Читать книгу "Чужой среди своих - Виктор Тюрин"

Первые два дня в лагере мы обживались на новом месте, а командиры тем временем формировали состав отряда и строили планы будущих сражений с фашистскими оккупантами. На третий день был объявлен общий сбор. Были зачитаны по фамилиям составы боевых групп и их командиры, затем объявлен командный состав партизанского отряда. Товарищ Град, как я и думал, стал заместителем командира отряда и одновременно замом по диверсионной работе. Сержант Антон Стукашенко остался, как и прежде, отвечать за разведывательную деятельность. Он, как мне стало известно позже, был белорусом, правда, не из этих краев. При его назначении почему-то только сейчас выяснилась одна интересная деталь: как оказалось, он был не просто сержантом, а сержантом государственной безопасности, и помимо разведки ему было поручено отвечать за внутреннюю безопасность. Меня не вписали ни в один из боевых отрядов, то ли решили не рисковать ценным специалистом, то ли не посчитали полноценным бойцом, которого можно сразу бросить в бой, а вместо этого временно закрепили за складом, который одновременно являлся арсеналом. Впрочем, без работы по специальности меня не оставили, засадив за разборку немецких документов и карт, которые были взяты у убитых солдат и офицеров. Складом заведовал Митрич, суровый, неулыбчивый мужчина, инвалид. У него было что-то с коленом левой ноги. Воевал с первого дня войны. Получив ранение, попал в госпиталь, который был разбомблен на третий день после того, как он в него попал. Ушел в лес, долго скитался и голодал, пока не примкнул к группе Липатова. Он прямо горел желанием мстить гитлеровцам и при этом понимал, что в армию его не возьмут, отправят в тыл, поэтому остался в партизанах. Складом, как и арсеналом, этот сарай можно было назвать с большой натяжкой, так как вещей и оружия в нем почти не было, а то, что лежало, требовало хорошего ремонта. Правда, присмотревшись внимательнее, я наткнулся на несколько комплектов немецкой формы.

– Это здесь зачем?

Кладовщик бросил брезгливый взгляд на форму.

– Стукашенко как-то притащил. Несколько комплектов. Они машину интендантскую остановили, еще в начале весны. Там и было. Сапоги разобрали, кое-кто штаны взял. Хм. А эти… у них размер малый. Словно на пацанов сшиты. Так и лежат.

– Интересно. Попробую примерить.

Скинул гимнастерку и надел френч. Не то что бы он сидел как влитой на мне, но выглядел нормально.

– Как?

– Дерьмово, – скривился Митрич. – Не. Сидит неплохо. Только смотреть гадостно на фашистскую форму.

– Здесь только френч и штаны. А ремень и головной убор есть?

– Тебе это зачем, парень?

– Вдруг нужно будет к немцам прогуляться. Разведать…

– Ты? – Митрич весело ухмыльнулся. – Не смеши! Какой из тебя разведчик! Давай, Костя, снимай с себя эту гадость и займись подсчетом консервов, а то наш повар мне всю плешь проел. Сколько всего? Сколько там банок?

На следующий день по лагерю поползли слухи о том, что готовится боевая операция, в которой собираются использовать всю боевую силу отряда. Наши ребята-десантники ходили довольные и важные. Вот это настоящее дело! Им будет чем гордиться! Даже Леша Крымов не преминул похвастаться передо мной своим участием в предстоящем бою. Как я узнал позже, командир и штаб спланировали операцию по уничтожению фашистских прихвостней – начальника полиции и бургомистра большого села. В отряде еще до нашего приезда знали, что через три дня, в субботу, у начальника полиции села Дудушки день рождения. Исполняется круглая дата, сорок лет. Вот он и решил отметить ее с размахом, собрав у себя дома всех местных предателей. Липатов, когда еще был командиром отряда, не решился начать войну с двумя десятками полицейских, а когда прибыли москвичи, сразу предложил этот план. Его можно было понять. В отряде стало на десяток больше бойцов, да и возглавляет сейчас их теперь опытный командир-пограничник.

Захват, а затем показательная казнь предателей на глазах жителей села должна была показать местным жителям, что народные мстители – не просто слова, а реальная сила. В субботу ранним утром партизаны выступили в поход. Атака и захват пленных планировались ближе к вечеру, когда полицейские хорошо напьются. Разведчики, которые наблюдали за селом еще со вчерашнего дня, доложили, что кроме обычных часовых у управы и полицейского участка по окраине села ходит усиленный патруль из трех полицейских. Правда, по их нетрезвому виду можно было понять, что они не остались в стороне от общего веселья. Часовых и патруль сняли без шума, не потеряв ни одного человека, а вот пулеметную точку на чердаке дома начальника полиции не смогли обнаружить. Только партизаны кинулись на штурм дома, как с чердака застучал пулемет, скосив первой очередью несколько человек. После такого сигнала тревоги в доме начался переполох. Часть полицейских, потеряв голову, выскочили из дома и сразу попали под пули. Другие, закрывшись в доме, принялись ожесточенно отстреливаться. Партизаны, попав под яростный огонь, залегли, и тогда начальник разведки, рискуя жизнью, подполз к самому дому и бросил гранату в окно. Не успел прогреметь взрыв, как разъяренные потерями партизаны кинулись в атаку. Ворвавшись в дом, раненых полицаев добивали без всякого сожаления, поэтому планировавшаяся казнь предателей не состоялась из-за отсутствия последних. Во время штурма погибло три человека, в том числе младший лейтенант Липатов, а еще пятеро бойцов было ранено. Из них двое были нашими десантниками.

В доме бургомистра и начальника полиции, а также в полицейской управе забрали все, что только можно было взять. Вещи, одежду, продукты, оружие. Наши ребята не забыли про девушек и привезли в отряд большое зеркало, которое висело на стене дома старосты.

Большинство партизан было расстроено гибелью Липатова, который командовал ими четыре месяца. Они считали его хорошим человеком и командиром, да и сам поход, хоть и закончился нашей победой, не сильно их радовал. Бойцы втихомолку высказывали между собой свое недовольство новым командиром отряда. Повел на штурм дома младший лейтенант Липатов, бросил гранату в окно Стукашенко, а где был командир отряда товарищ Зима? Один был убит, другой легко ранен, а чем таким отличился командир? Об этих пересудах на следующий день мне рассказал Митрич.

Единственным плюсом для всех нас стал поминальный стол. Ели мы обычно за двумя длинными столами, стоящими под навесом, рядом с кухней. За эти несколько дней, находясь в отряде, я в полной мере ощутил на себе слова ныне покойного Липатова, когда он жаловался на трудности с продовольствием. Хлеба практически не было, не говоря уже о яйцах, твороге, сыре и тем более колбасе. Ели, по большей части, пустые капустные щи, борщи, супы с крупами, картошкой и морковью, вторые блюда с полужидким картофельным пюре, пшенную и перловую каши. Из третьих блюд чаще всего подавали простой, лишь слегка подслащенный чай или компот из сухих фруктов. Зато на этот ужин было выставлено все то, что партизаны захватили у врага. На столах лежали порезанный кусками хлеб, колбаса и сало, а главным блюдом стола стал гуляш из гречневой каши с мясной подливкой.

Следующие две недели наши ребята знакомились с местностью, ходили с партизанами в разведку и за продовольствием. В один из таких походов напросился и я. Невмоготу стало в лесу отсиживаться, и я подошел к Стукашенко.