Читать книгу "Легкое дыхание лжи - Татьяна Гармаш-Роффе"

– Слушай, родители приедут только завтра. Ночь можешь провести в доме, там, кроме моей, есть еще две комнаты. Только утром, часов в десять, придется перебираться. Или линять отсюда, – сказала я, гордая, что знаю просторечное (или блатное?) слово «линять».

– Роман приедет, и мы решим, – рассеянно кивнула Мила. – Спасибо за предложение, – спохватилась она и одарила меня ослепительной улыбкой.

«Мы». Надо же, у них уже есть «мы». А мне Мила ничего об этом не сказала…

О чем еще не сказала мне сестричка?

…Роман оказался красивым парнем. Собственно, слово «красивый» ни о чем не говорит. Кому-то и пляжный жиголо без проблеска мысли на физиономии красавчик. Но этот парень был не просто хорош собой – на его лице, утонченном и одухотворенном, взгляду хотелось задержаться, вникнуть в него, изучить. С таким человеком я была бы рада разговаривать, обсуждать сложные мысли, находить общие интересы и… Ну, хотя бы дружить.

Однако он прилетел сюда ради моей сестрицы. Вот, стоит здесь, у нашего стола под яблоней, влюбленный и взволнованный, чертовски романтичный «юноша бледный со взором горящим». И взор, к слову, необычный: глаза у него немного разного цвета. Если мне не показалось при свечах, конечно.

Ужасно, но я завидовала Миле. Хоть и знаю, что чувство это дурное, недостойное. И дело совсем не в «белой» или «черной» зависти – я Миле зла не желала, как и никакому другому человеку на свете. Просто зависть сама по себе, даже самая «белая», действует разрушительно. Вместо того чтобы строить свою жизнь, свой путь, свою личность – ты сидишь и завидуешь чужим достижениям. Завидуешь – и пытаешься их развенчать, доказать себе, что это все фуфло, ненастоящее… И себя жалеешь, становясь и впрямь все более жалкой… Время только теряешь и настроение себе портишь.

Однако вопреки собственным здравым мыслям именно этим я и занималась. Я возмущалась тем, что невежественная девчонка сумела зацепить такого парня. Причем как – обманом! Сначала заманила, потом бессовестно прокатила – смылась со мной, ему даже слова не сказав! И он целый день сходил с ума от беспокойства!

Я сама не дурнушка и в тысячу раз умнее и образованнее, чем моя кузина. Только у меня таких парней почему-то нет даже на краю горизонта. Оттого, что я не умею лгать и актерствовать? Но чего же тогда стоят эти якобы умные парни, как Роман, если они не в состоянии распознать ложь?! Или они считают это очаровательным пустячком?!

Ха, саркастически улыбнулась я своим мыслям. Нет никакой высшей справедливости. Есть реальность, и смотри в оба, Настя: вот она какова! Раз таким парням, как этот, с красивым интеллигентным лицом, нравятся врушки, то… То у тебя, Настя, остается лишь два варианта: сделаться врушкой или перестать надеяться на счастье.

От этой мысли мне сделалось так обидно, так грустно, что я засобиралась спать. Точнее, размышлять о несправедливости мироустройства в кровати.

Неожиданно зазвонил мой телефон. Мама. Оказалось, кто-то проткнул шины на нашем «Фольксвагене». У нас есть гараж, но он далековато от дома, и папа вечером поставил машину у подъезда, чтобы с утра погрузить в нее полмиллиона вещей, срочно необходимых для дачи. И вот, нате вам, кто-то проколол два передних колеса. Даже запаска не выручит.

– Тебе повезло, Мила, – сообщила я, закончив разговаривать с мамой. – Утром прятаться не придется. У родителей машина вышла из строя.

– Что случилось? – без особого интереса спросила кузина.

Разумеется, какое ей дело до чужих неприятностей! Милу всегда занимала только она сама.

– Кто-то шины проколол.

– Да? Ой, как жалко! Так можно с утра не торопиться?

Наверное, я становлюсь злой от зависти, но я почему-то подумала, что Мила вполне могла подвигнуть кого-то из своих поклонников на это дурное дело. Ради своего комфорта на моей даче. А что, пока я ходила за вином, к примеру, она вполне могла сделать звонок. С нее станется.

Спрашивать я не стала – какой смысл? Мила правды все равно не скажет.

– Кровати с ящиками, а в ящиках белье, – произнесла я, поднимаясь. – Постелете себе сами, надеюсь.

И я ушла. А эти двое, казалось, только обрадовались моему уходу…

Роман (Ночь с пятницы на субботу)

Закончив разговор с отцом, Роман вскрыл очередную иномарку и направился в сторону МКАДа, чтобы затем свернуть на Рижское шоссе. Ехал аккуратно, соблюдая все ограничения скорости: он ни на секунду не забывал, что машину украл – ну, не то чтоб украл, а позаимствовал на время, – и внимание дорожной полиции ему ни к чему. А хотелось разогнаться под сто восемьдесят и долететь до Милы за несколько коротких мгновений…

Но пришлось вести себя смирно. Одно хорошо: дороги свободны – ночь.

Вскоре Роман увидел нужный указатель и, поглядывая в карту на смартфоне, некоторое время спустя свернул на улицу, указанную Милой: Яблоневая, дом 12. Номеров домов на карте не было, и Роман ехал медленно, всматриваясь в цифры на калитках.

Освещение было из рук вон плохим: фонарей мало, да еще не все горят. В скудном свете виднелись дачи – простые, почти все одноэтажные. Участки маленькие, не то что в деревне: даже у Андрюхиной бабушки участок был раза в два, а то и в три больше. Видимо, этот дачный поселок строился еще при СССР, когда всем давали заветные шесть соток. И еще одно отличие поселка от деревни: тут ложились поздно. Полпервого ночи, но множество окон светятся – у городских жителей другие привычки.

К слову, в доме, в котором сейчас находится Мила, свет обязательно горит, – значит, можно не вглядываться в номера тех домов, где темно.

Роман уже сориентировался: четная сторона справа – и прикинул, что номер двенадцать вон там, через четыре темных дома от него. Он чуть прибавил скорость…

И едва не въехал в машину, припаркованную на обочине. В этом месте как раз не горели фонари, и Роман, выглядывавший нужный дом, не обратил на нее внимания. К счастью, он затормозил в последний момент, буквально в двух сантиметрах от левого края ее бампера. Тормоза издали неприятный резкий звук, и Роман поморщился: хозяину угнанной тачки следовало давно наведаться в автосервис! Может, оставить ему визитку, хе?

Внезапно ему показалось, что в темной машине произошло какое-то движение. В ней кто-то есть? Но тогда почему не включены габаритные огни? Странно…

Роман вышел, приблизился к машине. Ишь ты, «Вольво», его любимая марка…

Нет, никого там нет, вгляделся он в очертания сиденья. Померещилось. Эти кресла с подголовниками напоминают человеческую фигуру, только и всего.

Дом с освещенными окнами, к которому он так торопился, находился в каких-то пятнадцати шагах отсюда, и Роман одолел их бегом, за пару секунд. Точно, это он, номер двенадцать!

Не увидев звонка, Роман просунул руку через деревянную решетку калитки, откинул простой крючок (зачем люди вообще заборы ставят, если так легко войти?) и ступил на участок. Ветки какого-то куста, влажные от росы, целовали его своими тяжелыми душистыми соцветиями в лицо, обдавая тонким ароматом, – но сейчас Роману было не до природы. Он отвел грозди от лица и…