Читать книгу "В трясине миров. Книга первая - Алексей Пашковский"

утеряно, а вот недели есть.

— А почему утеряно, как информация может потеряться? Есть же книги, компьютеры…

— Я тоже считаю что не все утеряно, и не насовсем. Полагаю что где-то есть архивы, позволяющие приподнять завесу тайны истории этого мира.

— Почему же люди не передавали историю из поколения в поколение? Почему тут никто ничего толком не знает?

— Вот и я задал этот вопрос Михаилу, так знаешь что он мне ответил?

Максим пожал плечами.

— Он предполагает что первые воскресители были настолько несовершенны, что люди восстановленные в них часто оказывались обнуленными. Теряли память полностью или частично. А большое количество войн и массовое заселение планет при помощи воскресителей первых моделей постепенно очищали память общества.

— Тем не менее, смотри какие технологии нас окружают! Значит кто-то ими владеет, использует, развивает.

— Не люди ведут войны в космосе, а крупные корпорации и правящие им федерации. Значит и технологии в их руках. А вот люди тут ничем особо не интересуется. Легкодоступные блага, тепличные условия жизни, низкоинтелектуальные развлечения, отсутствие страха перед неизбежностью ухода из этой жизни — это все расслабило сознание обывателей. Отключило тягу человека к познаниям, интерес к прошлому, стремление к лучшему. Зачем им стремиться к лучшему, если у них все есть? Зачем им помнить прошлое, если оно уже не вернется. Зачем им пытаться оставить что-то после себя, если они уверены что будут жить вечно?

— Ну не все же такие? Есть же те кто интересуется, стремится, помнит и думает? Где они?

— Вот они то и есть костяк корпораций и федераций. Они то и ведут этот мир вперед. Они то и не дают ему засохнуть в своем парнике благополучия и достатка.

Обойдя весь дом и не найдя ничего интересного, они вышли на улицу. Максим сверился с навигатором, этот дом находился в пределах участка, а значит при оформлении автоматически становился их собственностью.

— Ну вот, я палатку хотел ставить. А тут готовый дом есть.

Возвращались в город они еще засветло, хотя в самом мегаполисе был уже поздний вечер. Автосалон в котором они взяли машину, давно уже был закрыт. Оставив пикап на центральной парковке, они наспех перекусили в ближайшем кафе. До первого показа их рекламного ролика оставалось ровно полчаса.

Прозрачная кабина лифта распахнула стеклянные двери на четвертом уровне, в секторе 10А-17. Здесь, в одном из десятков неприметных коридоров располагались восстановительные капсулы. Отсюда они сделали свои первые шаги в этот мир.

Город не спал. Город никогда не засыпал. Даже когда стеклянные своды верхнего уровня затягивали тонирующие шторы. Даже когда затихали административные этажи. Жизнь продолжала бурлить. Работали круглосуточные магазинчики, кафе и клубы. Откуда-то с нижних этажей доносился гул спортивных трибун и крики болельщиков. Большинство спортивных соревнований проводились по вечерам, чтоб привлечь как можно больше зрителей.

Но их не интересовали развлечения, они направлялись в знакомый пустой коридор с пятью дверями палат восстановления. До начала трансляции их ролика оставались считанные минуты.

На экране наконец появились знакомые кадры и голос диктора начал озвучивать текст с экрана. Максим отошел сначала к одной двери, затем к другой. Дойдя до последней, убедился что текст на экране легко читается даже оттуда. Хорошая акустика коридора не глушила звук, а ровно разносила его до самых дальних уголков.

— Если не знаешь куда ты попал. Что это за место, и что с тобой произошло, посмотри сюда, на экран… Все окружающее тебя похоже на игру? Чью то злую шутку? Ты на грани безумия и не можешь понять что делать…

Текст на экране сменился изображением стандартного зуха. Рука по буквам набрала позывной «Рут» и нажала кнопку вызова.

— Взгляни на телефон, который ты держишь в руках. Набери РУТ. И мы тебе поможем! Мы из твоего мира и уже прошли через это! Только мы сможем тебе помочь! Группа Рут.

Николай Петрович восхищенно смотрел на экран, Максим подошел и встал рядом.

— Ну слушай, здорово сделали. Все понятно, просто и доходчиво. Не зря они свои деньги получают.

— Да, хорошо получилось, я бы обратил внимание.

— Теперь просто ждем. Если мы хоть кому-то сможем помочь, хотя бы кому-то…

Глава 12. В плену

Максим в панаме, шортах и резиновых шлепанцах, с большим покрывалом через плечо, спустился по вымощенной булыжниками дороге. Выйдя из тёмного, прохладного леса по склону холма на яркий ковер усыпанного цветами луга, он направился к сверкавшей в полуденных лучах воде. Вдали от берега, по середине реки, покачивалась на волнах лодка. Сгорбившись над удочкой, Николай Петрович прятался от нестерпимой жары под широкополой соломенной шляпой.

«Четвертый час уже сидит, не надоело самому то?» — подумал Максим, раскидывая покрывало на горячем песке. Он сам не был рыбаком, и не мог понять того удовольствия с которым Николай Петрович рвался спозаранку на реку. Того счастья от улова, с которым он возвращался. Прикрыв ладонью глаза от ярких лучей, Максим присмотрелся к сгорбившейся фигуре старика в покачивающейся на сверкавших волнах резиновой лодке.

«Ну вроде что-то дергает, довольный вернется».

Скинув шлепанцы, Максим улегся на покрывало, сдвинул панаму на лицо и положил ладони под голову. Он не заметил, как сами собою закрылись глаза и он задремал.

Снилась Аня, ее изящная стройная фигурка. Они шли с ней, о чем-то болтая и держась за руки. Вышли к пустой асфальтированной дороге. Рядом с ними остановилась незнакомая машина. Откуда она появилась, что это за машина? За рулем был Егор, почему-то в рабочем комбинезоне. Обрадовался. Руку жмет, обнимает, хлопает по плечу и что-то говорит. Они едут куда-то. Егор за рулем, отвернулся. А когда повернулся обратно, то это был совсем незнакомый ему человек. Аня на заднем сиденьем за ним, испуганно шепчет ему: «Максим! Максим!». Он поворачивается к ней и спрашивает: «Что, Аня? Что?». А она так же шепотом, но все громче и громче продолжает звать его по имени. Звуки из шепота уже превращаются в какой-то отдаленный крик: «Максим! Максииим! Максииим!». И вот машина въезжает в темный тоннель, в салоне ничего не видно и тревожное лицо