Читать книгу "Далекие Шатры - Мэри Маргарет Кей"

– Ну что, мы готовы? Отлично. Тогда открывайте дверь…

Сипай бросился вперед и поднял тяжелый железный засов, а двое других распахнули толстые деревянные створки. И с воплем «Победа будет за разведчиками!» маленький отряд пронесся через сводчатый проход и устремился к пушке слева, причем Уолли бежал на целых шесть шагов впереди.

Их появление оказало на толпу странное действие. После последней неудачной вылазки все до единого афганцы решили, что иностранцы сделали все возможное и больше уже ничего не предпримут. Однако вот они, снова несутся на них, все такие же свирепые и неукротимые. Просто уму непостижимо, просто жуть… Несколько мгновений оцепеневшая толпа смотрела на горстку оборванных чумазых мужчин с чувством, похожим на суеверный ужас, но секунду спустя бросилась врассыпную, точно гонимые ветром сухие листья, под бешеным натиском Уолли, который яростно орудовал саблей и стрелял из револьвера.

В следующий миг одинокий афганец без тюрбана, в белой от штукатурки и кирпичной пыли одежде подбежал слева и встал плечом к плечу с ним, и два совара, узнавшие его, завопили:

– Пелам Дулхан! Пелам-сахиб-бахадур!

Уолли расслышал приветственный крик сквозь шум битвы и, бросив быстрый взгляд в сторону, увидел рядом Аша с ножом в одной руке и тулваром, выхваченным у мертвого гератца, в другой. Он торжествующе рассмеялся и прокричал:

– Аш! Я знал, что ты придешь! Ну, теперь мы им покажем!

Аш рассмеялся в ответ, опьяненный азартом боя и безмерно счастливый возможностью действовать быстро, решительно, беспощадно после всех разочарований мучительно долгого, измотавшего нервы дня, когда он беспомощно наблюдал, как товарищи умирают один за другим, но не мог даже пальцем пошевелить, чтобы помочь им. Его дикое возбуждение передалось Уолли, который, внезапно впав в экстатическое состояние, сражался, словно вдохновленный свыше.

Афганцы – люди рослые, но этот мальчик, казалось, возвышался над ними, орудуя саблей, как истинный мастер – или один из паладинов Карла Великого. И, сражаясь, он пел. Это был, как обычно, гимн – тот самый, который пел сам Аш, несясь галопом на Дагобазе по Бхитхорской равнине утром в день похорон раджи. Но сейчас у Аша екнуло сердце, ибо Уолли пел куплет, которого не исполнял никогда прежде, и, прислушиваясь к словам, он понял, что мальчик не питает никаких ложных надежд: он знает, что это его последний бой, и выбрал куплет сознательно – он прощается. Хотя Уолли никогда не стремился к покою и мирной жизни, сейчас он пел о них – громко и радостно, так что слова явственно слышались сквозь шум битвы.

– «Уже закат пылает золотой, – пел Уолли, размахивая смертоносной саблей. – Солдаты веры, скоро вам покой и вечный мир дарует рай святой! Ал-ли-лу…»

– Берегись, Уолли! – выкрикнул Аш и, отразив очередной удар клинка, прыгнул назад, чтобы атаковать вооруженного длинным ножом афганца, незаметно подобравшегося к ним сзади.

Но даже если Уолли услышал, предупреждение прозвучало слишком поздно. Нож по самую рукоятку вошел ему между лопаток за мгновение до того, как тулвар Аша перерубил нападавшему шею. Уолли пошатнулся и, выстрелив последним патроном, швырнул бесполезный револьвер в бородатое лицо. Мужчина отпрянул назад, споткнулся и упал, а Уолли переложил саблю в левую руку, но она слабела и не слушалась. Острие сабли опустилось и уперлось в землю, а когда он стал падать вперед, лезвие сломалось.

В следующий миг приклад джезайла со страшной силой обрушился на голову Аша, и за долю секунды до того, как тьма поглотила сознание, в голове у него полыхнула яркая вспышка. А потом замелькали тулвары, поднялись густые клубы пыли – и толпа сомкнулась вокруг.

В нескольких шагах позади них лежал на земле Уильям, у него был раскроен саблей череп и перерублена ниже локтя правая рука. Рози тоже погиб, его тело валялось всего в ярде от входа в казармы, где он рухнул, пораженный мушкетной пулей в висок, когда выбегал вслед за Уолли.

Из остальных разведчиков двое, как и майор медицинской службы Келли, погибли, не успев добежать до пушки, и еще трое получили ранения. Но оставшиеся в живых в точности выполнили приказ своего командира: они не смотрели по сторонам и не пытались вступить в бой, но впряглись в орудие и предприняли отчаянную попытку дотащить его до казарм. Однако, пока они задыхались, напрягали силы и продвигались вперед дюйм за дюймом, еще несколько из них пали от пуль, и теперь, когда землю вокруг усеивали мертвые тела, оружие, стреляные гильзы, а пропитанная кровью пыль стала липкой и вязкой, задача оказалась непосильной для них. Уцелевшие поняли, что не в состоянии тащить пушку дальше, и в конечном счете бросили ее и побежали обратно в казармы, спотыкаясь, задыхаясь, еле живые от усталости.

Они закрыли и заложили засовом огромную дверь за собой, и мгновение спустя толпа испустила торжествующий вопль, узнав, что все трое фаранги мертвы.

Сотни афганцев хлынули к казармам, ведомые факиром, который покинул свое укрытие за конюшнями и вприпрыжку бежал впереди, размахивая знаменем, а толпы на крышах, поняв, что произошло, прекратили пальбу и принялись плясать, орать и потрясать мушкетами. Но три оставшихся в живых джавана из четырех, посланных Уолли на крышу казарм, продолжали стрелять – хладнокровно и неспешно, ибо у них кончались патроны.

Толпа совсем забыла о них. Но вспомнила, когда трое в ней упали замертво, а еще двое были ранены теми же самыми тяжелыми свинцовыми пулями, что убили людей в первых рядах. Афганцы остановились, винтовки выстрелили снова, и еще трое погибли, потому что разведчики вели огонь по тесной толпе, находящейся на расстоянии менее пятидесяти ярдов, и не могли промахнуться. Вскоре одна из пуль попала прямо в лицо факиру – взмахнув руками, он упал и был растоптан своими последователями, которые бежали за ним и на сей раз не смогли остановиться.

68

Аш остался в живых по двум причинам. Во-первых, он был в афганском костюме и сжимал в руке тулвар; во-вторых, только люди в первых рядах толпы знали, что человек, с виду похожий на кабульца, какое-то время сражался плечом к плечу с ангрези-офицером. Когда толпа ринулась добивать смертельно раненного сахиба, бесчувственное тело Аша отпихнули ногами в сторону, и к тому времени, когда пыль улеглась, он лежал уже не там, где упал, а поодаль, и не среди убитых разведчиков, а среди трупов врагов, с неузнаваемым под кроваво-пыльной маской лицом и в одежде, алой от крови зарубленного гератца, упавшего прямо на него.

Удар по голове был скользящим – достаточно сильным, чтобы Аш потерял сознание, но не настолько сильным, чтобы он оставался в беспамятстве долго. Однако, очнувшись, Аш обнаружил, что на нем лежит не одно мертвое тело, а два – второе принадлежало дородному афганцу, меньше минуты назад убитому выстрелом в голову одним из джаванов на крыше казарм и рухнувшему ему на ноги.

Два тяжелых безжизненных тела крепко придавливали его к земле, и после безуспешной попытки пошевелиться Аш несколько минут лежал неподвижно, с затуманенным сознанием, ничего не соображая и понятия не имея, где он находится и что с ним случилось. Он смутно помнил, как протискивался через какую-то дыру… дыру в стене. И больше не помнил ничего… Когда сознание начало постепенно проясняться, он вспомнил Уолли и снова попробовал пошевелиться, но тщетно.