Читать книгу "Пациент - Джаспер ДеВитт"

– В ту ночь… Паркер, вы просто не можете себе представить, как это было ужасно! Джозеф заорал так, будто его убивают, буквально через час после того, как мы уложили его в постель. А когда мы прибежали посмотреть, в чем дело, он сказал, что какой-то гигантский жук захватил его голову челюстями и собрался сожрать его. Постель его была в полной целости, лицо тоже, так что мы списали это просто на страшный сон, вызванный первой ночевкой на новом месте. Мы думали, что на следующую ночь это пройдет, но нет. Это стало происходить постоянно.

Марта еще раз приложилась к стакану – на сей раз подольше и с большей болью на лице.

– Чего мы только не перепробовали! – едва ли не выкрикнула она. – Поначалу мы думали, что это просто игра детского воображения, но его реакция была слишком уж живой и выразительной. Пробовали ставить мышеловки возле стены, из которой, по его словам, эта тварь появлялась. Но они никогда не срабатывали, когда Джозеф начинал кричать, а ничего такого размера, как он описывал, просто не смогло бы их избежать. Просили няню как следует вымотать его физической активностью днем, в надежде, что ночью он будет спать крепче. Но тут…

Она примолкла, вспоминая что-то, что совершенно явно ее озадачивало.

– Но тут и сама его няня стала вести себя как-то странно – настолько странно, что нам пришлось ее уволить. Да, теперь я вспоминаю… Когда мы наняли ее сразу после переезда, она казалась очень милой особой, любящей детей. Нам был нужен кто-то, кто мог бы заниматься с маленьким мальчиком, но при этом и взять на себя обязанности круглосуточной сиделки после рождения Элизы. Однако потом, через несколько недель, мы вдруг застали такую картину: Джо забился в угол, а она осыпает его нецензурными словами. Полагаю, что его проблемы довели и ее тоже, но что бы ни стало причиной ее дурного настроения, мы не могли позволить себе оставить ее с ним. В любом случае мы с ней расстались и наняли другую женщину, постарше. Более опытную. Мы надеялись, что она окажется не столь чувствительной, чтобы терять терпение от избытка мальчишеской энергии. Увы, через какое-то время выяснилось, что она тоже далеко не идеал. Обленилась, стала все делать жутко медленно… С Элизой она обращалась просто замечательно, когда та родилась – что, как я полагаю, было на тот момент важнее, – но вот с Джозефом они так и не нашли общий язык. Так что я всеми силами старалась сама хоть чем-то его занять, прежде чем мне начнет всерьез мешать беременность.

Каждый день мы повторяли сыну, что отловили это «чудище» и выбросили на помойку, но он твердил, что оно по-прежнему здесь. Пробовали переселять Джо в другие спальни на том же этаже, но это не помогло. В самом начале я целый месяц брала его в нашу собственную спальню, но Чарльз в конце концов этого не вытерпел. Для начала, Джозеф по-прежнему спал очень беспокойно и видел кошмары, хотя и близко не такие сильные, а потом, нам нужно было научить его спать одному. Чтобы он взрослел. В какой-то момент мы стали давать ему успокоительное, что, похоже, все-таки позволяло ему хоть немного поспать, но в итоге он все равно будил нас, весь в слезах, ни свет ни заря.

Тогда мой муж нашел скульптора, который согласился сделать ту «тварь», которую вы видели, войдя сюда, и наплел Джозефу, будто убил ее от его имени. Но из этого тоже ничего хорошего не вышло. Мы решили, что, наверное, Джозеф видел вокруг дома разных насекомых, которые и вызвали к жизни эту проблему, поскольку он так их боялся, что один только вид какой-нибудь букашки мог вогнать его в истерику. Так что мы нашли дезинсектора[43], который мог приходить к нам ежедневно, и попросили его регулярно обрабатывать весь дом, особенно комнату Джозефа – каждый день уничтожать всех насекомых, которые только могли сюда проникнуть. Ничего не вышло. Джо настаивал на том, что чудовище будит его, гладя по лицу своими лапами, и каждую ночь захватывает его голову своими челюстями.

Марта приложилась к стакану.

– Чарльз настаивал на том, что со временем это пройдет, что абсолютно у всех мальчиков в его возрасте случаются кошмарные сны или им чудятся страшилы всякого рода, так что ничего страшного. Его больше беспокоило, что если отвести Джозефа к психиатру или положить в палату психбольницы, то это может оставить в его душе куда более серьезные отметины, чем то, что виделось ему по ночам. И он был убежден, что это отрицательным образом скажется на его шансах попасть в будущем в хорошую престижную школу.

Но через девять месяцев все начало ухудшаться всерьез. Джозефа все сильнее охватывали апатия и полная безучастность. Если шестилетний ребенок вообще может страдать от депрессии, то я бы сказала, что так оно и было. Он особо про это не говорил, но иногда ночами мы слышали, как он всхлипывает. Но тут… Тут Джозеф вдруг спустился к завтраку с синяками и ссадинами. Мне понадобилась пара дней, чтобы осознать, что это такое, – я думала, что он просто подрался, играя с приятелями, но там были еще и царапины, по всей длине обеих рук. Тут я поняла, что больше такого не вынесу, и попросила Чарльза позвонить Томасу, который велел нам привезти его в КГПЛ.

Она допила остатки в стакане и, явно пытаясь сохранять присутствие духа, примолкла и опять направилась к графину. Повернувшись ко мне спиной, наполнила свой стакан, и я не стал вмешиваться. Я чувствовал, что эта история была тем, что она так долго держала в себе и теперь должна была выплеснуть наружу.

– Его оставили там. По-моему, на сутки или на двое, точно не помню. Но когда он вернулся домой, Паркер, вы бы просто не поверили, что этот мальчик хоть когда-либо мог быть чем-то испуган. Он восторженно болтал без умолку всю дорогу домой, повторяя, что больше не боится этого чудовища. Что теперь он храбрый, что эта тварь – всего лишь он сам, пугающий сам себя. «Я не боюсь сам себя, мамочка, так что и ее теперь тоже не боюсь! Доктор в крепости для испуганных людей так мне сказал!» Вот что он постоянно повторял.

Мать Джо криво усмехнулась.

– Казалось бы, не более чем вариация на тему того, что Чарльз говорил ему больше года – что эта тварь не настоящая, что никаких чудовищ не бывает, что он просто сам себе все это вообразил, – но я полагаю, дело было в том, что такое сказал именно Томас. Совершенно особенный тип врача. Мы все равно пытались дать Джозефу успокоительное перед сном, но он категорически его отверг – мол, теперь ему это не надо. Сказал, что хочет встретить это чудовище лицом к лицу и дать ему знать, что больше его не боится.

Я заметил, что руки у Марты дрожали, когда она опять поднесла стакан к губам.

– Ну, поначалу мы все-таки опять услышали крики, но когда подошли к двери его спальни, Джо уже успокоился. Подумали, что он пытается противостоять своим страхам, что сказанное ему врачом действительно подействовало. И когда той ночью он больше даже не пикнул, мы было решили, что наконец-то он спокойно уснул.

Но на следующее утро мы нашли Джозефа забившимся в угол. Он издавал какие-то жуткие звуки и… и вроде как злобно скалился на нас. То, как он на меня смотрел… Я его просто не узнавала! Это было ужасно… Так что мы немедленно отвезли его обратно к Томасу, – продолжала она. – Знаю, жутко так говорить, но как только он отправился в больницу, словно какая-то туча рассеялась над этим домом! И я понимаю, что дело наверняка ни в чем ином, кроме как в моей собственной отчаянной нужде не ощущать такую беспомощность, но я… я давно уже не могу себя простить, что винила только своего маленького мальчика во всем, что с ним произошло! Что недостаточно его любила, чтобы как следует поддержать. И что как раз поэтому он… именно такой, какой есть.