Читать книгу "Несущий смерть - Стивен Кинг"

Так что «Супераптечный магазин Ла Вердье» больше смахивал наобычную «центовку» [6]. В Касл-Роке последней настоящей «центовкой» был«Магазин Бена Франклина», длинный зал с паркетным полом и свисающими с потолкашарами-люстрами. Он закрылся в 1978 году, уступив место салону видеоигр ивидеофильмов, в котором по вторникам проводился «День взрослых», когда в одиниз залов не допускались покупатели моложе двадцати лет.

В «Ла Вердье» продавалось все то же, что и в прежнем «БенеФранклине», только товары купались в ярком свете флуоресцентных ламп, отражаяего своими сверкающими обертками. «Купи меня! — казалось, кричал каждый товар.— Купи меня, или ты можешь умереть! Или может умереть твоя жена! Или твои дети!Или твой лучший друг! Возможно, все сразу! Почему? Откуда мне знать? Я —безмозглый товар, лежащий на полке „Ла Вердье“! Но ты чувствуешь, что это так?Ты знаешь, что так и будет! Поэтому купи меня, и все будет в порядке. ТакПОКУПАЙ! НЕМЕДЛЕННО!»

В одной секции продавалась галантерея, в двух — средствапервой помощи и патентованные лекарства, не требующие рецепта врача, еще водной — видео— и аудиокассеты, как пустые, так и с записями. На длинной полкестояли журналы и книги в мягкой обложке. У одного кассового аппарата покупателяждал прилавок с зажигалками, у второго — с часами. Третий прилавок прятался втемном углу, где скучал фармацевт. Сладости и игрушки продавались в отдельнойсекции, за исключением периода от Дня всех святых [7] до Рождества, когда ипервые, и вторые отвоевывали у остальных товаров еще два отдела. А в эту осеньпрямо перед входной дверью, можно сказать, на самом видном месте, в«Супераптечном магазине Ла Вердье» появился еще один красочно украшенныйприлавок с ярким, привлекающим взгляды названием «ОСЕННИЙ ФОТОФЕСТИВАЛЬ».Возможно, появление этой секции указывало на наличие «иного мира», осуществовании которого Кевин Дэлевен даже не догадывался, а Попа Меррилла мирэтот интересовал только в одном аспекте: можно на нем заработать деньги илинет.

Стенд украшали осенние листья, а среди них в ярком светекупались фотоаппараты «Кодак» и полароидные камеры, в том числе и «Солнце-660».Нашлось место и для сопутствующих товаров: чехлов, альбомов, пленок, автономныхэлектрических вспышек. Венчала это все старомодная тренога, напоминающаясмертоносные машины марсиан из классического романа «Война миров» ГербертаУэллса. На треноге висела табличка с приятной вестью для покупателей: на этойнеделе все полароидные камеры и сопутствующие им товары продаются созначительной скидкой.

В половине девятого утра, через полчаса после открытия «ЛаВердье», единственным покупателем в магазине был Поп Меррилл. Таблички о скидкеон даже не заметил, а прямиком прошествовал к единственному открытому прилавку,на который Молли Дархэм как раз выкладывала часы.

«Ага, вот и Старина Глазастик пожаловал», — подумала она искорчила гримаску. Попу удавалось устраивать целое представление из покупкитрубочного табака «Принц Альберт». Старик всегда подходил к ее кассе, даже еслиприходилось выстоять очередь. Молли думала, что это очень даже его устраивало.Обычно оплата одной покупки занимала максимум тридцать секунд, но когда делокасалось Глазастика, Молли радовалась, если он отходил от кассы через триминуты.

Деньги он хранил в потертом кожаном кошельке, закрепленномна поясе цепочкой. Доставал кошелек, не отрывая взгляда от Молли, можносказать, разогреваясь, потом открывал его. Наверху у него лежали бумажныеденьги, купюры грязные, затертые, такие в руки брать не хотелось, под нимипозвякивала мелочь. Поп вытаскивал один доллар, потом толстыми пальцамиприжимал остальные бумажки к стенке кошелька (он никогда не доставал двадоллара, зачем лишать себя удовольствия?) и начинал выуживать из глубинымонеты. В кошелек он даже не смотрел, предоставляя отбор монет пальцам.

Глаза занимались другим делом. Они ползали по ее буферам,животу, бедрам, вновь возвращались к буферам. Никогда не поднимались до лица,даже до рта, хотя именно рот чаще всего привлекает мужчин. Попа Мерриллапривлекало другое: ее тело. Когда же он наконец набирал нужную сумму (Молликазалось, что на это уходила целая вечность) и покидал магазин, у нее возникалонеодолимое желание принять душ.

Вот и теперь, увидев Попа Меррилла, она вся подобралась,готовясь к очередной экзекуции. «Ничего страшного, — успокаивала себя Молли, —он всего лишь смотрит на меня. Пора бы к этому привыкнуть. На меня все времятаращатся». Все так, но не совсем. Потому что Поп Меррилл очень уж отличался отмужчин, которые не отказывали себе в удовольствии полюбоваться ее роскошнымиформами. И не только тем, что Поп был стариком. Его взгляд, казалось, имел вес.Он давил, а глаза Попа буквально ощупывали ее тело, каждую выпуклость, каждуюложбинку. При встрече с Глазастиком Молли сожалела, что не ходит на работу в монашескомодеянии. Или в броне.

Но она помнила любимую фразу матери: «Чего нельзя избежать,то приходится терпеть, милая Молли». Так что, пока кто-то не придумал способавзвешивать взгляды, чтобы запретить наиболее похотливые, и пока Поп Меррилл несдох, чем доставил бы немалое удовольствие многим жителям Касл-Рока, Молли неоставалось ничего другого, как мириться с неизбежным.

Правда, в тот день ее ждал приятный сюрприз. Во взгляде Попаона не увидела никаких чувств. Собственно, он смотрел не на Молли, а сквозьнее. Молли показалось, что Поп весь в своих мыслях и ему сейчас ни до чего. Амысли эти были далеко-далеко.

— Могу я вам чем-нибудь помочь, мистер Меррилл? — спросилаМолли, а ноги уже несли ее к полке с табаком.

С Мерриллом все следовало делать быстро, потому что,поворачиваясь к нему спиной, девушка чувствовала, как липкий взгляд торопливоощупывает ее ягодицы, потом пробегает по ногам и вновь принимается за прежнеезанятие, чтобы все успеть до того, как Молли повернется к нему лицом.

— Да, — ровным, бесстрастным голосом ответил он, словнообращался к банкомату; сегодня девушка не вызывала у него ни малейшегоинтереса, и Молли это более чем устраивало. — Я бы хотел… — Тут он произнесслово, которое Молли не поняла.

Слово, которое она никогда не слышала. Какой-тоневообразимый набор звуков. Вроде бы он сказал «тойфилмакко». Такого товара уних точно не было. Может, он назвал какое-то новое лекарство?

— Простите, мистер Меррилл?

— Пленку, — ясно и отчетливо произнес он.

Тут Молли решила, что он и в первый раз произнес именно этослово, просто ее уши услышали не пойми что.

— Какую пленку желаете?

— Для полароидной камеры, — ответил Поп. — Две кассеты.

Продавщица, конечно, не могла знать, что происходит, но у неене осталось ни малейшего сомнения, что старичок, у которого самые грязные мысливо всем Касл-Роке, сегодня явно не в себе. Взгляд его плавал, а голос…почему-то голос напомнил Молли ее пятилетнюю племянницу Эллен, но она никак немогла уловить связи.