Читать книгу "Распутница и принц - Маргерит Кэй"

Он отсутствовал всего несколько мгновений, а когда вернулся, на его лице застыло «королевское» выражение, хотя шагал он как человек, идущий в бой.

– Ярмарка близится к закрытию, – бодро сказала Стефани. – Думаю, нам пора ехать.

– Тебе не хочется дождаться, чтобы посмотреть, кто купил лошадей, которые понравились тебе больше всего?

– Рафик, я бы предпочла уехать, – с тревогой ответила она.

– Что тебя беспокоит, Стефани?

Ей не хотелось расстраивать его еще больше, но было бы гораздо хуже, если бы…

– Эльмира, – выпалила она. – Я боюсь, что, в конце концов, здесь может появиться племя принцессы Эльмиры. Если оказались неверными ваши сведения о вожде Салиме, то возможно, что информация о племени принцессы Эльмиры тоже неверна, а мне не хотелось бы столкнуться с ними лицом к лицу.

– Боюсь, уже слишком поздно, – мрачно сказал Рафик. – Салим – отец принцессы Эльмиры.

С того времени, как они уехали с конской ярмарки, никто из них не произнес ни слова. К счастью для Стефани, ее верблюд без понуканий шел по пустыне за верблюдом Рафика, потому что в ее голове беспрестанно роились назойливые мысли. Рафик женился на дочери человека, вырвавшего у Бхарима Сабр. Почему он это сделал? Она не могла этого понять. Снова и снова она открывала рот, чтобы задать ему вопрос, но снова и снова один взгляд на застывшую фигуру человека, ехавшего на верблюде впереди нее, заставлял ее молчать. Стефани не могла представить, о чем он думает.

Солнце уже садилось, когда они остановились в маленьком оазисе, который она запомнила, когда они ехали на ярмарку. Всего несколько пальм и маленький пруд, возле которого приткнулась бедуинская палатка. Утром она ее здесь не видела. Больше никаких признаков жизни, ни верблюдов, ни лошадей, хотя Стефани заметила сложенный костер.

– Интересно, где обитатели этой палатки? – спросила она.

– Только что подъехали. – Рафик щелкнул языком, и оба верблюда тут же опустились на колени, позволяя путникам слезть. – Ты говорила, как тяжело сидеть в золотой клетке. Стефани, ты, как всегда, заставляешь меня по-новому смотреть на вещи. Когда мы вернемся, ты обнаружишь, что теперь ты сможешь беспрепятственно входить в свои комнаты и выходить из них, и никто не будет за тобой наблюдать. Но если хочешь, я велю выделить тебе покои в основном здании дворца.

– О нет. Я не… вам не стоило так беспокоиться.

– Что касается самого дворца, то у меня уже есть план покоев для тебя. А пока, за исключением помещений для слуг и моих собственных покоев, он полностью в твоем распоряжении. Многие из наших традиций служат здравым целям. Другие уже устарели. У меня никогда не было намерения ограничивать тебя пределами гарема.

– Нет, вы хотели меня защитить. И не хотели скомпрометировать меня или себя.

– Ты действительно понимаешь меня, что бы ты ни говорила. – Он криво усмехнулся. – Ты ведь это имела в виду сегодня утром? Что я недостаточно тебе доверяю? И что, отказываясь тебе доверять, я не позволяю тебе понять меня? Стефани, я попытаюсь нарушить правила и кое-что объяснить. Тебе, и только тебе одной.

Рафик стреножил верблюдов, а Стефани тем временем разожгла костер. Спереди у палатки имелся навес, который поддерживали два деревянных шеста. На полу лежали роскошные толстые ковры, шелковые покрывала и огромные подушки. Это была бедуинская палатка для принца. Они сели у огня, стали пить чай, который она приготовила, и есть хлеб, салаты и холодное мясо, которые каждый раз появлялись, словно из ниоткуда, в том месте, где Рафик велел им быть. Над ними распростерлось небо цвета индиго и звезды, постепенно превращавшиеся из мигающих световых точек в сияющие серебряные диски.

Рафик отставил свой чайный стакан в сторону. Он сидел босиком, скрестив ноги, накидка и пояс лежали рядом. Его черные, как ночь, волосы растрепались под куфией. Отросшая за день щетина тронула подбородок синеватой тенью, подчеркнув почти нереальное совершенство черт и придавая ему соблазнительно порочный вид. Стефани притворилась, что потягивает чай, а сама украдкой бросала на него взгляды.

– Мой отец никогда не мог простить Салиму, что тот опозорил его, победив в скачках, – сказал Рафик, оторвавшись от своих размышлений, – даже несмотря на то, что это по его вине поражение имело такие катастрофические последствия. В результате, пока отец жил, разрыв между Бхаримом и племенем Салима постоянно углублялся. Когда он умер, я пытался навести мосты. Дело двигалось медленно, но я приготовился проявить терпение.

– Потому что лошади Салима были прямыми потомками жеребцов, которых вы потеряли? Но не только потому, что они могли обеспечить вам победу, но потому, что, обладая ими, вы смогли бы восстановить утраченную чистоту породы своих арабских скакунов?

– Точно.

– А сделав это, восстановить честь своего имени, свою собственную породу.

– Похоже, мой непроницаемый покров остался на конской ярмарке! Ты совершенно права, но еще кое-что. И это… это то, о чем я так неловко пытаюсь тебе рассказать.

– Эльмира, – шепнула Стефани. Не потому, что понимала, а потому, что это единственное, что она могла предположить. – Отец Эльмиры выиграл скачки у вашего отца. Отец Эльмиры продал вам племенных жеребцов.

– Он не продавал их мне, Стефани. – Рафик долго молчал, уставившись на огонь. – Он мне их отдал. Достаточное количество жеребцов, чтобы возобновить в конюшнях племенную работу. И гарантировал, что все они прямые потомки лошадей Бхарима. Но отдал не даром.

– Вы должны были жениться на Эльмире!

– Он не оставил мне выбора, – хрипло бросил Рафик. – Салим не продал бы их мне ни за какие деньги. Он жаждал власти и политического влияния, которые мог получить, заключив альянс с таким королевством, как Бхарим. А для меня это была не только возможность восстановить конезавод, но первый шаг по пути к возвращению Сабра и прекращению раздора между Бхаримом и самым влиятельным бедуинским племенем. У меня не было выбора, Стефани. – Рафик устало покачал головой. – Я понятия не имел… если бы я только знал… Но меня ослепляло тщеславие.

– Тщеславие ваших людей.

– Нет. Не пытайся оправдать меня. Я их принц, у меня есть обязанности в отношении моего народа, но я не могу отрицать силу собственного тщеславия. Я рассказывал тебе, как еще ребенком мечтал пересечь победителем финишную черту и как эти мечты превратились в пепел, когда отец сжег конюшни. Трагедия для меня. Но достаточно ли для того, чтобы жениться? Потому что я женился на Эльмире только ради ее приданого.

– Она была высокого рода. Вы сказали, что вождь Салим хотел этого брака…

– О, это была хорошая партия, мой Совет всем сердцем одобрил ее. К тому же приближалось окончание вражды, которую начал отец. Все получили, что хотели, особенно я. Все, кроме бедной Эльмиры. Вот почему на моих лошадей напал мор.

– Так вот что вы имели в виду, говоря, что болезнь – ваша вина, что ваши несчастья – дело ваших рук? Рафик! – Стефани тряхнула его за плечо. – Болезнь – дело рук природы, вы должны это видеть. Она возникла бы независимо от того, женились вы на Эльмире или нет. Любили вы ее или нет.