Читать книгу "Вождь краснокожих - О. Генри"

– Бедный Билл! – с глубокой горечью произнес Дживенс. – Такой печальный конец, старина!..

– Что вы говорите? – быстро спросила Хусефа.

– Вы, конечно, не могли знать, мисс Хусефа… – продолжал Дживенс с видом человека, в сердце которого великодушие борется с глубочайшим горем. – Нет, вы, конечно, не виноваты. Я, хоть и пытался спасти его, но не сумел вас предупредить.

– Что значит – спасти? Кого?

– Билла. Я весь день напролет искал его. Он уже второй год как стал общим любимцем в нашем лагере. Эх, бедолага! Он ведь и собачку не обидел бы… Парни просто рехнутся, когда узнают. Должно быть, он просто хотел поиграть с вами…

Черные глаза Хусефы упорно сверлили ковбоя, но Рипли с честью выдержал испытание. Он скорбно стоял, задумчиво ероша свои русые кудри. В глазах его была натуральная печаль, но ни капли упрека.

Хусефа дрогнула.

– Что же он тут делал, этот ваш любимец? – спросила она, пуская в ход свой последний козырь. – Ведь у брода Белой Лошади вообще нет никакого лагеря.

– Да этот разбойник еще вчера удрал, – не запнувшись ни на миг, ответил Дживенс. – Диву даюсь, как это еще койоты его до смерти не напугали. Видите ли, мисс, на прошлой неделе Джим Уэбстер, наш конюх, притащил в лагерь щенка терьера. Так этот щенок прямо всю жизнь Биллу отравил: гонял по округе, часами грыз его хвост, отталкивал от миски. Дошло до того, что, когда ложились спать, Билл забивался под одеяло к кому-нибудь из парней, лишь бы подальше от терьера. Видать, тот довел-таки его до крайности, вот он и удрал.

Хусефа взглянула на тушу свирепого хищника. Рипли ласково похлопал его по передней лапе, одного удара которой было бы достаточно, чтобы свалить наземь годовалого бычка. На оливково-смуглом лице девушки выступил густой румянец. Взгляд ее смягчился, а густые, как опахала, ресницы на мгновение опустились. Исчезло насмешливое выражение.

– Мне жаль, – сказала она, – но он был очень большой и прыгнул так высоко, что я…

– Старина Билл просто проголодался, – перебил ее Дживенс, словно спеша заступиться за покойника. – Мы всегда заставляли его прыгать перед кормежкой. Чтобы получить лишний кусок мяса, он валился навзничь и начинал кататься, как котенок. Думаю, что, приметив вас, он решил, что вы дадите ему перекусить.

Внезапно глаза Хусефы широко распахнулись.

– Но ведь я же могла застрелить вас! – энергично воскликнула она. – Вы бросились как раз между мной и зверем. Вы рисковали жизнью, чтобы спасти своего любимца! Это замечательно, мистер Дживенс. Мне по душе люди, которые любят животных.

Да-да, сейчас в ее взгляде светилось самое настоящее восхищение! Из пепелища позора на глазах рождался герой. Рипли придал своему лицу выражение, которое, по его мнению, могло бы обеспечить ему самое высокое положение в Обществе защиты животных.

– Я всегда их любил, – скоромно сообщил он. – Лошадей, собак, кошек, мексиканских львов, коров, овец, аллигаторов…

– Терпеть не могу аллигаторов! – мгновенно возразила Хусефа. – Вонючие, подлые твари!

– Я разве упоминал аллигаторов? – спохватился Дживенс. – Разумеется, я имел в виду антилоп.

Уязвленная совесть Хусефы толкнула ее еще дальше. С покаянным видом она протянула руку, в глазах ее заблестели слезинки.

– Прошу вас, простите меня, мистер Дживенс! Ведь я слабая женщина, и неудивительно, что я испугалась. Мне бесконечно жаль, что я погубила вашего Билла. Если бы я знала!..

Рипли принял протянутую руку и удерживал ее в своей, всячески изображая мучительную борьбу между великодушием и горечью скорби. Наконец стало очевидно, что Хусефа прощена и оправдана.

– Прошу вас, даже не упоминайте об этом больше, мисс. Своим видом Билл мог напугать кого угодно. Уж как-нибудь я объясню это своим парням.

– Правда? И вы не станете меня презирать? – Хусефа доверчиво придвинулась поближе к Рипли. Глаза ее смотрели нежно и ласково, в них светилась пленительная мольба. – Я сама возненавидела бы всякого, кто посмел бы поднять руку на моего котенка. И как благородно с вашей стороны, что вы пытались спасти его, рискуя жизнью! На свете мало людей, которые отважились бы на такой поступок.

Тем временем сгустились сумерки. Разумеется, и помыслить было нельзя, чтобы мисс Хусефа отправилась в усадьбу без провожатого. Дживенс оседлал своего коня, несмотря на его открытое недовольство, и присоединился к девушке.

Так они и скакали рядом – принцесса и человек, чье сердце было полно любви к животным. Запахи влажной плодородной прерии и только что распустившихся цветов окутывали их благоуханными волнами. Вдали на холме затявкали койоты. Опасности никакой, и все-таки…

Хусефа подъехала ближе. Ее маленькая точеная ручка словно что-то искала в воздухе, и Рипли накрыл ее своей сильной рукой. Лошади пошли в ногу. Пальцы обеих рук – мужской и девичьей – переплелись, и девушка проговорила:

– Раньше я никогда ничего не боялась. Но все-таки по-настоящему страшно было встретиться с мексиканским львом, к тому же таким огромным! Бедный Билл… Я так рада, что вы решили проводить меня…

О’Доннел восседал на галерее, в темноте был виден только огонек его сигары.

– Хэлло, Рип! – гаркнул он. – Это ты?

– Он немного проводил меня, – сказала Хусефа. – Я сбилась с дороги в сумерках и немного запоздала.

– Весьма обязан, – рыкнул король скотопромышленников. – Заночуй здесь, Рип, а в лагерь отправляйся завтра с утра.

Дживенс, однако, не пожелал остаться. На рассвете нужно было отправить к покупателю гурт быков. Поэтому он вежливо распрощался и ускакал в лагерь.

Часом позже, когда в доме уже были погашены огни, Хусефа в одной ночной сорочке прошлепала босиком к двери своей комнаты и крикнула королю, чья спальня располагалась по другую сторону коридора:

– Слышишь, па! Помнишь того мексиканского льва, которого прозвали Рваный Дьявол? Он насмерть задрал Гонсалеса, пастуха мистера Мартина и в придачу полсотни телят на ранчо Салада. Сегодня у брода Белой Лошади я свела с ним счеты. Этот негодяй прыгнул, а я всадила ему две пули в башку из моего тридцать восьмого. Я его сразу узнала по левому уху – старый Гонсалес, отбиваясь, изуродовал его своим мачете. Выстрел получился что надо, па, ты мог бы позавидовать!..

– Ты у меня настоящая молодчина! – сонно прогромыхал Бен из сумрака своей королевской опочивальни.

Вождь краснокожих

Дельце, на первый взгляд, показалось нам выгодным… Но погодите, дайте-ка я все расскажу по порядку.

Мы с Биллом Дрисколлом в ту пору подвизались на Юге, в Алабаме. Там-то нас и осенила блестящая идея насчет похищения. Должно быть, как позже говаривал Билл, нашло на нас временное помрачение ума, – да только поняли мы это гораздо позже.

Есть там один городишко, плоский, как днище сковородки, и, конечно, называется он Вертис, то есть «Вершины». Живет в нем безобидная и всем на свете довольная деревенщина.