Читать книгу "Dominium Mundi. Спаситель мира - Франсуа Баранже"

– Конечно нет. Я только хочу помешать вам угробить вашу карьеру. Вы сами знаете, что сделаете глупость, если пойдете туда. Останьтесь здесь, это избавит вас от многих неприятностей.

Обезоруженная неожиданным ответом, Клоринда заколебалась. Ком в груди давил невыносимо, мешая дышать.

– Судя по тому, что я слышала, – продолжала старшина, – этот человек того не стоит. Если он таков, как его описывают, не следует из-за него портить себе жизнь.

Это замечание вызвало у Клоринды новый прилив гнева.

– Вы не имеете права так говорить! – крикнула она почти в лицо Геновеве, хладнокровие которой, казалось, дало трещину. – Вы его даже не знаете!

Старшина открыла рот, собираясь ответить, но тут вмешалась Жермандьера:

– Она права, Клоринда. Увидев его при таких обстоятельствах, арестованным или в наручниках, ты рискуешь потерять самообладание.

– Но я не могу допустить, чтобы он оставался там совсем один, – простонала Клоринда, и слезы покатились по ее щекам. – Он решит, что я его бросила!

– Позволь мне пойти туда вместо тебя, – предложила Жермандьера. – Я буду держать тебя в курсе, а если мне удастся подойти к нему поближе, то передам, что ты о нем думаешь.

– Я… – начала итальянка.

– Это лучший выход, поверьте, – прервала ее старшина.

Не оставив Клоринде времени ответить, Жермандьера устремилась к выходу. Геновева посторонилась, пропуская ее.

– Вы никуда не успеете, если будете ждать челнока, – бросила она. – Возьмите боевой бипед. В виде исключения даю вам разрешение.

– Поняла, – кивнула Жермандьера. – Благодарю, старшина!

Сраженная, Клоринда вернулась в спальню и рухнула в одно из кресел. Геновева вошла следом, закрыла за собой дверь и уселась рядом, и кресло заскрипело под своим весом.

– Потом вы еще будете меня благодарить, – проворчала она.

Но Клоринда ее не слышала. Невидящим взглядом уставившись в пустоту, она пыталась собраться с мыслями. Чудовищная тоска поднялась из глубин ее сознания, разливаясь по телу, словно поток черной холодной грязи, и пытаясь проложить путь в живот, чтобы свести его жутким спазмом. Несчастная согнулась пополам от боли и зарыдала.

Время текло непривычно медленно. Не сводя глаз с настенных часов, будто загипнотизированная бегущими секундами, Клоринда считала минуты. Прошло полчаса, потом три четверти часа. А Жермандьера все не звонила!

Она размышляла о своих отношениях с Танкредом и увидела последнюю ссору в новом свете. Что бы они друг другу ни наговорили, важно одно: любовь, которую она испытывала к нему. У нее не было иного желания – только быть рядом. Неожиданно в ее мозгу мелькнула страшная мысль. А вдруг бунт Танкреда был ответом на ее угрозу порвать с ним отношения, если он не откажется от своего вольнодумства? А вдруг этот высший акт неповиновения был лишь всплеском самолюбия, призванным показать ей, что он не поддается шантажу? Значит, вполне вероятно, что она сама виновата в несчастье любимого. Эта мысль причиняла ей почти физические страдания, и она снова застонала.

Подошла Геновева и с сочувствием положила руку ей на плечо, но Клоринда резко оттолкнула ее.

Этим утром она приняла важное решение. Она пойдет поговорить с ним и попытается все уладить, даже если придется извиниться за угрозы. До сих пор Клоринда еще никогда в жизни ни у кого не просила прощения, хоть и знала, что бывала не права. Она понимала, что хвастаться нечем, если ты слишком горда, чтобы достойно признать свои ошибки; однако она еще ни разу не сделала над собой такого усилия. Танкред все изменил. Она даже сказала себе, что, если потребуется, станет умолять его забыть те глупости, которые наговорила ему накануне.

И вот теперь вся ее прекрасная решимость оказалась бесполезной. Возможно, они больше никогда не увидятся.

Эта мысль заставила ее взвиться из кресла с твердым намерением мчаться в суд и любой ценой встретиться с Танкредом. Но тут дверь с треском распахнулась, и она замерла на месте.

В казарму, держась за бок и задыхаясь, ворвался молодой человек, которого Клоринда где-то мельком видела, – возможно, один из помощников в механической мастерской.

– Я прибыл… так быстро… как мог, – с трудом выговорил он, пытаясь перевести дух. – Это Жермандьера… меня послала, потому что… мессенджеры не работают… в здании трибунала…

Клоринда мгновенно поняла: что-то произошло. Она метнулась к молодому человеку.

– Говори! – приказала она.

– Там… скандал. Лейтенант… слетел с катушек! Жермандьера велела сказать вам, что…

Но заканчивать фразу ему не пришлось: Клоринда вихрем вылетела за дверь и со всех ног кинулась прочь.

Старшина Геновева даже не попыталась помешать ей. Бесполезно, и она это знала. Она только смотрела, как та удаляется широким шагом в косых лучах заходящего солнца.

– Что за бардак, – в конце концов пробормотала она себе под нос. – Что за нелепый бардак.

* * *

Ошарашенный Танкред не мог опомниться.

Он стоял в центре зала, лицом к пятерым судьям, сидящим за длинным столом. Белесый свет, отвесно падающий с висящих над ними ламп, обводил их глаза и щеки черной тенью, придавая им вид выстроившихся в ряд черепов. Заседание проходило за закрытыми дверями. Едва прибыв, Танкред удивился, не обнаружив в зале ни одного сеньора, и даже Петра Пустынника. Роберта тоже не было видно, но герцогу этого и не требовалось, чтобы повлиять на приговор.

За Танкредом пришли три четверти часа назад и препроводили сюда, не дав времени надеть приличествующий мундир. Ему пришлось защищать себя, оставаясь в грязном экзоскафандре. В любом случае он быстро осознал, что это не имеет никакого значения. Начало заседания доказало, что весь процесс представляет собой клоунаду, которой судьи едва давали себе труд придать минимум правдоподобия. Обвинения были так несуразны, что он даже не пытался возражать.

Все происходило как будто отдельно от него, и это отдаленное зрелище не имело к нему никакого отношения. Картинка размытая, звук приглушенный. Он уже знал, что его военная карьера вконец испорчена, но теперь он постепенно осознавал, что то же происходит и с его жизнью. С ним решили покончить раз и навсегда, окончательно выведя из игры. Тогда он замкнулся в молчании и думал только о Клоринде.

На этот раз он был уверен, что потерял ее безвозвратно. Поскольку суд организовали буквально за несколько часов, она, возможно, даже еще не знала, что с ним случилось. Он так хотел бы увидеть ее до начала суда, чтобы объяснить причины своего поступка и сказать, как сильно ее любит, несмотря на все их расхождения, и будет любить, даже если их разлучат навсегда.

Голос прокурора доносился до него как сквозь стену, но мало-помалу тяжесть обвинений и очевидная подтасовка излагаемых фактов вернула к действительности.

– …отказался от сражения, столкнувшись с трудностями, а затем увлек за собой войска, доверенные под его ответственность, полагая, что его трусость станет таким образом менее очевидна. Солдат, показывающий свою спину противнику, достоин лишь презрения, но, когда этим солдатом является офицер при исполнении своих прямых обязанностей, следует проявить твердость и наказать его со всей суровостью. Некоторые свидетели заявляют, что он даже бросил свое оружие на землю в надежде, что атамиды пощадят его, и они…