Читать книгу "Я родом из СОБРа - Сергей Зверев"

Пользуясь тем, что по уставу командир батальона имеет право поднимать свое подразделение три раза в месяц по тревоге, Василий Трофимович поставил такие тревоги в плановую учебу и присутствовал на этих занятиях. Он когда-то неплохо занимался армейским троеборьем и теперь принялся восстанавливать былую физическую форму. Семью он отправил в Подмосковье, к старшему брату, и не беспокоился за нее. Пробегая с солдатами сначала небольшие кроссы с последующей стрельбой, Андреев готовил личный состав к войне. «Дедушек» он уже в расчет не принимал. Тех, кто увольнялся из рядов вооруженных сил через полгода, командир подразделения бросил на различные хозработы. Поддержание стрельбища и «тропы разведчика» в рабочем состоянии, бесконечные караулы и наряды – вот чем занимались в его батальоне «дембеля». И он добился своего. Нараставшая интенсивность боевой учебы и ставшая очень жесткой дисциплина подсказывали солдатам, что их готовят не для парада и показухи. На свой страх и риск Андреев пошел даже на такой шаг, как «обстреливание» бойцов. Отделение солдат сажали в вырытый самолично ими окоп, и пулеметчик, и снайпер с двухсот метров обрушивали свой огонь на это укрытие. Стреляли боевыми, разумеется. Василий Трофимович добивался привыкания солдат к свисту пуль и к подавлению страха. К равнодушному отношению к смерти не приучишь, разумеется – Россия не Япония, – но все-таки хоть какую-то боевую закалку эти занятия давали. Так же шла «обкатка» личного состава танками и бэтээрами. Необходимо было укреплять психологическую стойкость солдат и готовить их к боям.

Через четыре месяца в батальон неожиданно пожаловала проверка из штаба округа. Теплым осенним вечером два запыленных «уазика» остановились перед КПП разведбата, и из первого вылез хмурый, с желчным лицом полковник с общевойсковыми петлицами. Он потребовал вызвать к нему командира части. Предъявив Василию Трофимовичу документы, полковник оглянулся на свои машины, и оттуда разом вышли несколько офицеров. Проверяющий не стал отдыхать после дороги, осматривать состояние плаца и плакатов с наглядной агитацией и не отдал распоряжение готовить баньку.

– Учебная тревога, товарищ подполковник. Ставлю вводную. В трех километрах к северу от высоты триста семнадцать, запятая, шесть, обнаружена группа вооруженных людей в количестве двухсот человек. Предположительно, они пересекли границу Чеченской Республики со стороны Чечни и заняли круговую оборону. Задача – всеми имеющимися у вас средствами эту группу уничтожить. Мои офицеры пойдут посредниками в танковую роту и артбатарею. Я останусь с вами. Действуйте, время пошло, – произнес он тихо и полез в карман шинели за сигаретой.

Условная «группа вооруженных людей» была уничтожена через четыре часа. Все это время полковник неотлучно находился при командире части и поддерживал связь по рации со своими офицерами. Ни в одно распоряжение Андреева он не вмешивался, только иногда делал пометки в сером блокноте.

Поздно вечером, когда разведбат после выполнения учебной задачи вернулся в казармы, полковник отозвал в сторону Василия Трофимовича и сказал, глядя ему в переносицу:

– Завтра подъем в десять, построение в одиннадцать. Проведем строевой смотр

Андреев выматерился про себя. Он устал, его офицеры и солдаты вымотались. Замечаний, видимо, у нехорошего полковника хватает, и он еще решил добить его строевым смотром, на котором придраться можно практически ко всему. «Да и хрен с ним, – решил Андреев, глядя в прямую спину удалявшегося проверяющего. – Я делаю, что могу. Пускай, кто может, сделает больше». Он отвернулся и подозвал своих офицеров.

В час ночи его разбудил дежурный по батальону.

– Товарищ подполковник, – негромко сказал он, два раза стукая костяшками пальцев по косяку двери.

Василий Трофимович моментально проснулся и приподнялся на солдатской койке. Он жил в офицерской гостинице на территории части. Вся жилплощадь этого помещения составляла четыре комнаты с отдельным входом с торца солдатской казармы.

– Что, Васильченко? – хриплым голосом спросил Андреев. Он только что задремал.

– Проверяющий из штаба округа собрался проверить караулы и просит вас подойти к нему. Он ждет в канцелярии первой роты.

– Сейчас, – вздохнул подполковник и принялся одеваться.

В автопарке нехороший проверяющий первым делом проверил заправку боевых машин и чистоту стволов. Похмыкал и отправился в самый дальний караул, который нес охрану периметра подразделения. Он не произнес ни слова.

Наутро весь разведбат был построен для строевого смотра. Ночью начался дождь, и хотя дневальные максимально постарались убрать лужи с бетонного плаца, непрекращающаяся мелкая морось опять залила его водой.

Ровно в одиннадцать из дверей штаба показалась высокая худая фигура в длинной шинели. Андреев скомандовал: «Смирно! Равнение налево!», бросил руку к козырьку и строевым шагом пошел навстречу проверяющему. Тот, пройдя половину расстояния по плацу, тоже начал «рубить» строевым, приближаясь к подполковнику. Как раз на их пути разлилась мелкая, но довольно объемная лужа.

«Обойдет или не обойдет? – подумал Андреев, четко выбрасывая вперед, на определенное уставом расстояние, сверкающие носки своих сапог. – Сейчас перейдет на обычный шаг, в лужу не пойдет и подождет, пока я к нему подойду. Штабы, мать их!» – ухмыльнулся командир части про себя. Сам он, зная, что его солдаты всегда смотрят, как ходят их офицеры на разводах и построениях, всегда требовал от своих подчиненных офицеров хорошей строевой подготовки. Вот и сейчас Андреев с прямой спиной, не сутулясь, отлично шел по плацу, зная, что солдаты не сводят с него глаз.

К его великому удивлению, штабная «крыса», тоже четко отбивая шаг («Неплохо», – подумал Василий Трофимович) и не сворачивая с прямой линии, вошла в лужу. Брызги полетели во все стороны. Тренированные ноги крепко впечатывали в бетон начищенные офицерские сапоги. Дождь усилился. Андреев доложил о готовности разведбата к строевому смотру. Подав команду «вольно!», полковник подошел к ровной линии солдат и неторопливо двинулся вдоль строя. Было что-то необычное в этом обходе. Проверяющий не смотрел на длину волос и ушитую форму старослужащих. Он не требовал показать расчески и нитки с иголками и не проверял чистоту подворотничков. Он шел и всматривался в глаза солдат. Батальон затих и напрягся. Мерный шум дождя нарушали только шаги двух человек. Обойдя весь батальон («Не торопится в казарму, однако», – мелькнуло у подполковника), полковник встал перед строем так, чтобы все его видели.

– Прошедшая проверка показала хорошую подготовку части! От лица командования выношу вам благодарность!

Строй помолчал еще две секунды, чтобы набрать воздуха, затем четыре сотни здоровых молодых глоток слитно гаркнули так, что галки, сидевшие на проволоке сигнализации на заборе, всполошенно поднялись в воздух:

– Ура! Ура! Ура!

Андреев покрутил головой и выдохнул полной грудью.

– А теперь послушайте вот что, сынки, – человеческий, спокойный тон проверяющего сразу восстановил полную тишину. – На войну идем, ребятишки. В Чечню. Подготовлены вы хорошо, спасибо вашему командиру. А остальное будет зависеть от меня. Я командир 133-й бригады, куда и войдет ваш батальон после проверки. Уже вошел, – поправился он и продолжил: – Слушайте своих офицеров, выполняйте приказы точно и в срок и останетесь живы. Будете хорошими солдатами, и все вернетесь домой. – Здесь Андреев невольно сморгнул и опустил глаза. – Война, бойцы, это такая же работа, только называется она – боевая.