Читать книгу "Обольстительная леди Констанс - Маргерит Кэй"

– Соперничество братьев – совершенно естественное явление! – воскликнула Констанс. – Веди ты себя иначе, ты был бы очень странным ребенком!

Кадар с горечью рассмеялся:

– Да, отец считал меня очень странным ребенком.

– Потому что ты предпочитал учение таким вот мужским занятиям, которые он так любил? Разве он не понимал, что сам во всем виноват? Что он сам толкает тебя в библиотеку, потому что там, скорее всего, единственное место, где брату не захочется с тобой состязаться? – Она говорила возмущенно, тронутая образом юного Кадара.

Он смотрел на море, но мысли его явно были обращены вглубь себя.

– Возможно, потому, – медленно проговорил он, – что ты слишком много времени смотришь на звезды в телескоп, ты видишь мир по-другому. Я хочу сказать, – продолжал он, беря ее за руку, – что раньше я даже не думал о том, что моя погруженность в книги стала бегством. Очень может быть, ты права, но, если так, отец оказал мне хорошую услугу.

– И все равно, тебе нелегко было чувствовать себя непохожим на Бутруса. Над тобой насмехались за то, что ты столько времени тратишь на учение, нарочно уклоняешься от дворцовой жизни – однажды ты говорил, что «с точки зрения темперамента, интеллекта и во многом нравственности совершенно не подходил к жизни во дворце».

– Похоже, не только я прекрасно запоминаю разговоры, – вздохнул он. – Нет, Констанс, несчастным я не был. Мы с Бутрусом все равно росли бы врозь, потому что наши характеры были очень несхожими.

– Наверное, когда ты рос, тебе было очень одиноко.

Он застыл. Что-то снова мелькнуло в его глазах. Горе? Боль?

– Нет, потому что мне повезло найти друга, разделявшего и мои интересы, и мои взгляды на жизнь при дворе.

– Рада, что у тебя был друг. Он по-прежнему здесь, в Маримоне?

Кадар вздрогнул.

– Не «он», а «она», – мрачно проговорил он, – и она умерла.

– Ах, Кадар! Мне так жаль.

Он выпустил ее руку и покачал головой.

– Мы приплыли сюда, чтобы насладиться свободой, – сказал он, вставая, – чтобы бежать от прошлого и будущего, а не погрузиться в них. Так ты позволишь научить тебя плавать?

Тема была закрыта, и, какой бы интересной она ни была, Констанс не хотелось портить день. Она тоже встала, со страхом глядя на спокойную гладь бассейна.

– Что обычно надевают, когда плавают?

Она с облегчением заметила, как прояснилось лицо Кадара.

– Я обычно не надеваю ничего.

– Вот как! – Она густо покраснела, не из-за того, что он сказал, а из-за картинки, которая возникла перед ее глазами: его мускулистые плечи, длинные ноги, крепкие ягодицы…

– Надеюсь, ты не предлагаешь мне… то есть, надеюсь, что ты…

– Скромность и благопристойность не пострадают, – с широкой улыбкой ответил Кадар. – Хотя предупреждаю, одежда будет тебе мешать, и в самом деле гораздо легче…

– Кадар!

Он насмешливо поднял руки вверх:

– Сними верхнее платье, а все остальное оставь. На солнце твоя одежда быстро высохнет. Ты уверена, что хочешь учиться, Констанс? Я не подумаю о тебе хуже, если ты раздумала.

Она посмотрела на бассейн, а потом на море. Возможность того, что она снова попадет в кораблекрушение достаточно мала, но, зная, что она умеет плавать, она будет гораздо увереннее в следующий раз, когда поплывет по морю на корабле. Что произойдет скоро. Ей не хотелось думать об отплытии. Как не хотелось и оставаться заложницей своих страхов.

– Возможно, ты и не подумаешь обо мне хуже, – решительно заявила она, – зато подумаю я.

Она расстегнула верхнее платье, рубашку и поспешно сняла, пока храбрость не оставила ее. Она осталась в тонкой полупрозрачной муслиновой сорочке на узких бретелях, оставлявшей голыми плечи. Почти как бальное платье, подумала она, хотя, будь на ней бальное платье, она носила бы и корсет. Хотя грудь в такой сорочке была прикрыта, она просматривалась под прозрачной тканью. Констанс скрестила руки и с облегчением заметила, что Ка-дар подчеркнуто повернулся к ней спиной.

Он расстегнул рубаху и снимал ее через голову. Под рубахой на нем ничего не было. Она посмотрела на него, и во рту у нее пересохло. От широких плеч фигура сужалась к талии. Широкий кушак, стягивавший шаровары, низко спускался на бедра. Когда он повернулся, внутри у нее все затрепетало. Его тело можно было сравнить не с греческой статуей, горой чрезмерно развитых мускулов, которые неубедительно выпирали во всех мыслимых местах, а с фигурой настоящего атлета. Он был по-настоящему красивым и эстетичным.

– Ты готова?

Констанс, густо покраснев, кивнула и решительно направилась к тому концу бассейна, где вода была мелкой.

Может, он совершает ошибку? Сегодня его выдержка подвергнется суровому испытанию, думал Кадар, глядя, как Констанс идет по песку. Хотя ее одежда и была не совсем прозрачной, глаза видели формы того, что находилось под сорочкой, и его тело откликнулось с тревожной быстротой. Он отвел глаза от манящих очертаний ее ягодиц, заставляя себя сосредоточиться на уроке плавания.

Он начал с того, что учил ее держаться на воде. Через полчаса она впервые в жизни проплыла небольшое расстояние, а когда Кадар спросил, не устала ли она, только рассмеялась.

– Я наслаждаюсь! – ответила она и еще несколько раз ударила руками по воде, подняв фонтан брызг.

* * *

Еще час – и Констанс проплыла до противоположного, глубокого конца бассейна. Кадар все время держался с ней рядом.

– Получилось! – воскликнула она, прижимаясь к камню и тяжело дыша от усталости, но раскрасневшись от восторга. – Получилось!

– Да, – согласился Кадар, улыбаясь. Он хотел поцеловать ее. Желание, о котором он запретил себе думать во время урока, стремительно вернулось.

Под водой Констанс была в сущности голой. Теперь, когда он больше не поддерживал ее, тело вспомнило ощущения: мягкая плоть, но на удивление крепкие мышцы. Тело, привыкшее к работе. Соски прикасались к его рукам, когда он поддерживал ее. Острые пики…

«Остановись!»

– Ты молодец, но на сегодня достаточно, – сказал Кадар, стремясь держаться от нее подальше. – Посиди на солнце, высуши одежду, пока я искупаюсь.

Она позволила ему проводить ее на мелководье, хотя он все время был погружен в воду и запретил себе смотреть ей вслед, когда она брела на берег. Он поспешил нырнуть, как только убедился, что она благополучно добралась до одеяла. Он плыл мощно, быстро, стараясь утомить себя до предела. Проплыв два раза туда и обратно, он забылся в ритмичном плавании, выгоняя из головы все мысли, кроме дыхания: вдох – выдох, вдох – выдох.

Наконец, устав, он перевернулся на спину. На поверхности воды плясали солнечные зайчики, ослепляя его. Он закрыл глаза и распластался на воде, стараясь отдышаться. Тихий шелест волн убаюкивал его. Отлив дошел до крайней точки. Когда он открыл глаза, то увидел, что его отнесло к дальнему краю бассейна. Констанс вернулась. Она полулежала на скале у бассейна, подставив лицо солнцу и закрыв глаза. Ее руки, плечи и шея покрылись золотисто-коричневым загаром, но на остальных частях тела кожа оставалась сливочно-белой. Ее одежда, как и волосы, высохла не до конца и прилипла к телу. С таким же успехом она могла быть и совсем голой. И он снова возбудился. Кадар тяжело вздохнул. Все его усилия пошли насмарку.