Читать книгу "Дерибасовская шутит. Юмор одесских улиц - Ривка Апостол-Рабинович"

– Сейчас я посмотрю, просто мне мама чемодан собирала…

* * *

Рабинович возмущается у окошка обменного пункта:

– Как же ви можете утверждать, шо бумажка в тридцать долларов фальшивая, если вы сами мене только шо сказали, шо никогда такой не видели?

* * *

Идет еврей-одессит по Тель-Авиву, по центральной улице Дизенгоф. Проходя мимо большого магазина, он громко вслух говорит: «Дерьмовая страна!»

Охранник услышал его, хватает в охапку и тащит в полицию. Находит там офицера и рассказывает ему:

– В такое трудное время для страны, когда такая сложная обстановка вокруг, мы должны быть единым, особенным народом, этот негодяй в людном месте, вслух, говорит подобные вещи! Что это такое! Он всю страну оскорбляет! Его надо оштрафовать!

Офицер выслушал охранника, согласился с ним:

– Действительно, это что ж такое, в такое время, такая у нас обстановка, а ты подобные вещи говоришь! Есть у тебя что сказать в свое оправдание?

Еврей говорит:

– Да, действительно, я шел по улице и, проходя мимо магазина, сказал вслух «Дерьмовая страна!» Только я в этот момент думал о Швейцарии!

Офицер разворачивается к охраннику:

– И зачем ты его сюда приволок? Шел человек, думал о своем, а ты его схватил, оскорбил, привел в полицию. Тут еще мое время отнимаешь. Чтобы ты больше нам голову не дурил, вот тебе штраф на 200 шекелей. Иди в банк – плати.

Вконец одуревший охранник выходит вместе с евреем на улицу и говорит:

– Это что же получается? Ты виноват, а я теперь должен платить штраф в двести шекелей?

А тот:

– Молодой человек, а что ж вы хотели… Дерьмовая страна!

* * *

На одесском вокзале старая еврейка спрашивает Циперовича:

– Молодой человек, когда уходит последний поезд на Тернополь?

– До этого, – отвечает тот, – вы, мадам, всё равно не доживёте!

* * *

Одесса. Трое сослуживцев собрались в командировку, одетые, с чемоданами, стоят в прихожей одного из них, вот уже пора выходить. И тут землетрясение. Ну, они выходят.

Двор полон полуодетых людей, кто в бритвенной пене, кто в прозрачном пеньюаре, кто в одеяле. И тут выходят они, одетые и с чемоданами.

Голос:

– Вот, а этих евреев заранее предупредили!

* * *

Объявление по одесскому городскому радио: «Всем евреям, улетающим сегодня рейсом Одесса – Тель-Авив, просьба явиться в справочное бюро аэровокзала, где им будет вручена медаль «За освобождение Одессы»».

* * *

Одессит, уехавший на ПМЖ в Германию, упорно пишет, что он живёт в Поцдаме.

* * *

Объявление на двери одесского ОВИРа:

«Приём документов у лиц эмигрантской национальности временно прекращён».

* * *

На нижней полке в купе беседуют две слегка потрепанные одесситки.

– Ни Дерибасовская, на Ришельевская, ни Приморский бульвар, ни одесские «Интуристы» не дают теперь заработка. Поедем в Воркуту или в Норильск. Там полярники за одну ночь «кусок» платят.

Пассажир с верхней полки:

– Дамочки путешествующие, не забывайте, что на Севере ночь полгода длится.

* * *

– Сёма, у меня таки есть шикарный план: давай вместе где-нибудь в Париже откроем ювелирный магазин, а?

– Нет, давай так: ты открывать будешь, а я на постою шухере.

* * *

80-е годы. В одесскую контору, из которой уволили всех евреев, пожаловала иностранная правозащитная делегация. Перед её приходом, боясь шумихи об антисемитизме, бухгалтера Иванова назначили Рабиновичем.

Делегация расположилась в директорском кабинете. Сразу же был задан вопрос, работают ли в конторе евреи. Директор нажимает кнопку селектора:

– Пригласите ко мне товарища Рабиновича! …Как уехал?!

* * *

Одесса. На кухне в квартире Рабиновичей:

– Мама, я женюсь!

– На ком, Фимочка?

– На Яне!

– Она же не еврейка! Какой позор! Только через мой труп!

– Мама, её папа владелец металлургического комбината!

Отец из комнаты:

– Фима, женись! От позора мы уедем в Штаты, а с похоронами я договорюсь!

* * *

Очень богатый одесский зубной врач Рабинович эмигрирует в Америку.

Поскольку вывезти всё своё состояние за границу не представляется возможным, он всё своё имущество продал и сделал себе пять пар драгоценных зубных протезов. Стоимость этих протезов намного превышает предельную сумму, которую по закону можно провезти через таможню США.

Он благополучно прибыл в Нью-Йорк и, когда таможенник его спросил, для чего ему пять пар вставных зубов, Рабинович объясняет:

– Евреи, соблюдающие кашрут, держат два набора посуды: один – для мясного, другой – для молочного. Я так религиозен, что держу также две пары зубов: для мясной пищи и для молочной.

Таможенник слегка удивился, но сказал:

– O’key! Для этого вам нужны две пары зубов. Как насчёт ещё трёх пар, находящихся в вашем чемодане?

Рабинович объясняет:

– Понимаете, очень религиозные евреи держат ещё отдельную посуду для мясного и молочного специально для Песаха. Я же так религиозен, что для этого держу отдельную пару зубов!

– О, вы действительно очень крепки в своей вере, если так ревностно соблюдаете все религиозные традиции, – сказал таможенник. – Однако позвольте вас спросить, для чего ещё нужна пятая пара?

Рабинович беспокойно оглядывается, жестом подзывает таможенника поближе, наклоняется к нему и шепчет:

– Знаете, если честно, иногда так хочется пожевать кусочек бекона…

* * *

Абрам уехал из России на постоянное место жительства в Германию. Через какое-то время он пишет письмо другу:

«Зяма, ты таки не поверишь!!! Когда я добрался до Гамбурга, мне таки предложили работу. Зяма, держись крепче, но лучше сядь, а то таки упадешь? Зяма, ты даже не представляешь, чем я занимаюсь в Германии! Теперь я работаю в местном похоронном бюро. И что ты думаешь за это, Зяма? Я в крематории! Да, Зяма! Я в крематории сжигаю немцев!!!»