Читать книгу "Есть что вспомнить. Записки следователя прокуратуры - Юрий Васильевич Щадин"

прикрывавшую лицо от сидящих в зале. Судья и заседатели улыбок не скрывали. Подсудимый инвалид недоуменно крутил головой, пытаясь понять, как лошадь могла бы его сбросить. Но под влиянием описания защитником собственного коварства и жестокости, а, значит, и неизбежности лишения свободы, понуро опустил голову. В притихшем зале раздались смешки и председательствующий, уже без улыбки предупредил, что будет вынужден при несоблюдении тишины прервать процесс.

Адвокат-златоуст тоже среагировал и вспомнил о задачах защиты: «Но, невзирая на эмоции, должен сказать, что предложенное государственным обвинителем наказание слишком сурово. Находясь на свободе, мой подзащитный занимался общественно-полезным трудом, пас скот, а в условиях изоляции от общества он, инвалид, будет лишен такой возможности, и будет находиться на иждивении государства. Поэтому прошу суд не лишать его свободы или существенно снизить предложенный прокурором срок её лишения». Суд совещался недолго. Оба подсудимых были осуждены к тому сроку лишения свободы, который просил назначить прокурор.

Какое насилие? Оправдать!

В Романовском суде шел процесс по делу об изнасиловании. Потерпевшая утверждала, что обвиняемый обманным путем выманил её из дома, а затем под угрозой применения ножа вывел в посадки, где и надругался… Нож был у подозреваемого изъят и потерпевшей опознан. Но подсудимый в суде заявил, что все было по согласию, а на следствии он признавался под давлением оперативников. Довольно распространенная позиция защиты, но тот же популярный адвокат задал подсудимому вопрос: «Скажите, а не было ли при вашем с потерпевшей нахождении в посадках каких-либо неожиданных внешних проявлений?». Ответ вызвал у участников процесса и конвоя улыбки: «Ну да, камешки падали, мне даже по спине попало…». Но, на вопрос председательствующей судьи, потерпевшая это подтвердила: «Да, камешки несколько раз падали». Увидев на лице судьи полное недоумение, а затем и недоверие, поспешила пояснить: «Да это мой сожитель Курицын увидел, как мы в посадки идем, и за нами пошел. Он камешками в нас и кидал». Недоумение вновь появилось в голосе судьи: «Так зачем же он камешки кидал? И откуда вы это знаете?».

Ответ сразил: «Так он же сам мне потом скандал устроил. Он думал, что я ему изменила. Он же не знал про нож. А камешки кидал, чтобы доказать мне потом, что он знал, чем я в посадках занималась…». На лицах народных заседателей и конвоя вновь появились улыбки. Такого объяснения так хорошо продуманной позиции защиты, адвокат явно не ожидал и не просил суд допросить сожителя в качестве свидетеля, но, совсем не корректно обыграв фамилию свидетеля Курицын, с пафосом просил вынести оправдательный приговор: «Даже курица защищает своего цыпленка. И если бы имело место изнасилование, разве он не нашел бы вместо камешков кирпича? Значит никакого насилия не было! Прошу моего подзащитного оправдать». Приговор был обвинительный.

А все-таки он вертится…

Доводы адвокатов в судебных заседаниях иногда вызывали улыбки, а порой и смех у участников процесса и присутствующих в зале.

В Романовском райсуде судили семейного дебошира, умудрившегося ударить супругу по голове чайником с кипятком. Не специально, конечно, не конченный же он садист, а только начинающий. Ну подвернулся нечаянно под руку этот злополучный чайник… Следы ожогов кожи с частично вылезшими волосами на темени были в больнице зафиксированы, но даже на среднюю тяжесть не тянули. Судили его за хулиганство, поскольку на крики ошпаренной общество, в лице соседей, сбежалось. Подсудимый утверждал, что зловредная женщина сама себя ударила, с целью его посадить. Адвокат, бывший судья в отставке, не ограничился формальной поддержкой версии подзащитного, а постарался ее обосновать «научно»: «Уважаемые судьи! Произошел семейный конфликт, переросший в ссору с взаимной ненормативной лексикой. В процессе конфликта, женщина схватила стоящий на плите чайник и хотела ударить им моего подзащитного. Замахнулась … " – для наглядности занес собственную руку над своею головой и эффектно закончил: «а чайник имеет способность вращаться в вертикальной плоскости… и она ударила им себя по затылку, ошпарившись при этом кипятком…". Смеялись все: состав суда, присутствующие в зале и конвой. Даже дремавшие под окном в тенечке гуси отреагировали гоготаньем. Дождавшись, когда хохот стихнет, адвокат невозмутимо продолжил: «…Об этом свидетельствуют зафиксированные следы кипятка на ее плечах сзади».

Подсудимый был осужден к трем годам лишения свободы с отбыванием их в колонии. После суда я укоризненно спросил его: «Вам не стыдно? Над вами, судьей, люди смеются!». Он пожал плечами: «Я адвокат и не могу не разделять позиции подзащитного, вот я её и отстаиваю». То, что адвокат не может занимать по делу позицию вопреки воле доверителя, и обязан честно, разумно и добросовестно отстаивать права и законные интересы доверителя всеми не запрещенными средствами, прямо указано в законе «Об адвокатской деятельности». Но позиция адвоката, вызывающая смех, этому закону не соответствует.

О прокуратуре и государственном обвинении

Мы борозды не портили,

А пахали – глубоко.

О судебной перспективе помнили,

И смотрели далеко.

И не теряя прокурорского лица,

Мы ошибки признавать умели.

За принципиальность до конца

Мы уважение имели.

Про нас легенды сочиняли,

Как раскрывали безнадежные дела.

Мы за законность отвечали,

И неподкупны были – шла молва.

Мы величьем не страдали,

Но слов на ветер не бросали.

Они весомо в прениях звучали

И в притихшем зале нам внимали.

Теперь уже другие времена,

Нас украшает седина.

И вспоминая прошлые дела

С уваженьем называют наши имена.

Эти строчки я посвятил ветеранам прокуратуры. В прокуратуре концентрировались яркие индивидуальности, вызывающие уважение спустя десятилетия. Каждый ветеран без затруднения назовет не одно достойное имя. Вспоминаем, как правило, стандартным набором положительных слов. И получается правильная схема, а не живой человек.

Не называю конкретных имен, ведь читателю они ни о чем не говорят. А вот поведение их говорит о многом. У нынешних работников прокуратуры оно вызывает откровенное недоверие или улыбку. Так, уборщица прокуратуры Романовского района рассказывала, как она приняла приехавшего рано утром прокурора области за рядового посетителя, и как она убеждала его, что прокурор района человек хороший, грамотный, обязательно поможет и решит его вопросы по справедливости. Таким образом, прокурор области получал информацию «из первых рук».

В областной прокуратуре неукоснительно выполнялось неписанное правило: приехавшим с районов работникам – «зеленая улица». Они принимались немедленно с откладыванием любых текущих дел: ведь после решения и согласования иногда нескольких вопросов в разных отделах им предстоял обратный неблизкий путь. Без высоких слов проявлялись внимание и забота к рядовым работникам.

Мой первый прокурор района образцом не был. И, по моему убеждению, образцов не существует. А вот примером для подражания, безусловно, был. Он – один из немногих людей практически не употреблявший нецензурщины. Не позволял себе тыкать никому, включая уборщицу. Не помню, чтобы он повысил голос, а тем более допустил грубость. Запомнилось, что на нечастых застольях в прокуратуре «Быть добру!» – был его неизменный тост. Он не устраивал показательных разносов, но в прокуратуре работали не за страх, а за совесть, не требуя какого-либо особого дополнительного контроля. Само собой подразумевалось: задание должно быть выполнено минимум за 1—2 дня до установленного срока, чтобы успеть устранить замечания. Если не успевали – по собственной инициативе задерживались и работали по вечерам. Работа по выходным была исключением. У каждого работника есть семья, требующие внимания дети, есть право на отдых. От не отдохнувшего, издерганного работника качественной работы ожидать не приходится. А доверие вызывает стремление его оправдать. Прокурор без всяких разносов приучал следователей к неукоснительному соблюдению закона. Так, без характеристики подозреваемого вопрос об его аресте он просто не рассматривал и возвращал дело. При обсуждении спорных вопросов квалификации привлекал обоих работников прокуратуры, предоставляя каждому возможность аргументировать свою точку зрения. Отмолчаться не получалось. Тут же подводил итог, обязательно его мотивируя. Такие мини совещания способствовали повышению квалификации, профессиональному росту. Требований поддержания обвинения любой ценой не было. И отказ от него в суде, при надлежащей аргументации никаких последствий для обвинителя не имел, а воспринимался как выполнение профессионального долга.

Прокуроры старой школы ценили аргументированность занимаемой позиции и не считали зазорным признавать свои ошибки. Так, прокурор Самойловского района согласился с принятым мною решением о прекращении