Читать книгу "Вкус неба - Диана Машкова"

Хотя, если серьезно, попробуй разбери степень опьянения каждого пассажира. От половины пахнет спиртным — как определить, кого допустить к полету, а кого — нет? Не снимать же с рейса почти всех по причине присутствия алкоголя в крови.

Кирилл поморщился — сам он почти не пил, не находил в этом занятии удовольствия. Если требовалось расслабиться, водке предпочитал женщину. Но в России, так уж повелось, напиваться в дороге было неискоренимой традицией. И никаких серьезных мер у государства не было, чтобы это безобразие прекратить. Хотя в самолете, например, пьяный пассажир становится не досадным недоразумением, а опасным.

В целом, конечно, Кириллу было абсолютно плевать на то, кто и как гробит свое здоровье — лишь бы его не трогали. Но детей этих чертовых алкоголиков он всегда невыносимо жалел. Раньше думал, что подобный недуг поражает только бедные, неустроенные семьи или тех, кто не смог пережить уготованных судьбой несчастий. А здесь — он еще раз взглянул на семью — видно, что люди они небедные, и все живы-здоровы. Непонятно, чего еще надо?! Как можно вот так опускаться и позорить собственных детей, даже не задумываясь над последствиями?!

Кирилл с досадой отвернулся от них и тяжело вздохнул.

— А вы всегда такой разговорчивый? — поддела его обиженная Алиса, о которой он за последние несколько минут совершенно забыл.

— Что? — переспросил он и тут же сообразил, чего она хочет. — Нет, наоборот, очень редко. Только когда рядом со мной такая красавица.

— Ладно, — царственно кивнула она, — тогда прощаю.

Кирилл едва успел поймать себя на том, что собрался поморщиться в ответ на ее слова, но вовремя остановил свой порыв. Нет, все-таки актерское мастерство — великая вещь: все реакции лица и тела подчиняешь своим желаниям.

— А вы случайно не моделью работаете? — спросил он Алису, чтобы что-то спросить.

— Нет, — было ощущение, что она ждала этого вопроса: так ему обрадовалась, — я журналистка. Работаю в мегапопулярном глянцевом журнале.

— Вот как? — наконец у Кирилла проснулся интерес к чему-то, кроме внешности, в этой Алисе: с журналистами полезно дружить. Чем больше их вокруг, тем лучше для его популярности.

— Да, — улыбнулась она, — а вы?

— Давайте, Алисонька, перейдем на «ты», — предложил Кирилл, и, дождавшись ее согласного кивка, продолжил: — У меня совершенно прозаичная профессия. Я — актер.

— Не может быть! — Алиса чуть не поперхнулась от радости. — А я смотрю и думаю, как же ты похож на Николаева!

— Я он и есть, — Кирилл безразлично улыбнулся.

— Надо же, — Алиса разве что не хлопала в ладоши, — ты же мегапопулярный актер, тебя приглашают даже западные режиссеры. Говорят, ты лучший в своем жанре! Василий Панов — это же блеск!

— М-м-м, — Кирилл вежливо кивнул, оставив восторги-штампы Алисы без комментариев.

— А я в светской хронике работаю, — поспешила объяснить Алиса, — общаюсь со многими селебрити!

— А-а-а.

— Хочешь, — глаза у нее засияли, — давай придумаем какой-нибудь повод, напишем о тебе шикарное интервью. Фотографии. Все дела. Было бы круто!

— Я подумаю, Алисонька, — Кирилл развернулся к ней и, не спрашивая разрешения, отыскал ее ремни безопасности. Застегнул: по салону как раз делали объявление.

Алиса застыла, пораженная током его наглых прикосновений.

— А теперь давай посмотрим на во-о-он ту тетю, — сказал Кирилл, указывая на появившуюся в проходе бортпроводницу со спасательным жилетом и кислородной маской в руках. Подметив реакцию Алисы, он едва сдерживался от смеха.

— Да ну, — голос ее заметно дрожал, — там каждый раз одно и то же!

— Так это же не театр, никто не собирается тебя развлекать, — Кирилл улыбнулся, — а повторенние — мать ученья. Запоминай, вдруг когда-нибудь пригодится.

В ответ на его слова Алиса испуганно выпучила глаза и замолчала. Пару минут Кирилл наслаждался относительной тишиной и предвкушением взлета. Если уже начали демонстрацию средств безопасности, значит, трап отогнали и с минуты на минуту самолет тронется в путь!

«Дамы и господа, — узнал Кирилл голос Евгения, звучавший из динамиков, — сообщаем вам, что в соответствии с приказом Министерства транспорта Российской Федерации опломбированные пакеты из магазина беспошлинной торговли запрещено вскрывать до прибытия в аэропорт назначения. Спасибо за внимание».

Воцарившаяся в салоне после этих слов тишина вдруг взорвалась криками и проклятиями в конце салона. Кирилл резко обернулся: пассажиры, сидевшие в проходе, вскочили с мест, остальные, зажав носы, отпрянули. Разобрав, что к чему, он и сам поморщился от омерзения — давешнюю мамашу, эту бледную рыбину, вырвало прямо в проход. Он поискал глазами детей — девочка и мальчик сидели у окна. Девчушка, отвернувшись к иллюминатору, беззвучно плакала, а чересчур серьезный юноша, ее брат, обняв сестренку за плечи, сосредоточенно делал вид, что вся эта канитель абсолютно их не касается. Только плотно сжатые губы выдавали тяжелые чувства, которые он в этот момент испытывал.

Пьяный до невменяемости папаша семейства как одержимый жал на кнопку вызова бортпроводника и орал на весь салон, что его жене плохо. Что во всем виновата авиакомпания, которая не в состоянии позаботиться о пассажирах.

На крики прибежала напуганная Варенька. Она окинула быстрым взглядом испачканный пол, спинки кресел и тут же ушла. Потом появилась снова, со стопкой влажных салфеток в руках и, ползая практически на коленях, стала вычищать ковровое покрытие. Пассажиры вжались в свои кресла, освободив для нее пространство. А Кирилл первый раз в жизни посочувствовал бортпроводникам, которых судьба заразила романтикой неба, а потом заставила нянчить подвыпивших клиентов и ползать на карачках по полу, убирая следы их нездоровой жизнедеятельности. Он даже подумал, что образы стюардесс, которые он создал в своем сценарии, имеют мало общего с повседневной работой бортпроводниц. У него все получилось как-то легкомысленно, весело — командировки, небо, любовь. Нескончаемый праздник жизни.

Варенька, убирая за клиенткой, ничем не выдавала своего недовольства — она делала свою работу и все: внимательно оглядывала каждый уголок на полу, боковые стенки близстоящих кресел. Убедившись в том, что последствия «плохого самочувствия» женщины ликвидированы, Варя собралась подняться с корточек.

— Туфли!!! — заплетающимся языком зашипел на нее глава семейства.

— Что?! — Варенька, не понимая, о чем речь, захлопала глазами.

— Туфли ей протри! — потребовал он, указывая на ноги жены, выставленные в проход.

Кирилл, и так уже взвинченный этой сценой до предела, напрягся, в любой момент готовый вскочить со своего места и заехать мужику по уху. Но тут события стали разворачиваться с такой скоростью, что он едва успел сообразить, что произошло.

Варя, не удостоив мужика ответом, поднялась, развернулась и, скомкав использованные салфетки, с удивительным для такой ситуации достоинством направилась в начало салона. Пьяный мужик, словно разъяренный зверь, вскочил с места и с криком: «Ах ты дрянь!» — бросился за ней. Услышав его вопль и топот ног позади, Варенька, видимо, уже не раз побывавшая во всевозможных передрягах, не оборачиваясь, побежала. За несколько секунд она добралась до начала салона и юркнула за синюю занавеску. Еще мгновение — и обезумевший пассажир схватил бы ее за форменный пиджак. Но в этот момент произошло что-то невообразимое: двое мужчин в строгих костюмах, сидевшие по разные стороны прохода в первом ряду салона, одновременно встали со своих кресел. А пьяный мужик оказался вздернутым вверх за ноги. Сначала он стукнулся лбом об пол. А через секунду полетел по проходу обратно. Кирилл невольно присвистнул и подумал, что любому нормальному человеку такого удара вполне хватило бы для того, чтобы вырубиться. Но этот субъект даже и не думал терять сознание — правду говорят, что пьяному море по колено, — он моментально вскочил на ноги и, ничего не разбирая, начал махать кулаками во все стороны, нанося удары куда придется. Женщины вокруг завизжали, мужчины вскочили с мест — началась настоящая драка. Не помня себя от ярости, Кирилл всего за долю секунды оказался в этой же свалке — он пытался схватить мужика за руки, повалить его на пол, но тот вывертывался, ускользал, словно угорь. Самир, тоже оказавшийся рядом, пыхтел как паровоз и все время сокрушенно повторял: «Как можна так дэвушка абижать».