Читать книгу "Год жизни. Как прожить его так, словно он последний - Стивен Левин"

Я поделился с ним мыслью, что его переживание текучести мира – плодотворная возможность, подобная той, которую имеют люди, пребывающие в коме; это переживание действует на нас, как промежуточный этаж, лишний лестничный пролёт – вы ещё не перешли на следующий этаж, но обретаете совершенно новый взгляд на предыдущий. Когда я рассказывал ему о достоинствах «текучего мира», этой возможности развить своё умение входить во что-то менее плотное, чем собственное страдание, о том, что это всё тот же знакомый нам мир, лишь чуть легче и не столь плотный, а потому проходить сквозь него не так сложно, он задумчиво вздохнул и расслабил живот. В беседе о том, что проблемы, связанные для него с текучим миром, весьма напоминают переживания людей в горячечных галлюцинациях, я пересказал ему историю нашей дочери, у которой много лет назад была подобная галлюцинация, в которой ей казалось, будто она «парит по дому». Я рассказал и о том, что когда ей напомнили «оглянуться вокруг, пока находишься там», пересчитать черепицу на крыше, отдаться происходящему и свободно плыть сквозь облака, её переживания радикальным образом поменялись: она стала весьма спокойной, и то и дело посмеивалась. Он заплакал и ещё больше смягчился. Этот человек умер даже спокойнее, чем зачастую жил, отпуская, пожалуй, больше в силу измождённости мышц, чем благодаря доверию. Постепенно текучий мир втянул его в процесс столь благотворный и давно позабытый, что, могу себе представить, какое облегчение он испытал, ощутив его диковинную благодать.

36

Хороший день, чтобы умереть

У американских индейцев есть такая пословица: «Сегодня – хороший день для смерти, ведь всё, что мне нужно, у меня есть». Она выражает возможности жизни, обретшей целостность и осмысленность. Жизни, из которой не исключается даже смерть. Здесь я говорю о полновесной смерти, сменяющей полновесную жизнь. Это жизнь, удерживаемая и проживаемая в настоящем, управляющая дыханием и ведающая силу мысли, творящей мир, переживая себя в своей полноте и пустоте.

Чем мы осознаннее, тем с меньшим количеством препятствий мы столкнёмся на смертном одре. Когда мы проживаем собственную жизнь, а не только думаем о ней, ничто не остаётся неосуществлённым, и если придётся умереть сегодня, мы будем рады, что наша смерть может обрести такую завершённость. День, когда всё совершается вовремя, а сердце обращено к самому себе – хороший день для смерти.

Однажды открывшись, изначальный лотос, цветущий в нас, по памяти находит путь домой.

Так, я предлагаю учиться умиранию (выбрав идеальный день для смерти) с помощью чрезвычайно интересного, приятного – и порой пугающего – упражнения под названием «Свободный день». Это медитация на целый день, в которой нужно воспринимать мир так, будто вас в нём нет. Она обращена к той точке внутри нас, которая вопрошает: «Может ли меня не быть среди вас?» Некоторые называют эту практику «Смертью на день». Мы гуляем по улицам так, будто нас там нет, будто мы умерли вчера. Мы видим мир так, будто в нём не присутствуем. Мы действуем так, будто уже умерли и это наш последний шанс навестить мир, оставленный позади. Мы оплакиваем самих себя и продолжаем путь.

То, насколько мощно воздействие подобного упражнения, иллюстрирует популярность таких фильмов, как «Эта замечательная жизнь». Нечто существенное выходит на поверхность, когда мы понимаем, что этот день может быть последним днём нашей жизни.

Вчера мы притворялись, что мертвы; точно так же сегодня мы притворяемся, что живы. Мы гуляем по улицам, наполненные присутствием. Мы наблюдаем, с какой благодарностью принимают наше скорое выздоровление. Мы избавляемся от посредника-смерти, не нуждаясь в ней, чтобы снова воплотиться, мы рождаемся прямо теперь, посреди улицы, в гуще жизни, которая становится вдвое полнее с нашим рождением.

Мы вступаем в жизнь настолько полно, что даже наша смерть не испортила бы этот день.

37

Назови этот мотив

Многие духовные традиции коренных народов веками разрабатывали искусные средства подготовки к смерти. К примеру, по достижении половой зрелости американский индеец, будь то мужчина или женщина, отправлялся в пустынную местность для поиска видений и зачастую приносил назад, наряду с другими дарами, личную исцеляющую песню, которая также играла роль погребального песнопения. К моменту реального наступления смерти эти люди уже прокладывали путь в неизведанное – священный путь, поскольку в опасности, болезни и жизни, полной трудных минут, они пели свою исцеляющую/ погребальную песню.

Во многих «современных» культурах также используются подобные хитроумные средства для приобщения к смерти. В христианстве в число погребальных песнопений входят как Господня молитва, так и Иисусова молитва по чёткам. В иудаизме признают силу молитвы Шма; а, быть может, в испытании бар-мицва присутствует строка на иврите, неизменно трогающая сердце. В буддизме поют мантру Праджняпарамиты: «Гате, гате, парагате, парасамгате, бодхи сваха!», что примерно переводится так: «Ушедший, ушедший, ушедший за пределы, полностью ушедший за пределы, наконец, совершенно свободный!». Эти слова распевают в монастырях и на кладбищах. А мудрейший из людей, наверное, также тихонько напевает их при нашем рождении, зная, что освободит нас ни рождение и ни смерть, но лишь погружение в свой изначальный свет. В индуизме человек стремится умереть с именем Рамы на устах – одним из имён Бога.

Погребальное песнопение может служить убежищем от бури или открытым навстречу солнцу окном. Мантры или молитвы, включённые в искреннюю духовную практику, оказываются очень эффективными для многих. Некоторые при приближении опасности читают священные тексты. Иные на смертном одре шепчут колыбельные из детства. Многие, подобно искателям видений, доверяются своему сердцу, чтобы оно раскрыло им эту песню. Они внимательно прислушиваются и понимают, что эта песня всегда была им знакома. Наша вовлечённость в песню зависит от готовности, от открытости и плавности нашего сердца. На самом деле цветистые образы и героические репетиции, где мы произносим свои знаменитые последние слова – это первые неуверенные шаги к обнаружению исцеляющего погребального гимна. Некоторые люди начинают именно с этого, повторяя, почти как мантру, свои воображаемые последние слова, созерцая то, как они меняются и трансформируются в нечто менее театральное, где меньше пафоса и драматизма пышного ухода и больше неторопливого благородства, возникающего, когда мы скромно раскрываемся навстречу неизведанному. Я видел множество людей, которые начинали пересмотр своей жизни и прощались с самой жизнью, имея на устах одну и ту же прелестную песню, повторяя на смертном одре: «Я люблю вас, я люблю вас, я люблю вас». Некоторые на последнем дыхании пели: «Греби, греби вперёд». Один старик из Бостона не переставал повторять: «Сегодня здесь, завтра там». Одна женщина, завершив свои жизненные труды, с мягкостью повторяла: «Солнце, солнце; сделано, сделано».

В том, чтобы иметь свою песню сердца / погребальный гимн, есть несомненные преимущества. Поэтому в рамках «эксперимента по умиранию» я предлагаю вам в течение следующего года найти и культивировать свою собственную исцеляющую/ погребальную мелодию. Создайте убежище, что будет становиться тем крепче, чем чаще вы будете им пользоваться.