Читать книгу "Царь - Валерий Есенков"

Иоанн никому не прощает обид, нанесённых ему в качестве царя и великого князя, всегда и во всём руководствуясь убеждением, что государю не следует подставлять другую ланиту. Затянувшееся промедление с посольством ставит его в неравное положение с этой спесивой английской девицей, имеющей сомнительное право на трон, тогда как он наизаконнейший государь, чем в любых обстоятельствах неизменно гордится и ставит на вид. Во имя защиты своей государевой чести он видит необходимость посбить спесь с этого Рэндолфа, который тоже не поторопился в Москву, проторчав где-то целых три месяца, вместо того чтобы пулей лететь исполнять своё поручение. Его повелением неучтивого Рэндолфа затворяют на посольском дворе, кормят исправно, однако к царю не зовут и никого не допускают к нему. Лишь в феврале 1569 года Иоанн удостаивает приёма посланца королевы Елизаветы, тем не менее положенных по рангу почестей не воздаёт и не приглашает на царский обед, что на дипломатическом языке означает крайнее пренебрежение и к послу, и к направившей его государыне и что по-русски выражается проверенной истиной: как аукнется, так и откликнется. Между тем Сесил, генеральный казначей, даёт Рэндолфу недвусмысленный, ясный приказ ускользать от политического соглашения, но всеми силами постараться «восстановить порядок в английской торговле» — магистральная линия английской дипломатии на все времена:

«Такими общими и благопотребными речами имеете вы удовольствовать его, не давая повода вступать в какие-либо особенные трактаты или договоры для заключения между нами такого союза, который называется наступательным и оборонительным. Хотя названный Энтони Дженкинсон и упоминал нам о сём, но вы имеете обойти этот предмет молчанием, ибо нам небезызвестно о существовании вражды между ним и королями других стран...»

Рэндолф удовольствует с усердием европейского, то есть тёртого-перетёртого, дипломата и сводит свои благопотребные речи исключительно к торговым сношениям, тогда как Иоанну позарез необходим именно союз, именно наступательный, поскольку у него под боком складывается самое обширное, самое могущественное, с большими претензиями государство в Европе, территорией и военной силой уступающее только всё ещё непобедимой Оттоманской империи, с которой это новое государство не прочь вступить именно в союз наступательный, чтобы совместными усилиями просто-напросто его раздавить, стереть Московское царство с лика многогрешной земли и затем установить своё господство в Европе. Понятно, что на такого рода лицемерные речи Иоанн отвечает более свойственными ему язвительными речами, хорошо понимая, что английским политикам верить нельзя ни на грош, что его хотят облапошить как дурачка и что он должен, прямо-таки обязан со своей стороны облапошить этого Томаса Рэндолфа именно как дурачка. Он резко укорачивает приём и отпускает представителя английской королевы ни с чем, рассчитывая своей нарочитой, подчёркнутой резкостью образумить его. Приём повторяется спустя несколько дней, отчего-то вновь ночью, с переодеванием англичанина в московское платье, что очень похоже на чью-то плоскую выдумку. На этот раз он ведёт переговоры всерьёз. Он прямо говорит о союзе. Англичанин уклончиво отвечает, что его пресветлая королева не нуждается в праве убежища, поскольку в её стране всё спокойнёхонько, однако готова предоставить убежище московскому государю, поскольку как раз в его стране, как говорят, весьма неспокойно, и вновь заводит пространную речь о торговле. Иоанна надобно уж очень припереть к стенке, чтобы он решился заключить неравноправное соглашение. Таким предложением Елизаветы он оскорблён и продолжает настаивать на взаимности обязательств между английской королевой и московским царём. Томас Рэндолф не так давно очень искусно, где подкупом, где науськиванием, где клеветой, поднимал на законную королеву Марию Стюарт беспутных шотландских баронов, ещё более мятежных и наглых, чем московские князья и бояре. Возможно, он разъясняет, что Дженкинсон мог согласиться на взаимное право убежища, пока сохранялась угроза со стороны Марии Стюарт, однако нынче бароны свергли её с наследственного престола и она нашла надёжное убежище в Англии, так что отныне в Английском королевстве тишь да благодать и её величеству Елизавете не может представиться надобности куда-то бежать, тем более так далеко. Возможно, Иоанн получает достоверные сведения о пленении Марии Стюарт своей коварной сестрицей и от торговых людей, которые в те времена играют роль телеграфа. Имеет он сведения и о том, что Испания угрожает притязаниям Англии владычествовать на морях, что германский император готовится оказать военную помощь Испании в борьбе за морское могущество и что римский папа особенно заинтересован в том, чтобы католическая держава наконец одержала решительную победу над английскими протестантами. Во всяком случае, во время этого будто бы ночного свидания его доводы достаточно убедительны для англичанина. Они тем более убедительны, что он наотрез отказывается сделать хоть что-нибудь в угоду английским купцам. Наступательный союз в обмен на торговлю — с тем он и отпускает бесплодно речистого Рэндолфа, а сам возвращается в Александрову слободу, где возводится новая крепость и новый дворец.

В Александровой слободе вновь падают на него мрачные дела душегубства. Его повелением ведётся расследование о причинах странного паденья Изборска, крепости неприступной, замыкающей северо-западный рубеж на крепкий замок. Сбив этот замок, литовцы получают возможность не только овладеть всем северо-западом, такой же изменой овладев Великим Новгородом и Псковом или при случае обойти их стороной, но и проникнуть дальше на север, вплоть до самого Белого моря, нигде не встречая сопротивления, оттого что на этих громадных пространствах не встретят ни гарнизонов, ни крепостей, ни ополчения служилых людей, за полным отсутствием поместного землевладения в этих малопригодных для землепашца краях. Расследование обнаруживает поразительную беспечность всего гарнизона Изборска, стоящего в непосредственной близости от охваченных войной волостей. Как всегда, беспечностью пользуется предательство, причём на этот раз в предательство первыми замешиваются приказные люди, может быть, в грязном стремлении прикрыть своё безбрежное воровство. Глухой зимней ночью известный смутьян и перебежчик Тимоха Тетерин, обрядившись в чёрный кафтан, велит страже отворить ворота Изборска, «вопрошаясь опричниной». И стража безропотно отворяет ворота, хотя ночью не имеет права их никому открывать, в ворота внезапно врывается враг, и ни сам воевода, и ни кто-либо из посадских властей, и ни кто-либо из земских служилых людей и московских стрельцов не оказывает литовцам сопротивления, в отличие от Алексея Басманова, сумевшего с горстью воинов отстоять обветшалые стены Рязани. Расследование находит, что предательство раскинулось широко. Передаться литовцам изготовились Мариенбург, Тарвас и Феллин. Многие нити предательства ведут и к Пскову, и к Великому Новгороду. Иоанн не может не помнить, какую неблаговидную роль играла так называемая новгородская конная рать в боярской смуте времён его малолетства, не может забыть странного челобитья новгородских пищальников, на отказ принять их челобитную в чистом поле ответивших пищальной пальбой, как не может забыть и того, что именно новгородские ратники отказывались идти на Казань. Больше того, среди лиц, принявших участие в заговоре конюшего Фёдорова, который как-то замешался и в ту челобитную, князь Владимир Андреевич, предавший его, недаром указал на нескольких новгородцев, таких, как Сабуровы, Хвостовы-Огнёвы, Малечковы и Баскаковы. Выданные заговорщики в прошедшем году за измену ответили головой, да как знать, не были бы ими точно так же перед ночными литовцами распахнуты ворота Пскова и Великого Новгорода, не упреди своевременными казнями предателей Иоанн? И мало ли что ещё наводит его на тревожные размышления. Ведь вот хоть то, что с Великим Новгородом связаны Колычевы, поддержавшие митрополита Филиппа и конюшего Фёдорова, тоже казнённые им. С Великим Новгородом был связан Казарин Дубровский, несколько лет сряду управлявший новгородской съезжей избой, владевший вотчинами в Бежецкой и Шелонской пятинах, имевший в Великом Новгороде один из самых богатых домов. Лет десять назад в том же Великом Новгороде служил дьяк Ишук Бухарин, тоже владевший вотчинами в новгородской земле. Род князей Старицких издавна связан с Великим Новгородом теснейшими связями, а князь Владимир Андреевич и до сего времени имеет в Великом Новгороде подворье и пользуется симпатией новгородцев, которые способны в любой день поддержать его претензии на московский престол, лишь бы воротить свои прежние, всё ещё не забытые вольности.