Читать книгу "Туманы Авалона - Мэрион Зиммер Брэдли"

– Я думаю, здесь многие считают, что это задевает честь Камелота, – задумчиво произнесла Ниниана. – Тебе нужно лишь найти кого-нибудь менее… предубежденного, чем твои братья, Гвидион.

Но Гвидион гневно смотрел на Гарета.

– Ланселет! – пробормотал он себе под нос. – Вечно этот Ланселет!

И Моргауза, переведя взгляд с Гвидиона на своего младшего сына, вспомнила мальчишку, игравшего с ярко раскрашенным деревянным рыцарем и называвшего этого рыцаря Ланселетом.

А потом ей вспомнилось, как маленький Гвидион повсюду ходил за Гаретом, словно щенок за хозяином. "Гарет – его Ланселет, – подумала Моргауза. – Чем же все это закончится?" И на миг Моргану охватили дурные предчувствия, но их тут же заглушило злорадство. «Самое время заставить Ланселета ответить за все, что он натворил!» – подумала она.

Ниниана стояла на крепостной стене и смотрела вниз, на туманы, окружающие Камелот. Сзади послышались шаги, и Ниниана, не оборачиваясь, спросила:

– Гвидион, ты?

– Кто ж еще?

Он обнял Ниниану и прижал к себе, и женщина повернула голову, чтоб поцеловать его. Но Гвидион, не отпуская ее, спросил:

– Артур тоже целует тебя так?

Ниниана высвободилась из объятий Гвидиона и встала с ним лицом к лицу.

– Ты что, вздумал ревновать меня к королю? Ты же сам попросил меня войти к нему в доверие.

– Артур и без того владеет многим из того, что по праву принадлежит мне…

– Артур – христианин, и мне больше нечего к этому добавить, – отозвалась Ниниана, – а ты – мой возлюбленный. Но я – Ниниана Авалонская, и я ни перед кем не собираюсь отчитываться в своих делах – да, это мое дело, а не твое. Я – не римлянка, чтоб позволять мужчине указывать мне, как мне распоряжаться дарами Богини. А если тебе это не по нраву, Гвидион, я вернусь на Авалон.

Гвидион ухмыльнулся; Ниниана терпеть не могла этой его циничной улыбки.

– Если найдешь дорогу, – сказал он. – А ты можешь обнаружить, что теперь это стало не так-то просто.

Но затем циничное выражение исчезло с его лица. Он бережно взял Ниниану за руку и произнес:

– Меня не волнует, что будет делать Артур в отпущенное ему время. Он имеет право на счастливые минуты – нечасто они ему выпадали.

Гвидион взглянул вниз, на безбрежное море тумана, окружающее Камелот.

– Когда туман развеется, отсюда, наверное, можно будет увидеть Авалон и Драконий остров. Он вздохнул и добавил: – Знаешь, некоторые саксы стали переселяться в эти края. Они охотятся на оленей на Драконьем острове, хоть Артур и запретил это делать.

Лицо Нинианы посуровело.

– Это следует прекратить, и немедля! Драконий остров – священное место, а олени…

– А олени принадлежат маленькому народцу. Но Эдвин Сакс перебил их, – сказал Гвидион. – Он заявил Артуру, что они стреляли в его людей отравленными стрелами, и потому он позволил своим воинам убивать всех, кого они только сумеют отыскать. И вот теперь саксы охотятся на оленей – а Артуру придется идти войной на Эдвина. Жаль, что Эдвин дал повод для этого – но честь требует от меня защитить тех, кто уповает на Авалон.

– И Артур начнет войну ради маленького народца? – удивилась Ниниана. – Я думала, он отрекся от Авалона.

– От Авалона – может быть, но не от мирных жителей этого острова.

Гвидион умолк, и Ниниана поняла, что ему вспомнился тот день на Драконьем острове. Гвидион провел рукой по татуированному запястью, потом опустил рукава саксонской туники пониже.

– Я вот думаю: уж не должен ли я все-таки схватиться с Королем-Оленем, вооружившись одним лишь кремневым ножом?

– Я ни капли не сомневаюсь, что ты непременно победил бы, если б тебе бросили вызов, – сказала Ниниана. – Вопрос в другом – способен ли на это Артур? Если нет…

Она не договорила, и невысказанная мысль повисла в воздухе. Гвидион хмуро произнес, глядя на смыкающийся со всех сторон туман:

– Боюсь, тут все не так просто. Здесь повсюду туман – такой густой, что посланцы саксонских королей зачастую не могут найти дорогу сюда… Ниниана! Неужто Камелот тоже уходит в туманы?

Ниниана хотела было пошутить, отвлечь Гвидиона от мрачных мыслей, сказать что-нибудь успокаивающее, но потом передумала.

– Не знаю. Драконий остров осквернен; его жители умирают или уже мертвы; священное стадо стало добычей саксов-охотников. Норманны грабят побережье. Не настанет ли день, когда они одолеют Камелот, как некогда готы одолели Рим?

– Если бы я узнал об этом вовремя, – произнес Гвидион со сдавленной яростью и стукнул кулаком по ладони, – если бы саксы прислали весть Артуру, он мог бы отправить меня – или еще кого-нибудь – на защиту Священного острова, где он стал Королем-Оленем и заключил Великий Брак с этой землей! А теперь храм Богини разрушен – а ведь Артуру следовало защищать его даже ценой жизни! – и значит, он лишился права царствовать!

Гвидион не добавил: «И я тоже», – но Ниниана поняла, что это его и терзает.

– Ты же не знал, что над Драконьим островом нависла опасность, – сказала она.

– И в этом я тоже виню Артура, – отозвался Гвидион. – В том, что саксы позволяют себе творить подобное, даже не испросив дозволения у Артура, – теперь ты видишь, как мало они считаются с его титулом Верховного короля? А все почему? Говорю тебе, Ниниана, – они не станут считаться с королем-рогоносцем, который не способен держать в узде своих женщин…

– Ты же вырос на Авалоне, – гневно одернула его Ниниана, – так неужто ты станешь судить Артура, оглядываясь на обычаи саксов, – а ведь они даже хуже римлян! Неужто ты допустишь, чтоб падение или возвышение королевства зависело от чьих-то представлений о том, как мужчине надлежит управляться со своими женщинами? Не забывай, Гвидион, – тебе суждено стать королем потому, что в твоих жилах течет королевская кровь Авалона, и потому, что ты – дитя Богини…

– Тьфу! – Гвидион сплюнул и непристойно выругался. – Ниниана, а тебе никогда не приходило в голову, что Авалон может пасть, как некогда пал Рим – из-за морального разложения, затронувшего самое сердце государства? Если исходить из законов Авалона, Гвенвифар имеет полное право вести себя так – это владычице надлежит выбирать, кто станет ее супругом. А Ланселету следовало бы свергнуть Артура. Ланселет ведь и сам – сын Великой жрицы, так почему бы ему не стать королем вместо Артура? Но должен ли человек становиться королем лишь потому, что какая-то женщина пожелала видеть его в своей постели? – Он снова сплюнул. – Нет, Ниниана, эти времена ушли – сперва римляне, а теперь и саксы поняли, каким стал мир. Теперь это не великое чрево, вынашивающее людей, – теперь все решают армии. Разве сейчас люди согласятся признать мою власть лишь потому, что я сын такой-то женщины? Теперь страну наследует сын короля, и следует ли нам отвергать хороший обычай лишь потому, что первыми до него додумались римляне? Теперь мы владеем хорошими кораблями – мы отыщем земли, лежащие, еще дальше давних земель, поглощенных морем. А сможет ли Богиня, прикованная к этому клочку земли и его плодам, последовать за нами туда? Да взгляни хоть на норманнов, разоряющих наши побережья, – остановят ли их проклятия Великой Матери? Те немногие жрицы, что остались на Авалоне, – ни саксы, ни дикие норманны никогда не смогут причинить им вреда, ибо Авалон не принадлежит более этому миру. Но женщинам, живущим в мире, что ныне грядет, понадобятся мужчины, – чтоб защищать их. Ниниана, нынешний мир принадлежит не одной лишь Богине – богам. А может, и одному Богу. Мне незачем пытаться свергнуть Артура. За меня это сделает время, время и перемены.