Читать книгу "Никола Тесла и тайна Филадельфийского эксперимента - Вадим Телицын"

Несмотря на неудачу, постигшую немецкий спецназ, запуск ракеты все же состоялся. Для точности наведения ее сделали пилотируемой! Считается, что это и стало причиной полнейшего краха задуманной операции — через десять секунд после старта пилоту Рудольфу Шредеру показалось, что ракета горит, и он, согласно инструкции, раскусил ампулу с ядом (к этой истории мы еще вернемся). А ракета… а ракета продолжала движение по заданной траектории, затем по неизвестной причине… вышла в космос, но быстро сошла с орбиты и упала в океан, недалеко от американского берега.[53]

Однако даже после неудач команды адмирала Ричарда Бэрда американцы не опустили руки. Последовали новые экспедиции.

1948 год. В сторону Земли Королевы Мод выдвинулась еще одна группировка (39-е оперативное соединение) Военно-морских сил США, усиленная морским спецназом и новейшим радиолокационным оборудованием. Экспедиция эта по своему размаху скорее напоминала военные учения, причем — с применением всей огневой мощи. Командовал «парадом» адмирал Джеральд Кетчем, который и «окрестил» эту экспедицию «Ветряная мельница». Кетчем широко раскинул свой невод, в зону исследования попали территории, соседствующие с бывшей Новой Швабией, были исследованы пролив Мак-Мурдо и бухта Китовая, полуостров Палмер, Земля Эдит Роин, ледники Шеколтона и Лёсситера, оазисы Бангера и Грирсона.

Несомненно, американцы рассчитывали взять реванш за проигранную адмиралом Бэрдом битву с таинственными незнакомцами. Но новой встречи с голубоглазыми блондинами не произошло. Напрасно рыскали над ледяными торосами вертолеты, зря жгли топливо гусеничные транспортеры и без всякого результата всматривались в даль выставленные в секретах морские пехотинцы. Безрезультатными оказались и рейды в глубину континента спецгрупп, в чьи задачи входило обнаружение противника вдали от побережья.

Оставалось одно — тщательное изучение пещер, входы в которые манили не только спелеологов и археологов (сопровождавших 39-е оперативное соединение), но и отчаянных молодых морских офицеров (команды боевых кораблей Кетчем были почти наполовину укомплектованы вчерашними выпускниками военно-морских училищ).

Адмирал Дж. Кетчем, после короткой передышки (данной командам, задействованным в поисковых рейдах на материке), отдал команду:

— В пещеры!

Сформировали отряды, состоящие из двух-трех офицеров, отделения морских пехотинцев и двух-трех ученых. Цель этих отрядов — исследовать подземные полости, стремясь при этом не подвергать опасности собственные жизни.

Через неделю Кетчему доложили о результатах, они были незначительными. Никаких мегаполисов (Новый Берлин и прочее) не обнаружено. Часть туннелей, ведущих из пещер в глубь гор, были завалены (обвал или результат намеренного взрыва — это определить не представлялось возможным).

То, что немцы провели в Антарктиде не один год, сомнений не вызывало. Тому были многочисленные свидетельства: строительный и бытовой мусор, несколько полуразрушенных бараков, брошенные поломанные буровые установки и фрезы, механизмы от горнопроходческого оборудования, какое-то тряпье (как оказалось, шахтерские комбинезоны). Все это при внимательном осмотре несло на себе клеймо «Сделано в Германии». Но, что удивительно, не было обнаружено ни одной стреляной гильзы, имевшей отношение к немецкому стрелковому оружию времен Второй мировой войны.

Раздосадованный Кетчем начертал поперек одного из представленных ему донесений: «Надо знать, где искать!»

Вызвав к себе на флагман незадачливых ученых, адмирал устроил им настоящий разнос.

Пафос его речи сводился к тому, что следовало сперва подготовиться к экспедиции, выработать диспозицию, провести что-то вроде разведки, а уж потом ввязываться в бой, то есть действовать.

Кетчем оставался военным, и даже в разговоре с учеными оперировал военными терминами — «диспозиция», «разведка», «бой».

Археологи и спелеологи решили держать удар, от их имени выступил профессор Дорн.

— Адмирал… Мы — не ваши безголосые офицеры, которые молча выполняют ваши приказы и не имеют права высказать вам свое мнение. Не надо с нами ссориться, адмирал. Наука — это особая статья, особая сфера. Она, наука, не может подчиняться вашим уставам. И…

Дорн не успел договорить.

— Вон, — Кетчем в ярости ткнул указательным пальцем в дверь, — вон отсюда.

Дорн и его коллеги посчитали лучшим покинуть адмиральскую каюту. Решили действовать по-другому, отбить депешу в центр, потребовав вмешаться в ситуацию «полного абсурда». Но Кетчем опередил, отдав приказ не подпускать к радиорубке никого, кроме как по его личному разрешению.

Следующий шаг был за ученой братией, они попросту забаррикадировались в своих каютах, объявив, что не выйдут оттуда, пока не достигнут Лос-Анджелеса.

Через час корабли «отдали швартовые». Так, без единого выстрела, была сорвана очередная экспедиция…

* * *

В 1955–1957 годах Соединенные Штаты осуществили в Антарктиде учения «Глубокое вмерзание-1» и «Глубокое вмерзание-2» («Дипфриз-1» и «Дипфриз-2»).

Во время «Дипфриза-1» в районе шестого континента развернулись тринадцать кораблей, 4200 человек и авиация.

«Дипфриз-2» собрал двенадцать кораблей, 3500 человек, до 40 самолетов (а также 43-й морской отряд — батальон морской пехоты на вездеходах-специального назначения для действия в Антарктиде, на вооружении которого состояли семь кораблей, пятнадцать самолетов).

Ни одного ученого, только бравые парни в военной форме. Корабли отрабатывали нанесение артиллерийского удара и ракетного обстрела побережья и воображаемых целей, авиация-отражения налета на боевые порядки ВМФ.

Морская пехота высаживалась на прибрежную полосу, выполняя поставленную задачу — оборона, отражение атаки и переход к контратаке. (Особая рота отрабатывала ведение боевых действий в пещерах.)

В Вашингтон уходили победные реляции:

— Все идет по плану!

Политики из Белого Дома и чиновники из Пентагона успокоились, бардовский позор не повторится.

Антарктида — «отступление от Теслы» и — возвращение к нему

Вернемся еще раз к книге А. С. Кузовкина и Н. Н. Непомнящего «Что случилось с эсминцем „Элдридж“?», уже неоднократно нами цитируемой.

«Мой дорогой доктор Джессуп, Ваш призыв к общественности привести ее представителей в массовом порядке в движение и тем самым оказать достаточное давление на соответствующие учреждения, чтобы они издали закон об исследовании Единой теории поля доктора Альберта Эйнштейна (1925–1927), вообще не является необходимым. Вам, наверно, будет интересно узнать, что милый доктор при изъятии своего труда руководствовался не столько математикой, сколько гуманистикой.

Результат позднейших расчетов, которые он проводил, возмутил его.