Читать книгу "Далекие Шатры - Мэри Маргарет Кей"

В последний момент Уолли обернулся и, устремив взгляд на окно Аша, вскинул руку в римском воинском приветствии. Но прощальный жест остался без ответа. Аша там уже не было. Охваченный отчаянием при виде пушек, он, наверное, в сотый раз за день напряг ум, пытаясь найти способ выбраться из ловушки, и внезапно вспомнил одну вещь. Одну вещь, обдумать которую не догадался прежде: план нижнего этажа…

Он знал, какая комната находится непосредственно под ним, но напрочь забыл о помещениях, расположенных по обе стороны от нее, а когда вспомнил, сообразил: под библиотекой мунши находится пустующая каморка, где раньше была дверь на балкон. Сам балкон давно обвалился, и дверь впоследствии забили досками, но доски, вероятно, давно прогнили, и, если он проделает дыру в полу библиотеки и проберется вниз, ему не составит труда их выломать. После чего останется только воспользоваться веревкой, изготовленной из разорванного на полосы покрывала, и спуститься с высоты двадцати футов.

Любой афганец, увидевший, как он спускается из окна, примет его за союзника, одержимого желанием поскорее вступить в схватку с врагом. Единственная опасность состоит в том, что один из джаванов на крыше казарм тоже может заметить его и, придя к аналогичному мнению, застрелит, прежде чем он достигнет земли и укроется за низкой глинобитной стеной, отделяющей высокие дома от территории миссии. Но рискнуть, так или иначе, придется, и Аш выбросил из головы все тревожные мысли на сей счет и уже через несколько секунд лихорадочно выламывал доски из пола в библиотеке мунши.

Уильям, увидев прощальный жест Уолли и придя к неверному заключению, схватил товарища за руку и, задыхаясь, проговорил:

– Ты кому там махал? Кто-нибудь пытается подать нам сигнал? Что, эмир… они все-таки…

– Нет, – выдохнул Уолли, наваливаясь на дверь, чтобы помочь ее закрыть. – Там… просто… Аш…

Уильям тупо уставился на него: имя ничего ему не говорило, и надежда, вспыхнувшая было в душе, снова погасла. Он отвернулся и бессильно опустился на землю, но Амброуз Келли, занимавшийся раненым сипаем, поднял глаза и резко спросил:

– Аш? Ты ведь не… ты имеешь в виду Пелам-Мартина?

– Да, – пропыхтел Уолли, задвигая засовы на наружной двери. – Он там… в одном из тех… домов.

– В одном из… Во имя всего святого! Тогда почему он ничего не делает для нас?

– Если бы он мог что-нибудь сделать, то сделал бы. Видит бог, он достаточно часто предупреждал нас, но никто его не слушал – даже шеф. Отведи этого парня в одно из помещений, Рози. Мы находимся слишком близко к двери, а они сейчас снова пальнут из пушек. Отходите назад, все вы.

Едва дверь закрылась, толпа ринулась вперед, чтобы снова завладеть орудиями, развернуть их и подтащить еще ближе к входной арке, а афганцы, занимавшие позиции на крышах домов, открыли ураганный огонь по прочным глухим стенам казарм, пустой крыше и изрешеченному пулями парусиновому навесу.

В казарменном дворе было темно: солнце уже скрылось за вершиной Шир-Дарвазы, и всю территорию миссии накрывала тень. Но по мере угасания дня бушевавший в резиденции огонь становился все ярче, и, когда пушки снова выстрелили, дульное пламя, прежде бледное при солнечном свете, полыхнуло ослепительной вспышкой, резанувшей глаза и за долю секунды предупредившей об оглушительном грохоте, который последовал за ней.

На сей раз они не пытались выстрелить из двух орудий одновременно. Первым снарядом мятежники собирались вышибить обе двери в арочном проходе и решили, что преуспели в своем намерении, так как не знали, что вторая дверь оставалась открытой. Они увидели, как наружная дверь разлетается в щепки, а когда дым рассеялся, увидели в проеме длинный внутренний двор и заднюю стену.

С дикими торжествующими воплями они пальнули из второй пушки. Снаряд пролетел через весь двор и пробил в задней стене дыру, открывавшую доступ в казармы с узкой улочки. За проломом находился двор резиденции, полный их победоносных собратьев, которым оставалось только пересечь улицу и напасть на неверных с тыла, пока их ликующие союзники атакуют со стороны главного входа. План был блестящим, но имел два серьезных изъяна, один из которых стал очевиден сразу: внутренняя, гораздо более прочная дверь не пострадала от снаряда и с грохотом захлопнулась на глазах у мятежников.

Второй и более существенный изъян, о котором знал осажденный гарнизон, но еще не догадывались мятежники, заключался в том, что, устроив пожар в резиденции, афганцы лишились возможности закрепиться там. Вместо того чтобы сосредоточить в тылу противника крупные силы, они захватили все добро, какое смогли, и спешно отступили подальше от ревущего пламени. Таким образом, вероятность нападения с той стороны представлялась минимальной, и Уолли мог скинуть ее со счетов и бросить все силы на один фронт, поскольку теперь из резиденции снайперский огонь вестись не будет, а густой дым от горящих зданий усложнит задачу многим стрелкам на крышах ближайших домов.

Поэтому, как только разведчики отошли обратно в казармы и закрыли хлипкую наружную дверь, Уолли первым делом приказал четырем своим людям подняться по лестнице в дальнем конце и затаиться там до пушечных выстрелов, а потом под прикрытием дыма броситься вперед и занять прежние позиции за парапетом над аркой, откуда они откроют огонь по орудийным расчетам, не давая перезарядить пушки.

Все остальные рассыпались налево и направо. Никто не питал иллюзий относительно дальнейших событий, которые последовали в самом скором времени. Наружная дверь разлетелась в щепки, и уничтоживший ее снаряд повредил один из каменных столбов; сверху дождем посыпались кирпичи, но, по счастью, никого не задели.

Они напряженно ждали следующего выстрела и, как только он грянул, бросились вперед, чтобы закрыть и заложить засовами внутреннюю дверь, а четыре джавана, сидевшие на корточках на верхних ступеньках лестницы, вскочили на ноги и под прикрытием густого дыма побежали по крыше, чтобы укрыться за парапетом и открыть огонь по торжествующей толпе.

Для людей неопытных заряжать крупные орудия и стрелять из них – дело сложное, а мятежники не были артиллеристами. После выстрела пушечный ствол необходимо прочистить банником, потом надо туго забить в него снаряд, затравить порохом скважину и поднести к ней запал или спичку. Все это требует времени и при стрельбе с близкого расстояния порой бывает делом чрезвычайно трудным и опасным.

Будь в стенах казарм бойницы, обеспечивающие защиту и достаточно широкий сектор обстрела, гарнизону было бы нетрудно помешать мятежникам перезарядить орудия. Но поскольку вести огонь они могли лишь из-за парапета на крыше, пушки оставались козырными картами, которые не побьешь, и Уолли знал это.

Он знал также, что рано или поздно у четырех джаванов на крыше выйдут все патроны и что у всех остальных патронов тоже осталось мало. Когда боеприпасы закончатся, мятежники беспрепятственно зарядят орудия и вышибут дверь.

Исход боя был предрешен, и сейчас Уолли осознал, что в глубине души он давно понял это и во всех своих действиях безотчетно руководствовался этим пониманием.