Читать книгу "Сказки старого Вильнюса VII - Макс Фрай"

А вслух вежливо сказал:

– Очень любезно с вашей стороны. Спасибо.

– Да пока не за что, – ответила белокурая женщина. – Я вас еще никуда не привела.

Это она сказала по-русски. Надо же, был уверен, что давно избавился от акцента, а она сразу его раскусила. Дама-супершпион.

Некоторое время они шли молча и как-то очень обыденно, словно женщина обещала показать ему ближайшую автобусную остановку или стоянку такси. Наконец, она спросила:

– Вы здесь впервые? Недавно приехали?

Кивнул:

– Вчера.

– Вы очень везучий, – улыбнулась она. – Ну или наоборот, это с какой стороны посмотреть. Но приехать в незнакомый город и случайно обратиться с вопросом к профессиональному экскурсоводу – это, конечно, надо уметь. Сейчас сорвусь с цепи и начну трещать без умолку, что в этом доме не раз останавливался Бродский, а вон в том баре иногда выпивают наши городские духи…

– Кто?!

– Духи местности, – флегматично повторила она. – Genius loci. Точнее, «гении», множественное число. Но когда они там сидят, окна сияют зеленым, а сейчас свет самый обычный – значит их нет.

Рассмеялся – не столько потому, что шутка была смешной, сколько просто от удивления.

– Будьте осторожней! – серьезно сказала женщина. – Наши духи, насколько я знаю, совсем не против, чтобы люди смеялись при их упоминании, но в других городах с таким отношением запросто можете влипнуть в неприятности. А то и вовсе пропасть.

Он ничего не ответил, только восхищенно покачал головой.

– Это улица Швенто Игното, – сказала его спутница, увлекая его за собой в узкий темный переулок. – Названная, как легко догадаться, в честь Святого Игнатия Лойолы, вернее, в честь костела Святого Игнатия, который стоит в начале улицы Святого Игнатия… в доме, который построил Джек. Но я сейчас не на работе, поэтому про этот костел, а также монастырь бенедиктинок, дом боярина Кесгайлы и прочие местные достопримечательности слова вам не скажу. И со здешним призраком не познакомлю, потому что он сам не покажется. Предпочитает одиноких прохожих, а мы вдвоем.

– Призрак?!

– А чему вы удивляетесь? В этом городе призраков больше, чем живых людей… Ладно, завралась, извините. На самом деле, конечно, гораздо меньше, да и те редко показываются. Не больно-то им охота с нами дело иметь. Но призрак улицы Святого Игнатия общителен и очень человеколюбив. Его призвание – приносить живым извинения от имени их уже мертвых обидчиков, которые сами рады бы, да не могут. И всех, таким образом, утешать. Впрочем, нам с вами сейчас не до утешений. Мы идем к морю, и к черту другие дела. А кстати, почему именно к морю? Я имею в виду, зачем вам оно? Вы возле моря выросли, а потом уехали навсегда? Или впервые увидели его в юности и влюбились всем сердцем, но не смогли остаться там жить? Впрочем, не хотите, не отвечайте. Я любопытная, но не обидчивая. И к чужим секретам отношусь с пониманием. Вполне может быть, у вас с морем свои, совершенно не касающиеся меня дела.

Белокурая женщина так бойко тараторила, что он не успел бы вставить ни слова, даже если бы знал, что сказать. Но наконец умолкла и адресовала ему вопросительный взгляд.

Ответил:

– Я правда родился у моря. У Черного, в Севастополе. Но мне и двух лет не исполнилось, когда меня оттуда увезли, не о чем вспоминать… А призрак – слушайте, вы это серьезно?! Есть такая городская легенда, что тем, чьи обидчики умерли, не извинившись, за утешением надо приходить сюда?

– Ну что вы, нет никакой городской легенды. Никто специально сюда не ходит. Но иногда приходят случайно, и тогда все отлично получается. Призрак улицы Святого Игнатия – большой молодец. А теперь давайте снова вспомним, что я не на работе и дружно возрадуемся: я не стану подробно рассказывать вам о стекольной мануфактуре, основанной по привилегии короля Сигизмунда Августа, хотя мы идем по улице Стиклю, названной в честь тех самых стекольщиков, у них здесь было гнездо. Вместо этого я быстро-быстро проведу вас по этой улице, с настоятельной рекомендацией непременно вернуться в светлое время суток, она очень красивая. Вы, кстати, сладкое любите?

– Не особенно.

– Отлично! Значит, можно не расписывать, какие расчудесные финики-марципаны продаются вон в той кулинарии. И не объяснять, как добраться сюда завтра днем из вашей гостиницы.

– Да ладно вам, – невольно улыбнулся он. – Что я, улицу на карте не найду? Тем более, я здесь уже, кажется, дважды был, если ничего не путаю. Все-таки в темноте улицы выглядят совершенно иначе.

– Это правда, – кивнула она. – В темноте они иногда даже возвращают себе старые имена, а из окон выглядывают люди, жившие в этих домах двести лет назад; впрочем, на их счет не беспокойтесь, им нет дела до нас, им бы с собственными тенями разобраться… Зато днем в этом районе часто можно встретить Нарядную Даму. Если она просто пройдет мимо, не обращайте внимания; можете дать ей монетку, но это не обязательно, в смысле ей будет приятно, а для вас ничего не изменит. Но если она перейдет вам дорогу, как черная кошка, надо быстро сказать вслух: «Я тебя люблю», – на каком-нибудь иностранном языке, чтобы она не разобрала; впрочем, это несложно, главное – не по-русски и не по-литовски, наша Нарядная Дама совсем не полиглот. Если все сделаете правильно, будете потом очень удачливы в любви. А если нет – ну, извините. В самом лучшем случае «все как у людей»…

– Что за Нарядная Дама? Как ее узнать?

– Сами сразу поймете, если ее увидите. Такую ни с кем не перепутаешь: как будто обчистила театральную костюмерную и с тех пор так и ходит, надев на себя всю добычу, потому что ее некуда сложить. А теперь – внимание! – выходим на Ратушную площадь. Когда-то тут был своего рода городской культурный центр: рынок, позорный столб, виселица; кстати, фонари до сих пор иногда отбрасывают ее тень, но это мало кто замечает, в основном, дети и чокнутые любители истории вроде меня. Нынче на Ратушной площади никаких развлечений, зато на Рождество здесь всегда ставят елку, а теплыми летними ночами, вроде сегодняшней, устраивают отличные ярмарки. Вернее, ночные ярмарки просто мерещатся, зато практически всем подряд и настолько качественно, что некоторым удается донести до дома купленный там леденец.

– Ярмарки? Мерещатся по ночам?

– Совершенно верно. Но, к сожалению, не каждый день. Сегодня, как видите, пусто. Попробуйте прийти сюда завтра после полуночи. Ничего не обещаю, гарантий в таком деле, сами понимаете, быть не может, но вдруг повезет.

Шли дальше, то и дело сворачивали в переулки, ныряли в проходные дворы. Ему казалось, они кружат на одном месте, почти не удаляясь от Ратушной площади, пару раз порывался об этом спросить, но не стал перебивать спутницу, которая рассказывала такие интересные вещи, хоть диктофон украдкой включай. Но не включил, конечно, хотя был уверен, что завтра не вспомнит и четверти, а что вспомнит, сочтет ерундой, старыми детскими сказками, наскоро перекроенными на новый лад. Заранее об этом жалел, быть очарованным дураком ему нравилось больше, чем влюбленным и пьяным, больше, чем вообще все.