Читать книгу "Величайшая подводная битва. "Волчьи стаи" в бою - Рафаэль Халхатов"

Впрочем, офицеры и матросы U-110 надеялись на везение и своего командира, с которым многие начали служить еще на U-30. Одним из ветеранов экипажа был Георг Хегель, именно он в сентябре 1939 года перепечатывал вахтенный журнал после потопления «Атении». О своем командире он вспоминал: «То был опытнейший командир-подводник. Всегда хотелось плавать с тем, на кого можно положиться, кому полностью доверяешь. Это было крайне важно». По какой-то причине Хегель пропустил первый поход на U-110. На борту же нового «у-бота» он застал экипаж не в лучшем настроении: «Когда я оказался на борту лодки, то сразу уловил, что все не так. Я сразу же понял, что Лемп как будто воочию увидел гибель Кречмера, Шепкеи Прина, а мы их так хорошо знали. Настроение на лодке было совсем не боевое».

Когда U-110 подготовилась к новому боевому походу, «папаша Карл» и Министерство пропаганды навязали Лемпу 23-летнего репортера Гельмута Эке, который уже получил известность благодаря своим статьям о морских боях в проливе Ла-Манш. Да Лемп не особенно и возражал — хотелось потешить свое тщеславие, а Дёницу нужны были яркие статьи в газетах о действиях в океане его «мальчиков» для того, чтобы взбодрить и подводников, и все население Германии.

15 апреля 1941 года Лемп вышел из Лорьяна и отправился к Гебридским островам. В море команда забыла о мрачных настроениях предыдущих двух недель. Эке восторгался боевым духом подводников: «Экипаж абсолютно уверен в победе. Ну что с нами может случиться? Да со мною вообще никогда ничего такого не случалось»[33]. Командир произвел на корреспондента сильное впечатление, он писал: «Если бы мне понадобилось охарактеризовать Лемпа, я бы сказал, каково его жизненное кредо: „Неважно, права моя страна или нет, и, быть может, мне не нравятся эти нацисты, но идет война, и я не могу поступать иначе“». В конце апреля лодка заняла позицию в 300 милях к западу от Исландии. Здесь Лемп отправил на дно первый транспорт. Им оказался «Г. Мори». Его торпедировали из надводного положения. Потрясенный увиденным Гельмуд Эке писал: «Я видел, как взорвалась торпеда. В воздух взметнулся язык оранжевого пламени. И в этом огне я видел человеческие тела и части корабля, быстро погружавшегося на дно Атлантики. Вскоре наступила тишина. Лемп подошел немного поближе. Корабль затонул, но мы слышали крики: „Гитлер, помоги!“… А потом произошло то, что мне показалось просто ужасным. Рядом со мной стоял старший офицер U-110. „Так вам и надо, английские свиньи!“ — рассмеялся он в темноту. Я не сдержался и крикнул ему: „Эти люди исполняют свой долг точно так же, как и вы!..“»

Лемп обнаружил оставшихся в живых английских моряков. «Мы увидели маленькую спасательную шлюпку. Люди на ней продолжали кричать… Лемп взял на борт одного из оставшихся в живых. Он, само собой, трясся от холода. Я предложил ему пачку сигарет, и тогда Лемп сказал: „Мы не сможем взять на борт никого из этих людей“. Так что моряку пришлось возвращаться в свою шлюпку. Совершенно потрясенные случившимся, англичане отплыли прочь. Они были живы, но не знаю, удалось ли им продержаться хотя бы сутки после этого».

Вот такое проявление «морского братства и рыцарского уважения» к противнику.

«Генри Мори» стал первой жертвой U-110 за три недели похода. Вахтенные непрерывно следили за горизонтом в надежде обнаружить дымный шлейф, но тщетно — океан был пустынным, а полученные радистами сообщения о конвоях порадовать не могли — караваны шли слишком далеко от U-110. Наконец 7 мая 1941 года командование подводным флотом сообщило о конвое, направлявшемся в квадрат боевого патрулирования субмарины Лемпа. Это был конвой ОВ-318, охраняемый эскортной группой из девяти кораблей. «Твердый орешек». Его пыталась уже расколоть U-94 капитан-лейтенанта Герберта Куппиша. Она потопила два транспорта, но была столь свирепо контратакована кораблями охранения, что спаслась чудом.

В ночь на 9 мая Лемп установил контакт с конвоем. Вильде вспоминал разговор, который произошел между Лемпом и инженер-механиком вскоре после обнаружения конвоя: «Я все слышал, потому что радиорубка находилась прямо рядом с каютой командира и примыкала к центральному посту. Разговаривали они открыто, потому что у командира не было никаких секретов от экипажа. Вопрос стоял так: атаковать из надводного положения, но это возможно лишь в ночное время, или же подойти к конвою в упор (мы находились рядом с ним) и атаковать днем из-под воды. Командир решил атаковать днем, потому как опасался, что при дальнейшем удалении на запад (преследовании конвоя. — Р. Х.) существует риск остаться без топлива. Механик с ним согласился».

Ночью U-110 встретилась с U-201 обер-лейтенанта Адальберта Шнее. Командиры посовещались с помощью мегафонов. Решили, что Лемп атакует первым в полдень, а через полчаса по конвою нанесет удар Шнее.

Примерно в 11.50 9 мая 1941 года Лемп дал четырехторпедный залп. Одна торпеда не вышла из аппарата, три устремились к цели, из них две поразили пароходы «Эсмонд» и «Бэнгор Хэд», которые вскоре затонули. Лемп не убрал перископ после залпа и не отказал себе в удовольствии посмотреть на гибель «англичан». Это был риск, и риск неоправданный. Сигнальщики корвета «Обретия» заметили перископ U-110. Георг Хегель, находившийся на дежурстве в радиорубке, вспоминал: «Я следил за торпедами (выпущенными U-110. — Р. Х.) с помощью гидрофонов, пока они не попали в цель. Мы развернулись под водой, и тут я обнаружил, что нас выследили при помощи гидролокатора. Я сказал своему напарнику: „Фриц, послушай, они нас вычислили…“ Но он ответил: „Нет, нет, когда разворачиваешься на 180° с включенными гидрофонами, всегда слышишь какие-то странные звуки“. На что я ему заметил: „Нет, писк гидролокатора ни с чем не спутаешь“».

Этот зловещий писк слышал и Хайнц Вильде: «Командир отдал приказ об экстренном погружении. Мы слышали, как работают гребные винты эсминца, который пронесся прямо над нами. Сбросил глубинные бомбы, после чего замедлил ход.

Командир изменил курс, и мы уходили на все большую глубину. Глубинные бомбы взрывались прямо над нами. Лодку сильно тряхнуло… Затем мы пытались уйти от гидролокатора, постоянно меняя курс и глубину погружения. Но вновь и вновь слышали, как гнавшиеся за нами эсминцы останавливались, после чего вновь набирали скорость и сбрасывали свой смертоносный груз. Мы… поняли, что по нам будет сброшена еще не одна глубинная бомба. Казалось, что этим взрывам не будет конца».

Последние взрывы основательно повредили лодку. «Потекли клинкеты, в отсеки хлынула вода из балластных цистерн и соляр; оказались повреждены рули глубины, главные электродвигатели; вышли из строя глубиномеры; наконец, в аккумуляторных ямах треснули аккумуляторные батареи и в отсеки устремился хлор». Командир U-110 отдал приказ на всплытие, но инженер обер-лейтенант Эйхельсбон доложил Лемпу, что подняться на поверхность будет проблематично. «Инженер, видимо, сумел что-то исправить, потому что буквально через несколько секунд мы оказались на поверхности», — вспоминал Вильде.

Лемп первым вскарабкался по трапу из боевой рубки на мостик; в открытый люк хлынул свежий воздух и ударил яркий солнечный свет. У экипажа появилась надежда, что им все-таки удастся спастись. Но то, что Лемп увидел с мостика, его ужаснуло: на лодку шли три эсминца, осыпая ее снарядами и пулями, а один из них — «Бульдог» — явно намеревался протаранить «немку». Журналист Гельмуд Эке вспоминал: «Я до сих пор слышу голос командира Лемпа. Он крикнул нам: „Конечная остановка, все на выход!“» Хайнц Вильде: «Командир закричал: „Мы окружены! Всем покинуть лодку!“ А затем мы услышали выстрелы… Лемп продолжал кричать: „Быстрее, быстрее, быстрее!“ Первый из подводников прыгнул за борт, затем второй… После за борт прыгали сразу потри человека». Когда на мостик поднялся Эке, он сразу попал под обстрел: «Они вели огонь трассирующими пулями, и это очень напоминало новогодний фейерверк в два часа дня. Подводник, стоявший впереди меня, прыгнул за борт, и ему тотчас же снесло полголовы… Еще один снаряд прошил боевую рубку насквозь… Я не стал испытывать судьбу и поспешил сигануть за борт».