Читать книгу "Две тайны аптекаря - Ирина Трофимова"

— Да нет же, — отмахнулась я. — Просто мы еще до этого не дошли.

— Это как это? Вы же уже пару месяцев водите хороводы.

— А до постели пока не дошли. Вот такой хоровод.

— Но почему? Вам же не по шестнадцать. И даже не по двадцать. И даже… Ну, ладно…

— Я не знаю, Марта. Скажу тебе больше: мы даже не целовались.

— Это как? Вас не тянет друг к другу?

— В том-то и дело, что тянет. Еще как! Меня-то уж точно. Да и его. Я же чувствую.

— А чего же тогда он тянет?

— Не знаю. Мне кажется, он не решается. Он так трепетно ко мне относится. Так на меня смотрит! Как будто влюбленный маленький мальчик.

— Послушай, но ты-то уже не маленькая девочка. Зачем тебе маленькие мальчики? Пусть и влюбленные.

— Марта, ну не всё же так просто и цинично. Может, он ценит чувства, романтику, период предвкушения…

— Он не гей?

Марта всегда прямо говорила то, что думала.

— Нет, не думаю. — Я отогнала от себя эту мысль. — Он рассказывал мне про своих бывших девушек.

Тем временем мы пришли в раздевалку и доставали вещи из шкафчиков.

— Рассказывать он может что угодно, ты всё-таки не затягивай с этим.

— Марта! Нельзя же грести всех под одну гребенку. Для кого-то это просто, а для кого-то нужно время. Может, он просто не уверен в себе, может, у него мало опыта.

— Ну, конечно, у такого-то красавчика…

— Может, он верующий и не может ничего позволить себе до свадьбы! — выдала я последнюю версию, открыла металлическую дверцу и запустила в шкафчик руку, продолжая смотреть на Марту.

— Знаешь, тогда надо предупреждать! — возмутилась она.

Странно, но моя рука наткнулась на что-то мокрое. Решив, что на одежду перевернулась бутылка с водой, я вытащила руку и обнаружила, что она вдруг стала липкой и красной.

— Марта, — позвала я.

— Ты что, порезалась? Когда ты успела?

Марта подошла ко мне, посмотрела на мою руку, потом заглянула в шкафчик и вытащила из него одежду. Я очень удивилась, почему все мои вещи вдруг покрылись ярко-красными пятнами, и почему вдруг Марта бросила их на пол. Я всегда плохо переносила вид крови. Да что там, когда я видела кровь, то просто всегда падала в обморок.

Почему люди так любят крайности? Они хотят видеть то, чего нет, и упорствуют в этом. Они сами доводят всё до абсурда и обвиняют в происходящем кого угодно, лишь бы снять вину с себя. Предпочитают катастрофы и драмы спокойной логике.

Перейти все границы, даже не задумываясь, хотя когда-то побоялись просто задать вопрос. Почему выстрелить в висок оказывается проще, чем снять телефонную трубку? Кто понаставил внутри нас все эти капканы?

Люди не оставляют себе выбора, потому что не любят выбирать. Выбор — это решение, решение — это ответственность. Ответственности предпочитают обстоятельства. Это обстоятельства вынудили, заставили, загнали в угол. Это не я, нет, только не я. Тот, кто гордится тем, что любит риск, просто боится ответственности. Лучше пусть это будут обстоятельства, да-да, именно так.

Безвыходная ситуация. Чтобы оказаться в ней, надо так много работать, так стараться, так запутываться. И всё равно выход есть. Как правило, не там, где мы его ищем.

Как же всё перепутано. Хаос… Опять хаос… Вся беда — от него.

Часть пятнадцатая

Господин Лунц метался как загнанный зверь. Чудесная страна с мечтами и добрыми волшебниками испарилась. Вместе с ней испарилась большая часть денег. Оставшихся катастрофически не хватало на то, чтобы расплатиться со Шклярским. Господин Лунц слишком хорошо знал своего предшественника, чтобы понимать, что тот не шутит. Рисковать не стоило. Но где взять деньги? Он перебрал все возможные варианты и комбинации, но сумма была заоблачной. К тому же Шклярский не давал ему никакой возможности сосредоточиться, потому что назойливо звонил и доводил Лунца до бешенства.

— Привет, Лунц, — раздавалось в трубке. — Чем ты занят? Надеюсь, правильным делом, скребешь по сусекам? Ну, скреби, скреби, не затягивай!

— Неделя — это невозможно, — начинал задыхаться директор музея. — Это совсем мало! Ты меня просто душишь!

— Пока нет, — хохотал Шклярский. — Но если будешь тянуть, непременно начну. — И отключался.

Едва господин Лунц успевал прийти в себя и собраться с мыслями, как телефон звонил снова:

— Привет, Лунц! Угадай, с кем я? Представь, как тесен мир, я совершенно случайно встретил на бульварах твою дражайшую супругу Анну Дмитриевну. Мы с ней давно не виделись. Вот, пригласил ее в кафе, выпьем сейчас кофе с ликерами и поговорим. У нас так много общих тем, правда, Анна Дмитриевна? Да-да, вот, к примеру, автомобили. И мне, и Анне Дмитриевне очень нравятся автомобили. Особенно спортивные и особенно красные. Ты не знаешь, где такие покупают, а? Мне почему-то кажется, что знаешь. И особенно — кому покупают?..

Господин Лунц прекрасно понимал, что бывший директор блефует, но у него всё равно начинало бешено колотиться сердце.

— Я не могу найти денег, — не выдержал он после восьмого звонка.

— И чем мне тебе помочь? Тогда отдавай вещами?

— Какими вещами?

— Теми самыми, которые ты у меня украл!

— Ты знаешь, что их у меня нет! — Лунц не понимал, на кого он больше злится: на ненавистного Шклярского или на собственную глупость и алчность.

— Раз нет моих, отдавай свои.

— Ты о чем? Какие еще свои?

— Которых у тебя полный музей. Тебе же не впервой разбазаривать музейную собственность. Напомнить про кентавра?

— Откуда ты… — Господин Лунц едва сдержался. — Ну ладно. Чего ты хочешь?

— Картину, Лунц! Ты что, в самом деле такой непонятливый? Раз нет ни моих вещей, ни денег, расплачивайся картиной.

Директор музея изящных искусств тихонько застонал и опустился в мягкое кожаное кресло, которое издало глубокий выдох под его внушительным весом.

— И на что ты нацелился, Шклярский?

— Твой тон мне не нравится, Лунц. Ты как-то забываешься. Но вопрос требует уточнения, тут я с тобой согласен. Хотя ты мог бы и сам догадаться.

— Говори, — выдохнул Лунц в унисон с креслом.

— А зачем далеко ходить… — Шклярский откровенно получал удовольствие от их беседы, Лунц ясно видел перед собой его злорадную ухмылку. — Дальние залы и депозитарии меня не сильно волнуют. Тем более что по депозитариям ты сам основательно прошелся, — он не мог не напомнить еще раз, — там уже брать нечего. Значит, возьмем что поближе. А чтобы не путаться, — то, что по центру. Что там у тебя в центральном зале, Лунц? В серединке, на большой стенке? Припоминаешь?