Читать книгу "Жизнь в стеклянном доме - Людмила Феррис"

— Слишком много проблем сплелось в один клубок, — рассуждала Кауровна.

Еще она очень переживала за мэра, который, конечно, нуждался в ее защите.

— Неадекватные депутаты копали под него яму, да сами в нее и попадут, — уверяла она прежде всего себя.

Экскурсовод Светлана, конечно, видела депутатскую шляпку Надежды Кауровны и не то чтобы наблюдала за ней, а не спускала с этой вуальки глаз.

— Светлана Валентиновна, дорогая моя, здравствуйте! — Депутатка старательно изображала светскую даму. — Сколько лет, сколько зим! Чаем не угостите?

— Пойдемте в «Русскую избу», Надежда Кауровна. Там и почаевничаем.

Светлана Валентиновна прошла вперед, плавно покачивая бедрами и демонстрируя руки с маникюром, который удивлял окружающих. Конечно, до американской дамы Крис Уолтон, что попала в Книгу рекордов Гиннесса из-за самых длинных ногтей — три с половиной метра на левой руке и три метра на правой — Светлане было очень далеко. Она и не собиралась отращивать ногти восемнадцать лет, как делала это заморская ногтепобедительница, но ее красивые руки с длинными ноготками обращали на себя внимание мужской половины человечества, которая активно интересовалась, удобно ли с такими ногтями нажимать кнопку лифта.

Зал «Русская изба» создали специально для школьников. Здесь была собрана настоящая обстановка русской избы: в центре возвышалась печь, стояли дубовый стол и деревянная кровать. Украшением избы был красный угол с настоящими иконами и лампадой. В лампаду наливали вазелиновое масло, и она зажигалась по главным церковным праздникам — пламя держалось на маленьком, коротком кончике фитиля и часто мигало. Отмечать церковные праздники среди сотрудников музея было модно.

Особую гордость музея составлял сундук, добытый в близлежащем селе, деревянная детская люлька и мялка для конопли. На столе красовалось еще одно музейное достояние — домотканая скатерть, богато украшенная по узорчатым краям гладьевым валиком.

«Русская изба» не пустовала — сотрудникам музея разрешалось принимать в ней важных посетителей, распивать с ними чаи, вести беседы — это тоже было частью ответственной музейной работы.

— Как замечательно вы сделали старинное жилое помещение! — закинула комплимент Надежда Кауровна, подумывая о том, как бы ей быстрее подобраться к теме происшествия на сессии и узнать, что будет делать эта журналистка Петрова, а иначе зачем ей этот занюханный музей с его дурацкой каменной выставкой? Кауровна начала рассуждать о политике, входила то в образ Валерии Новодворской, громко вскидывая руки, то складывала губки «гузкой», как Маргарет Тэтчер. Так потихоньку, обходя коварные рифы, она и вызывала реакцию собеседницы.

— Конечно, Надежда Кауровна. У политика должно быть хорошее здоровье, стрессы нынче губят многих, — отвечала Светлана.

— Вы же знаете, что у Пестерева был сердечный приступ. Упал, бедняжка, ударился. Говорят, пришел в себя только в больнице.

— Слышала, конечно. Жалко, молодой, — подыгрывать у Светланы получалось хорошо.

— Надо, чтобы пресса не раздула скандал, а то понапишут черт знает чего. Отмывайся потом всем депутатам.

— Пресса у нас справедливая, разберется, — важно ответствовала Светлана. Она поняла, что идет разведка боем. Депутатка вообще обижалась на прессу. Она считала, что ее мало рекламируют, не спрашивают мнение, позицию. А ей так хотелось засветиться в телевизоре хоть разочек — женщина она видная!

— Светочка, как ваша личная жизнь? — Она попробовала зайти с другого конца.

— Все хорошо. Все соседи мужского пола женаты, воспитывают по трое детей, коллеги — сплошь дамы. Все знакомые мужчины при дамах сердца. На улице не знакомлюсь, — огласила Светка полный перечень.

Кауровна расстроилась, ей ровным счетом не удалось почерпнуть что-то новенькое.

«Ну и ладно, буду работать с другими источниками. Отрицательный результат — тоже результат», — успокоила она себя.

Где-то зазвонил сотовый телефон, и Кауровна не сразу поняла, что писк раздается из ее сумочки.

Он был с ней, как всегда, резок. Депутатка Кауровна тоже разнервничалась, услышав его голос.

— Ты сказал, что позвонишь через неделю. Что-нибудь случилось? — И, услышав ответ, резко нажала отбой.

«Не ко времени это, не ко времени. Никак сейчас мне не приехать к нему. Пусть будет как будет». — И, поправив шляпку, пошла дальше между рядов, где искрились природные кристаллы, горные породы и лежали изогнутыми линиями просто красивые камни.

Надежда Кауровна не вошла, а ворвалась в кабинет Ударникова и, захлебываясь, начала рассказывать то, во что тут же поверила сама.

— Петрова ведет свое расследование. Подозревает кого-то из администрации. Нашей команде, — она подчеркнуто говорила «нашей», — этот скандал совсем не нужен.

Яков Ударников и Александр Греков зачарованно смотрели ей в рот. Скандал действительно мог осложнить ситуацию. Все участники разговора собрались на доклад к Семен Палычу. Надежда Кауровна жалела, что не надела свою новую черную шляпку. Она ей так шла, и Семен это обязательно бы отметил. Может, тогда она бы решилась с ним поговорить об одном очень важном деле.

Глава 25

Планы Семен Палыча

Угорск, наше время

Семен Палыч изучал федеральные программы основательно. Угорск должен войти в несколько из них, не важно, по какому направлению — содействия реформированию жилищно-коммунального хозяйства, образовательному, экологическому, лишь бы поступили деньги из федерального бюджета. Очень вкусной ему представлялась программа по созданию и развитию в России территориальных инновационных кластеров. Документов для оформления заявки по каждой из программ надо было подготовить много, и он сам хотел в это вникнуть и разобраться, и потом, у него было какое-то особенное, звериное чутье на то, откуда можно взять деньги. Взять, чтобы потратить с пользой не только для людей, но и для себя.

— Открытость, прозрачность, адресность — пустые слова, которые в жизни ничего не значат, — говорил он, читая документы. — Вот еще. — Дядя отчеркнул важное.

«Каждый раздел должен содержать обоснование необходимости решения проблемы программно-целевым методом и анализ различных вариантов этого решения, а также описание основных рисков, связанных с программно-целевым методом», — гласил документ.

Сейчас он поставит задачу финансовому управлению, работа предстоит огромная, нужна поддержка в Госдуме, правительстве, а там чиновники смотрят в твою сторону, когда получат заветный конверт с подношением, иначе никак им не работается. Но кластер надо заполучить любой ценой, это хорошие деньги, с которыми он умеет работать. Всеобщую формулу капитала Маркса еще никто не отменял.

Семен Палыч немного устал. Его напрягало то, что Яков начал «брыкаться» и вести самостоятельную политику, что единственная дочь, временно проживающая в Таиланде, не в состоянии устроить свою личную жизнь.