Читать книгу "Писатель, моряк, солдат, шпион. Тайная жизнь Эрнеста Хемингуэя, 1935–1961 гг. - Николас Рейнольдс"

Джойс по просьбе Хемингуэя помог Дурану получить американское гражданство, чтобы тот мог приехать на Кубу и взять на себя управление Crook Factory. К осени 1942 г. Дуран обосновался на Кубе и стал вникать в повседневные дела организации, проводя большую часть времени в усадьбе Хемингуэя. Довольно быстро он пришел к выводу, что ее отчеты «не имели особого смысла». К тому же, на его взгляд, предосторожности Хемингуэя — вроде револьвера под рубашками в комоде — были мальчишескими и ненужными. К концу года он вообще сфокусировался на посольстве, где стал своего рода атташе по вопросам культуры и спичрайтером посла.

Хемингуэя страшно разозлило то, что Дуран нашел нечто более важное для себя, чем управление Crook Factory. Как-то поздним вечером он вновь заявился к Джойсу, чтобы выплеснуть свое негодование. «Боб, я хочу сообщить тебе, что Густаво — ублюдок, и что я отстранил его от управления Crook Factory». Это был конец великой дружбы, а также необычной, но не слишком успешной разведывательной операции, которая поглощала время и энергию Хемингуэя на протяжении нескольких месяцев в 1942 и 1943 гг. Теперь его занимало разведывательное предприятие другого рода, практически не оставлявшее времени для Советов.

Глава 8. Pilar и война на море

Секретный агент своего правительства

В 11:30 9 декабря 1942 г. во время якорной стоянки внутри рифа Колорадо недалеко от города Баиа-Онда у северо-восточного побережья Кубы Хемингуэй вглядывался в морскую даль с ходового мостика своей моторной яхты Pilar. В этот тихий ясный день он без труда различал шлейф дыма, тянущийся по небу вслед за кораблем. Корабль, похоже, шел в их сторону. К полудню он все еще находился в нескольких километрах, но через 10-кратный бинокль Хемингуэй уже мог видеть четыре красно-золотых испанских флага, нарисованных на правом борту белого цвета, и определить принадлежность судна. Это был океанский лайнер Marqués de Comilla.

Затем, в 12:10, в 10–12 км он заметил еще один корабль, «судно серого цвета», вид которого заставил его сердце биться быстрее. Корабль походил на катер береговой охраны, за которым тянулось что-то длинное и низкое, вроде нефтяной цистерны на буксире, но без горловины. В 12:15 Хемингуэй решил выйти в море, чтобы посмотреть. Он взял курс на северо-северо-запад и пошел с умеренной скоростью семь узлов, создавая впечатление, что собирается ловить рыбу, а не вступать в бой.

Когда расстояние сократилось до 5 км, серое судно повернулось бортом к Pilar так, что стал виден силуэт рубки на длинной, низкой палубе. «Величественно двигавшееся по безмятежно спокойным водам» судно было таким огромным, что показалось авианосцем Уинстону Гесту, другу Хемингуэя, который теперь служил на Pilar старшим помощником. Но писатель-моряк сказал (после войны он встроил эти слова в один из своих рассказов): «„Нет, Вулфи[7], к сожалению, это подводная лодка“, — и приказал всем быть наготове».

Именно к такому моменту капитан и его экипаж готовились и ждали его каждый раз, когда яхта выходила за волнолом и направлялась в сторону Гольфстрима. Расстояние между яхтой и предположительно немецкой подводной лодкой сокращалось, от напряжения у капитана «пересох рот, но он был рад» возможности атаковать. Экипаж скрытно готовил к бою пулеметы и ручные гранаты. Хемингуэй не хотел выдавать своих истинных намерений — немцам должно было казаться, что люди на Pilar заняты ловлей рыбы. Очень кстати попавшаяся на крючок крупная барракуда дополняла образ простого рыбацкого суденышка.

Минуты тянулись медленно. В 13:25 подводная лодка изменила курс и увеличила скорость. Pilar бросилась было вдогонку, но ее цель двигалась теперь слишком быстро. Через 15 минут подводная лодка скрылась из виду, а Pilar осталась в одиночестве посреди океана. Такой оборот событий сильно разочаровал Хемингуэя-солдата, готового умереть за свою страну. Ему с экипажем, как он написал позднее, «повезло, как дуракам» — они навсегда упустили шанс «попасть в пантеон павших с честью в бою».

В центре военного приключения Хемингуэя на море находилась его яхта Pilar. Он называл ее кораблем, но при длине 11,5 м она была, конечно, просто суденышком. Черный корпус и низкий профиль делали яхту малозаметной даже днем. Из-за угловатости обводов в ней проявлялось что-то от стиля «ар-деко». Писатель Пол Хендриксон, посвятивший яхте целую книгу, видел в Pilar «нечто призрачное». Для разведывательного корабля, в который Хемингуэй превратил ее в 1942–1943 гг., это было то, что нужно.

Хемингуэю понравилась модель из красного дерева и дуба, которую он нашел в каталоге судостроительной компании Wheeler Shipyard, располагавшейся на берегу пролива Ист-Ривер в Бруклине, Нью-Йорк. Он внес изменения в базовую модель, сделав ее менее комфортабельной, но более подходящей для рыбалки: были добавлены небольшой двигатель для медленного хода при ловле на блесну, запасные топливные баки и обитые медью ящики для рыбы. В результате, как Хемингуэй написал одному из своих друзей, получилось судно, «идеально подходящее для рыбалки». Оно могло ходить почти по любым морям и разворачиваться на месте во время преследования рыбы. Оно могло таскать блесну, съедая за полдня всего 70 л горючего, и разгоняться до 16 узлов за несколько секунд. Несмотря на свою функциональность, яхта с ее пятью спальными местами и просторными палубами оставалась достаточно комфортабельной для длительных поездок.

Pilar играла важную роль в жизни Хемингуэя с того самого момента, когда он пригнал яхту домой, в Ки-Уэст. Перед ураганом 1935 г. писатель потратил на подготовку яхты к удару стихии не меньше времени, чем на подготовку своего дома на Уайтхед-стрит, именно на Pilar он отправился на северо-восток, когда шторм утих. У берегов Мейткамб-Кис Хемингуэй пробился на яхте через плавающие обломки и превратил ее в плавучий пункт первой помощи. Его впечатления легли в основу зажигательной статьи в журнале New Masses, которая привлекла внимание разведслужбы в Москве.

В конце десятилетия Хемингуэй перегнал Pilar через пролив из Флориды на Кубу. Там хозяин яхты очень быстро освоился на просторах Гольфстрима, где он с семьей и друзьями мог дни напролет выслеживать крупную рыбу — марлина, тунца и меч-рыбу, которая обитала в темных глубинах. Мало что нравилось Хемингуэю больше, чем плавание на Pilar в открытых водах.

Возня с Crook Factory привлекала намного меньше. Это была первая военная затея Хемингуэя после Перл-Харбора. Несмотря на необычность, ее нельзя считать чем-то самым странным из того, что происходило в начале войны. Хемингуэй уловил потребности посольства и получил возможность действовать по собственному усмотрению. Однако эта работа оказалась не такой захватывающей — и продуктивной, — как он предполагал. Но еще до того, как Crook Factory развернула свою деятельность, Хемингуэй вспомнил идею, которая зародилась в июне 1941 г., когда он с Геллхорн находился в Вашингтоне после возвращения из Китая.

Именно тогда пара познакомилась с подполковником Джоном Томасоном-младшим в старом здании военно-морского министерства в Вашингтоне. У героя Первой мировой войны и Хемингуэя оказалось много общих друзей и интересов: война, литература и изобразительное искусство, не говоря уже выпивке. Хемингуэй и Томасон быстро сблизились. Для Хемингуэя морской пехотинец был тем, кого стоило слушать, одним из «самых больших интеллектуалов, с которыми ему доводилось разговаривать». Очень скоро они занялись поиском путей сотрудничества. Весной 1942 г. началась их совместная работа над антологией «Люди на войне: лучшие военные рассказы всех времен» (Men at War: The Best War Stories of All Time), которая вышла в свет во второй половине того же года.