Читать книгу "Джекаби - Уилльям Риттер"

– Мы почти закончили, – сказал Марлоу, потянувшись за книжкой. – Вы позволите?

Свифт бросил ее обратно на стол, не обращая внимания на протянутую руку Марлоу.

– Вы закончили. Не хватало еще, чтобы мой старший инспектор терял время на сказки, пока какой-то безумец разрывает мой город на куски. Вы хоть понимаете, какую тень все это на меня бросает? Представляете, как сильно падают мои рейтинги с обнаружением в моей юрисдикции каждого следующего тела?

– Да, комиссар. Я понимаю, но…

– Никаких «но»! Берите людей и возвращайтесь в город искать ответы! Этим вы и должны заниматься! Найдите мне убийцу!

Марлоу держался из последних сил и потому ответил не сразу. Я же не стала упускать свой шанс.

– Значит ли это, что я могу идти?

Свифт взглянул на меня, словно уже забыл, что я вообще была в комнате.

– Вы? Само собой, нет. Марлоу, не выпускайте их, пока все не закончится. Пускай не путаются у вас под ногами и не мешают вам делать вашу работу. Будут знать, как отнимать у нас время. Теперь мы хоть можем сказать прессе, что взяли подозреваемых под стражу. Публика любит быстрые меры. Правосудие не дремлет и все такое. А что, неплохо. Подскажу-ка я это ребятам, которые работают над моей кампанией. Диксон!

Комиссар на негнущихся ногах подошел к двери и кричал, пока к нему не подбежал тщедушный человечек в замшевом костюме и соломенной шляпе. Они исчезли за углом, и громкий голос комиссара постепенно стих.

Марлоу медленно закрыл свою записную книжку и отодвинул стул.

– Мы не закончили, – сказал он, а затем, забрав окровавленный камертон и карту Брагга, вышел в коридор.

Перепачканный офицер проводил меня обратно в камеру, и я рухнула на скамью. Зарешеченное окно на противоположной стене открыли, чтобы проветрить помещение. Пока меня допрашивали, начался дождь, и капли успокаивающе барабанили по карнизу, хоть и было немного холодно.

– Вы хорошо провели время? – спросил Джекаби, прислонившись к прутьям, разделявшим наши камеры.

– Хорошо ли я провела время? На полицейском допросе по поводу двойного убийства на второй день работы?

– Значит, нет.

– Было… познавательно, – признала я. – Я бы и не подумала, что такой человек, как Марлоу, заподозрит юную леди в убийстве. Мне даже приятна его вера в равноправие.

– Не стоит заблуждаться, – сказал Джекаби. – Ожидания общества определяются культурой и традициями. Не сомневаюсь, Марлоу знает немало архетипов опасных женщин. Ла Йорона и ее убитые дети, сирены и разбитые корабли, Ева и яблоко.

– Спасибо, мне от этого гораздо лучше, – вздохнула я и прислонилась к стене.

– Так Марлоу и вас подозревает? Полагаю, он даже бедного Дугласа успеет в чем-нибудь обвинить, пока все это не закончится.

Я рассказала детективу о драматичном визите комиссара и продлении нашего ареста.

– Мне бы хоть раз увидеть, как Марлоу потеет, – усмехнулся Джекаби.

Поднявшийся ветер свистел между зданий. В окна стучал дождь. Похоже, для снега стало слишком тепло, хотя на улице было промозгло. Я невольно поежилась, но не от холода. Дежурный офицер забрал мое длинное, сшитое по фигуре пальто, но тяжелый жакет Дженни оказался очень теплым, в самый раз для холодной погоды. Что-то другое вызывало во мне дрожь. Хотя была только середина дня, затянутое тучами небо стремительно чернело.

– Что ж, полагаю, нас еще не скоро отпустят, – сказала я, стараясь не падать духом. – Пожалуй, нам стоит здесь обустроиться. В тюрьме ведь кормят? Я с самого приезда как следует не ела.

Джекаби, казалось, погрузился в раздумья. От напряжения его брови сошлись к переносице.

– М-м-м? Ах, да. Кормят здесь неплохо, если вы, конечно, любите кукурузную кашу.

– Мне стоило раньше попасть под арест, нам бы и комнату не пришлось расчищать.

Ветер завывал все громче, и в какой-то момент его внезапный порыв пронесся по участку. Бумаги полетели в разные стороны. Плотно прикрыв окно, грузный дежурный офицер поспешил вернуть все на место. Хоть окна теперь и были закрыты, снаружи доносился рокот урагана.

Джекаби, казалось, полностью погрузился в свои мысли.

– Помолчите минутку, – сказал он и приложил палец к губам.

Закрыв глаза, он наклонил голову набок и прислушался. Я тоже прислушалась, хотя различить хоть что-то сквозь вой ветра вряд ли было возможно.

А затем как по мановению волшебной палочки я вдруг услышала этот звук. На фоне шторма он становился все громче. Я почувствовала, как кровь отлила у меня от лица, а спину, руки и ноги словно пронзили ледяные иглы. На щеку упала капля, и я смахнула горячую слезу.

– Вы тоже его слышите? – угрюмо спросил Джекаби, перекрикивая шум ветра.

Я мрачно кивнула.

– Как печально, – выдавила я.

– Да, – сказал Джекаби. – У миссис Морриган незаурядный голос.

Когда он назвал банши по имени, окно озарила вспышка молнии, за которой не замедлил последовать гром. Я сгорбилась на скамье, качая головой и слушая плач банши – песню нашей смерти, идущей за нами в грозу.

– Хотите торт?

Туман перед моими глазами рассеялся. Полицейский с моржовыми усами держал в руках поднос с несколькими кусками праздничного торта. Он просунул один сквозь отверстие внизу моей камеры.

– Он все равно испортится, – добродушно сказал он. – И муравьи заведутся.

Джекаби едва заметно улыбнулся, когда толстяк дал торт и ему.

– Спасибо, офицер, – сказал он. – Пусть вам вернется сторицей.

Глава двадцать первая

Следующие несколько часов, во время которых штормовые ветра по-прежнему бились в стены участка, показались мне целыми днями. Мы были в полумиле от «Изумрудной арки», но плач банши не переставал накатывать на нас ритмичными волнами, как потоки воды на тонущий корабль. Я вспомнила мистера Хендерсона, который закрыл себе уши подушками: теперь этот поступок уже не казался мне безумным.

Плач, словно мощный водоворот, сбивал меня с толку и затягивал все глубже. Он то казался мелодичной песней безграничной тоски, то становился жутким визгом рожающей в муках женщины, то снова обретал мелодию. Перерыва между этими звуками не было, и чем дольше я слушала этот плач, тем больше убеждалась, что они едины. Я слышала голос матери, собственный голос и не слышала вообще никаких голосов. Ни в одном языке не нашлось бы слов, чтобы точнее передать тоску и дурное предчувствие, которые овладели мной. Других песен мне услышать было не суждено.

С огромным трудом я мысленно вернулась к полутемному полицейскому участку. Я взглянула на Джекаби, который стоял в соседней камере перед высоким узким окном и смотрел на бурю. Сколько он уже так стоял? Минуты? Часы? Все было как в тумане. Детектив казался необъяснимо спокойным.