Читать книгу "Ораторское искусство с комментариями и иллюстрациями - Марк Туллий Цицерон"

– Подробнее, прошу тебя! Рассуждения эти слишком тернисты и от меня требуют скорее признания, чем согласия. И что же это за «большее», к которому ты будто бы стремишься?

– Показать по мере сил, что смерть не только не зло, но даже благо.

– Не смею об этом просить, но очень хотел бы услышать: покажи хоть не все, что ты хочешь, покажи хоть только то, что смерть не зло. Перебивать тебя я не буду: гораздо охотнее я выслушаю связную твою речь.

Связная (continens) речь – не просто рассматривающая проблему последовательно, но исчерпывающая вопрос, что соответствует нашему «развернутое доказательство».

– А если я сам тебя о чем-нибудь спрошу, ты мне ответишь?

– Это уж было бы слишком самонадеянно; поэтому без крайней надобности лучше не спрашивай.

– Будь по-твоему: все, что ты хочешь, я объясню по мере сил, но, конечно, не так, как пифийский Аполлон – твердо и непреложно, а как простой человек, один из многих, судящий лишь по догадке и вероятности. Далее видимого подобия истины идти мне некуда, а непреложные истины пусть возвещают те, кто притязают их постичь и величают себя мудрецами.

Пифийский Аполлон – знаменитый общегреческий оракул в Дельфах. Здесь это пример предсказания, которое непременно исполнится: хотя многие оракулы славились темнотой и двусмысленностью, культура их истолкования подразумевала, что их истолкуют практично, исходя из текущей политической ситуации.

– Говори, как сочтешь нужным, – я готов слушать.

– Итак, что же такое смерть – эта, казалось бы, общеизвестная вещь? Вот наш самый первый вопрос. Ведь одни полагают, что смерть – это когда душа отделяется от тела; другие – что душа вовсе не отделяется от тела, что они гибнут вместе и душа угасает в самом теле. Далее, из тех, кто полагает, что душа отделяется от тела, иные считают, что она развеивается тотчас, иные – что продолжает жить еще долгое время, иные – что пребывает вечно. Далее, что такое сама душа, и где она, и откуда она, – об этом тоже немало разногласий. Иные считают, что душа – это сердце (cor), и поэтому душевнобольные называются excordes, сумасброды – vecordes, единодушные – concordes, поэтому же мудрый Назика, дважды бывший консулом, прозван «Коркул», поэтому же сказано:

Злой Секст, проницательный муж великого сердца.

Одни полагают… – атомисты считали, что душа гибнет вместе с телом, распадаясь, как и оно, тогда как другие философские школы признавали посмертное существование души. При этом эпикурейцы думали, что душа начинает распадаться вместе с телом и поэтому существует недолго; стоики – что душа подчинена космическим закономерностям и поэтому может существовать столь же долго, сколь космические явления; наконец, платоники иногда склонялись к пифагорейскому учению о переселении душ, а иногда просто заявляли, что душа после смерти может обрести бессмертное бытие благодаря причастию к бессмертию.

Сердце – в Древнем Риме не было привычного нам представления о сердце как о центре эмоциональной эмпатии, которое пришло из Библии, где сердце сближалось с материнской утробой и, значит, с жалеющей и крепкой любовью. Здесь «сердце» ближе к нашим понятиям «ум», «ядро личности», некое интеллектуальное и одновременно волевое начало, которое надо поддерживать в порядке.

Эмпедокл считает, что душа – это притекающая к сердцу кровь; другие – что душою правит какая-то часть мозга; третьи не отождествляют душу ни с сердцем, ни с частью мозга, но допускают, что место ее и пристанище – то ли в сердце, по мнению одних, то ли в мозгу, по мнению других; четвертые говорят, что душа – это дух (таковы наши соотечественники – отсюда у нас выражения «расположение духа», «испустить дух», «собраться с духом», «во весь дух»; да и само слово «дух» родственно слову «душа»); а для стоика Зенона душа – это огонь.

Эмпедокл (ок. 490–ок. 430 до н. э.) – древнегреческий (сицилийский) философ, утверждавший, что природа всех вещей образуется действием любви и вражды, и тогда прилив крови к сердцу отождествлялся с торжеством любви в самом сердце человека. Представление, что мы думаем головой, во многом обязано Платону, с его аристократизмом и борьбой за политическую иерархию, тогда и в человеке следовало увидеть пирамиду, на верху которой царь-ум. У Гомера герои мыслят грудью, а голова – только орган восприятия, а не мышления.

Душа (animа) и дух (animus) отличаются только грамматическим родом, происходя от одной и той же связки жизни с дыханием животного и несущим прохладу ветром. Вероятно, первоначально слово было просто неустойчивого рода, но ко времени Цицерона слово «душа» употреблялось как перевод греческого «психе», также женского рода, то есть «начало жизни», а «дух» стал означать ум, разум, интуицию, которые также понимались как интеллектуальный «нюх». Таким образом, отождествление души с духом следует понимать как отождествление жизненной силы с устойчивой интуицией, жизни – с любовью к жизни. Зенон Стоик отождествил душу с огнем из-за его особой тонкости, стремительности и близости небесному огню сферы звезд.

Сердце, мозг, дух, огонь – это все мнения общераспространенные; а у отдельных философов есть еще вот какие. Не так уж давно Аристоксен, музыкант и философ, вслед за еще более давними мыслителями, говорил, что душа есть некоторое напряжение всего тела, такое, какое в музыке и пении называется «гармонией»; сама природа и облик тела производят различные движения души, как пение производит звуки.

Аристоксен Тарентский (ок. 360–ок. 300 до н. э.) – ученик Аристотеля, теоретик музыки. Аристоксен отождествил гармонию с напряжением созвучных струн. Его учение позволило потом сблизить космическую гармонию («мировую музыку»), здоровье человека («человеческую музыку») и инструментальную музыку и через Боэция вошло в европейскую культуру, повлияв, скажем, на ренессансную магию, связывавшую здоровье человеческого организма с положением светил, а значит, открывавшую возможность влияния человека на мироздание. Следы этого учения сохраняются до сих пор, например, в простонародном представлении о целебности гармоничной музыки.

Так говорит он, держась своего ремесла; но сказанное им было уже много раньше сказано и разъяснено Платоном. Ксенократ говорит, что у души нет ни облика, ни, так сказать, тела и что душа есть число – ибо число в природе, как еще Пифагор говорил, главнее всего. Учитель Ксенократа Платон придумал, что душа разделяется на три части: главная из них, разум, помещена в голове, как в крепости, а две другие, ей повинующиеся, гнев и похоть, каждая имеет свое место: гнев в груди, а похоть под средостением.

Ксенократ Халкидонский (396–314 до н. э.) – ученик Платона, глава Академии. Душу он определял как «самодвижущееся число»: как число может увеличиваться, складываться, делиться, оставаясь тем же, как основа получающегося после этих операций нового числа, так и душа может впитывать различные впечатления, говорить, узнавать, менять мнения и при этом оставаться собой.