Читать книгу "Агент из Версаля - Владимир Бутенко"

Еще хуже обстояли дела в Крымском ханстве, получившем независимость. Друг Турции, хан Девлет-Гирей, фактически отказался от самостоятельности государства и принял султанскую инвеституру, что свидетельствовало о его полной подчиненности. Всему миру было объявлено крымским владыкой, что Кабарда принадлежит, равно как и правобережная Кубань, его ханству. А чтобы обезопасить себя, он всячески старался удерживать турецкие войска в Кафе и Тамани. И эта откровенная дерзость внушала русской императрице крайнее беспокойство. Да, годовщина мирного трактата была отмечена всенародно и с гигантским размахом, но плоды этот договор так и не давал. Разве что не стало боевых столкновений…

Беспорядочно складывались заседания польских сеймиков благодаря проискам французов, вносивших распри между королем и шляхетством. Дело дошло до того, что эмиссар графа Артуа, брата короля Людовика XVI, явился к Станиславу-Августу и предложил отказаться от польского престола в пользу своего патрона, пообещав взамен Лотарингию. Но камнем преткновения, что хорошо понимали Екатерина и Потемкин, оставались Крым и Кавказ. Французский и венский дворы, как и «дражайший Фридрих», не только препятствовали усилению Петербурга и расширению его влияния в Европе, но были едины в политике стравливания России с соседними державами. Впрочем, император Иосиф, пользуясь тем, что Порта была обескровлена многолетней войной, отхватил от османской территории в пользу Австрии изрядный кусок придунайских земель. И султан смирился – не ввязываться же в новую военную кампанию, если казна пуста, флот только восстанавливается, армия деморализована? В одном Абдул-Гамид был убежден твердо: надо противостоять России, опираясь на крымского хана.

В мае 1776 года бригадир Бринк рапортовал командующему корпусом князю Прозоровскому: «Едичкульская орда уверена от хана крымского, о ожидающих в Крым, отряженных от Порты Оттоманской в пособие крымцам четырех военных кораблей к отнятию Керчи и Ениколе; а потому они и начинают переселяться с здешней стороны Кубани на Таманский остров, к переходу в Крым; или бы, оставя там свои семейства и скот, набеги чинить здешний край на отвлечение едисанов, джамбуйлуков и части едичкулов, кои между едисанами на Чубурах кочуют, держащихся еще нашей стороны, а они, внимая таковые слухи за невероятные, также мысленно колеблятся».

Сколь опасны такие колебания, способные разжечь мятеж ногайских орд, Екатерина оценила немедленно. К границам Крыма придвинулась российская армия. Благодаря огромным стараниям бригадира Бринка, убеждающего ногайских мурз и беев в необходимости избрания крымским ханом Шагин-Гирея, а также подаркам и щедрым выплатам, калга-султан был заочно, на кубанской стороне, возведен на ханский престол! Не теряя времени, он пишет в начале ноября секретные письма влиятельным крымчакам, противникам Девлет-Гирея, ширинскому бею, ширинскому Гемир-Газе мурзе, Абувели-паше, мансурской фамилии Касай-мирзе и Галим-Гирей султану, в которых уведомляет о своем скором приезде и о том, что князь Александр Александрович Прозоровский с пятидесятитысячным войском прибудет в Перекопскую крепость. Потому всем им, его сторонникам, явиться к князю с войском и поддержать его, Шагин-Гирея, как признанного хана.

Путь русского корпуса из Малороссии, от Александровской крепости и из бывшей Запорожской Сечи, где размещался, был долог. Затруднили продвижение неожиданно ударившие морозы. Лишь на исходе ноября Прозоровский занял Перекоп. Бригадир Бринк вел свои полки с Кубани, охраняя и свиту Шагин-Гирея, рвавшегося в Крым. Между тем о приближении русской армии узнал Девлет-Гирей. Когда же корпус разместился в Перекопской крепости и близлежащих селениях и стало известно о подметных посланиях Шагин-Гирея, извещавших о его возвращении на родину в качестве хана, Диван и сам Девлет-Гирей, встревоженные угрозой нападения русских, обратились к командующему корпуса за разъяснениями. Их успокоили, что корпус разместился тут временно для решения некоторых проблем.

* * *

Еще в ночной час, совершая намаз в дворцовой мечети, он слышал, как гудел за стенами злой северный ветер, как за окном постанывала старая сосна, посаженная еще давним пращуром. А после молитвы он больше не сомкнул глаз, размышляя о выходке русской царицы, столь неожиданно приславшей в его страну свои войска. Безусловно, это прямо нарушало Трактат о мире, который и она, и султан ратифицировали, предоставив Крымскому ханству полную независимость, признав халифство Абдул-Гамида как лидера всех магометан. Лазутчики сообщили ему о приближении несметных сил неверных заранее, и каймакан Ор-бей султан увел татар с Перекопа, забрав весь скот и провиант. Но что он, Девлет-Гирей, законно избранный Диваном хан, мог противопоставить русскому генералу? Только помощь султана, его янычары и фрегаты способны остановить гяуров от посягательства на Крым. Цель Екатерины, как твердо полагал он, не в захвате ханских земель, что привело бы к столкновению с Портой, а свержение неугодного ей хана. И эта обрусевшая немка уже наметила, кто будет куклой в ее руках, кто отвернет крымцев от османов и станет вассалом России на юге. Это, конечно же, подлый Шагин-Гирей!

– Да покарает тебя всемогущий Аллах, изменник и враг моего народа! – в сердцах воскликнул Девлет-Гирей, вставая с кожаного диванчика в своем кабинете и направляясь в зал заседаний, куда ровно в полдень он пригласил представителей татарских родов, чтобы объявить о сборе войска.

Хотя в Хан-Сарае и топили печи во весь жар, в переходах, в большом зале было довольно прохладно, и Девлет-Гирей почувствовал, как стали неприятно зябнуть пальцы, и приказал бешлею-охраннику принести рукавицы из козлиной шерсти.

При вхождении хана в малый зал, радужно освещенный витражами, приглашенные встали и преклонили головы. Девлет-Герей, в теплом халате, украшенном парчовыми вставками и расшитом золотой нитью, в бархатной татарской шапочке, очень идущей ему, строго окинул взглядом собравшихся и, нахмурившись, разрешил всем садиться. Гнев от того, что его воле не подчинилось большинство беев и мурз, присягавших на верность и ратовавших за него при низвержении Сагиб-Гирея, перехватил горло спазмом. И после молитвенного приветствия эфенди он еще долго молчал, точно бы слушая, как разгулялась на дворе метелица.

– Вот, даже погода гяурская, противная земле нашей, – с усмешкой произнес наконец Девлет-Гирей. – Полтора года назад вы, сиятельнейшие мурзы и беи, избрали меня своим ханом. И я все делал для того, чтобы ваши чаяния и намерения, связанные с новым устройством жизни в государстве, с благом всех татар, были выполнены. Смута между родами и фамилиями пошла на убыль. Торговля с Портой оживилась. В мечетях, как никогда прежде, много людей… Вам есть в чем-то упрекнуть меня? Говорите открыто. Мне это важно знать.

И снова в малом фонтанном зале стало так тихо, что донеслось до слуха вкрадчивое журчание воды, которое тут же заглушили нахлесты вьюги по дворцовым витражам.

– Почему же тогда на мой ханский призыв, в эту немилостивую для страны пору, многие не явились? Эти безумцы готовы снова сменить своего правителя! Но суть, мои достоуважаемые братья, в том, что эти нечестивцы помышляют только о собственных выгодах. Они готовы продаться русским, как это сделали орды ногайцев. За большие деньги из казны гяуров их мурзы и аги объявили, рассудок отказывается в это поверить! – Девлет-Гирей задохнулся от негодования. – Они объявили крымским ханом бывшего калгу-султана. Златолюбцам и продажным рабам все равно, что будет в ханстве. Их устраивает любой правитель, лишь бы им было хорошо… И я поднимаю меч и на этих отступников от веры нашей, и на самозванца-хана, и на русских захватчиков! И намерен сам сесть на коня и вести в бой славных потомков рода Гиреева! Надеюсь, что наши братья из других ветвей татарского древа встанут рядом во имя Аллаха и Крымского ханства!