукой, – поленилась, одним словом. У нас столько туристов каждое лето приезжает… А ушли они в сторону автовокзала. Может, совпадение, но вряд ли… Рюкзаки у них яркие, сразу в глаза бросились.

– Ну, уже кое-что, – внимательно посмотрел на меня Замятин. – Считай, полдела сделано, если ты их лица запомнила.

– Надо в район сообщить. Пусть разошлют ориентировки гаишникам и на вокзалы, – сказала я. – В тайге их ловить – дело гиблое, но ведь из леса они все равно выйдут когда-нибудь. Если вооружены, то наверняка настроены серьезно. Одного не пойму, неужели полезут в болото? Да у нас отродясь никто об этой Бабе не слышал. Я здесь почти тридцать лет живу, обязательно что-нибудь всплыло бы.

– Маша, – Замятин придвинул стул к дивану и посмотрел мне в глаза, – тебя не настораживает, что за последние дни слишком много событий произошло, так или иначе связанных с кладами? Вспомни, как Шихана пробило на разговоры. Скажи, ты от меня что-то скрываешь? Ты что-то знаешь об этих кладах, но не хочешь говорить?

– Олег, – я с изумлением уставилась на него, – я ничего не скрываю. Откуда вдруг полезло? Край наш – кержацкий, люди в основном обстоятельные, солидные, много староверов… Кто тут клады прятать будет? В тайге, в трясине? Для клада ориентиры нужны. А тут спрячешь что-нибудь, заметишь, а лет через пять так зарастет, ничего не узнаешь. А если пал пройдет…

– Маша, – Замятин внимательно посмотрел на меня, – ты твердо решила показать кладовую запись кому-нибудь из музея?

– А что? Не стоит? – удивилась я.

– Стоит, обязательно стоит, – сказал Олег и накрыл мою руку ладонью. – Вдруг за этой бумагой – серьезное научное открытие? Кстати, за находку такого клада приличное вознаграждение полагается.

– Ой, – рассмеялась я и убрала руку, – вдруг миллионы отвалят? Разбогатею, виллу где-нибудь на Лазурном берегу куплю.

– Ты не смейся, – пробурчал Замятин и отвернулся. – Вон два придурка даже на детскую сказку купились. Наверняка отправятся Золотую Бабу искать по Костиной схеме.

– Ну и сгинут в Поганкиной Мари, если вовремя не одумаются, – сказала я и протянула руку. – Дай-ка я на схему взгляну. Надо ж будет этих дураков искать, если так и не объявятся в районе.

– Ты уверена, что объявятся?

– Им идти больше некуда. Дальше дорог нет. Тупик. Можно через перевалы в соседнюю Туву махнуть, но это километров триста по горам и тайге. Дед Игнат как-то рассказывал, что есть-де более близкий путь через перевалы: бывшая тропа контрабандистов. Но навесные мосты давно сгнили, а без них – не пройти. Да и вряд ли кто помнит эту тропу, кроме Шихана, конечно. Он и сам на нее случайно наткнулся.

– Странно! – пожал плечами Замятин. – И непонятно, с чего вдруг суета?

– Мне самой непонятно, – я взяла у него листок со схемой. – Может, солнечная активность на них действует?

Развернув бумагу, я хмыкнула от удивления. Кто сказал, что у больных церебральным параличом не развито воображение и они не могут рисовать? Костин рисунок напомнил мне старинную гравюру, настолько изящно были прорисованы все детали.

– Это он ручкой минут за пятнадцать начертил, – Замятин сел рядом со мной на диван и заглянул в рисунок. – И какой молодчина, так здорово получилось, словно с готовой схемы срисовывал.

Я промолчала. Меня поразило другое. Многое из того, что было на этом рисунке, Костя просто-напросто не мог изобразить правильно, потому что никогда не бывал в районе Поганкиной Мари. Конечно, некоторые объекты совсем несложно найти на карте, но это всего лишь топографические знаки, и откуда он узнал, как эти сооружения выглядят на самом деле? Вот, к примеру, старая водонапорная башня, что осталась от лагеря военнопленных, который находился километрах в тридцати от Марьясова и был ликвидирован в начале пятидесятых годов. Костя не только изобразил башню во всех подробностях, но нарисовал рядом моток колючей проволоки и подписал: «Бывш. лаг. в/пл.», а затем обозначил давно заросшую дорогу как «Старая дорога, с. Марьясово, 30,5 км». Откуда об этом знать мальчишке, который не способен самостоятельно передвигаться даже по комнате? Отец рассказал? Но я сильно сомневалась, что у Костиного отца есть время лазить по старым карьерам и любоваться полусгнившими водонапорными башнями. Тем более метеостанция совсем в другой стороне от Марьясова. Придется навестить Костю, чтобы он объяснил, откуда ему знакомы подробности.

Впрочем, на схеме имелось несколько природных объектов, которые Костя не смог бы изобразить даже по рассказам отца. Допустим, таежные тропы и даже лежневки он скопировал с карты, с такой, как у меня, например, простыни-стометровки (для несведущих поясню – это очень подробная карта, один сантиметр – сто метров в реальности). Но вот скала-останец «Коготь» – там как раз, если верить Костиной схеме, начиналась тропа, ведущая к Поганкиной Мари, – выглядела так, будто ее запечатлели с высоты птичьего полета, а это уж и вовсе на грани фантастики!

– Костя пользовался картой, когда рисовал схему? – спросила я.

– Нет, – пожал плечами Замятин, – нарисовал и все. Я не стал проверять, думал, детская блажь. Я в его возрасте мечтал стать пиратом и тоже все карты чертил: загадочные острова, таинственные бухты…

– И все-таки проверим, – сказала я и снова открыла сейф. – Такое впечатление, что Костя бывал в этих местах, и не раз. Но ведь это невозможно.