Читать книгу "Записки русской гейши - Юлия Широкова"

Мне снится, что он сидит на кровати, напротив меня, одетый.

— Почему ты мне так и не позвонил? — спрашиваю я.

— Но я бы не смог с тобой поговорить, ведь ты не понимаешь ни по-французски, ни по-английски…

— Я бы выучила и французский, и английский, чтобы говорить с тобой!

Но он только грустно улыбается в ответ, а рядом я замечаю другую кровать, на которой сидит женщина с длинными волосами и прислушивается к нашему разговору…

Я и в самом деле пыталась тогда учить английский — полтора месяца ходила на специальные курсы. На занятиях рядом со мной сидел десятилетний мальчик, которого звали почти так же как француза — Степан. Я зачитывалась путеводителями по Парижу, хотя уже бывала в этом городе. А потом решила забить на русских мужиков и начать знакомиться с иностранцами.

На этот раз пришлось заплатить — сто долларов, но зато мне переводили те письма, которые писала я, и которые писали мне. Увы, но большинство мужчин, написав два — три письма исчезало, потеряв интерес к переписке. Исключением оказался один немец из не большого городка — он прислал мне приглашение, и таким образом я впервые побывала в стране, в которой уже давным-давно могла бы жить…

Впервые же минуты я поняла, что этот мужчина не будет мне ни возлюбленным, ни любовником — пресловутая искра между нами не проскочила. Мы гуляли по чистенькому, симпатичному городку, заходили в старинные, католические храмы и отчаянно скучали. В ресторане, где в восемь вечера мы ужинали в полном одиночестве, у него началась нервная почасотка. Я смотрела на этого ещё молодого и симпатичного, но всё равно какого-то жалкого мужчину, и думала: ”О, господи, за что? Вот попадалово то!”

Вечером я пыталась напиться каким-то сладким коктейлем (как назло не брало!), а он сидел рядом и смотрел теннис по телевизору, не обращая на меня внимания. Ночь. У него в квартире почти незнакомая, привлекательная женщина, а ему по фигу! Эх, не стоило связываться с немцем — надо было выбрать какого-нибудь француза или итальянца! Я ожидала от этой поездки романтического приключения, а вместо этого вынуждена была сидеть в квартире с очередным мужчиной в депрессии, который мне рассказывал о том, как его бросила русская девушка, которую он без памяти любил и даже хотел жениться на ней, но не женился, потому что она отказалась подписать брачный договор.

Оказалось, что у него очень много подружек и все русские! Когда мы в очередной раз гуляли по Эссену, он болтал с одной из них по телефону в течение получаса, а когда он пожаловался ей (думая, что я не достаточно хорошо владею английским, чтобы понять, о чём он говорит), что я мало похожа на свои фотографии — толстая и с длинным носом, я вырвала у него из рук телефонный аппарат и зашвырнула его куда-то. Он заявил, что хочет, чтобы я на следующий же день вернулась домой, я ответила, что хочу того же. Но, на самом деле, мне не хотелось покидать Германию, так и не увидев её, поэтому я позвонила другому знакомому немцу…

На следующее утро, пожилой японец, счастливо улыбаясь, встречал меня на берлинском вокзале. Он снял мне номер в гостинице рядом со своим домом, и следующие две недели я провела, фотографируясь на фоне всевозможных достопримечательностей. Мне даже удалось уговорить его, оплатить мою поездку в Париж, в которой он меня не сопровождал. В течение трёх дней я гуляла по Парижу одна, а когда не гуляла, пыталась дозвониться до голубоглазого француза — безуспешно. Похоже, его не было в городе, поэтому, не солоно хлебавши, мне пришлось вернуться в Берлин к скупому старцу, живущему на Хагенплатц.

На кануне своего отъезда из Парижа, я зашла в кафе и встретила там постаревшую Мэрилин Монро — она села за столик прямо напротив меня. Старая женщина в песцовом полушубке. Крашенные волосы завиты в кудряшки, но корни отросших волос не тёмные, как это обычно бывает у крашенных блондинок, а седые. Маленький, точёный нос, полные губы, покрытые красной помадой, чуть детское, наивное выражение лица. Сходство с давно умершей актрисой было поразительным!

Она не проявляла любопытства к окружающим как это принято у старушек — была замкнута на себе и своей собачке. С ней была маленькая, декоративная собачка, которых женщины носят в сумочках как дополнительный аксессуар. Они ели одно пирожное на двоих, по очереди — одну ложечку трясущимися руками женщина подносила к своему рту, следующую собачке. Когда позднее я рассказала об этом Немцу, он спросил, удивившись:

— И не противно ей, было, есть с одной ложки с собакой?

— Возможно, этой женщине, когда-то доводилось целовать мужчин, которые были гораздо противнее любой собаки, с тех пор она не так брезглива как некоторые…

Немец рассмеялся, решив, что я как обычно пошутила.

А я глаз не могла отвести от той женщины — она произвела на меня такое же сильное впечатление как разрушенная церковь в Берлине возле вокзала… Красота, разрушенная временем и людьми, но не уничтоженная полностью…

Я сплю, и мне снится, что я плачу…

4.

Звонит телефон. Только через какое-то время я понимаю, что звонит он не во сне, а наяву. Снимаю трубку:

— Аллё…

— Здравствуй, доченька! Спишь ещё? Уже три часа.

— Чего тебе?

— Ну, почему ты всегда так грубишь?

— Потому что ты меня разбудила!

— А что тебе снилось?

— Что я плачу.

— Плачешь? Это хорошо — это к радости, — заверяет меня мать и начинает рассказывать мне о какой-то своей подруге, которую бросил муж. Известия о том, что кого-то бросили или кто-то разводится, приводят мою трижды разведённую мать в восторг, а известия о том, что кто-то выходит замуж, в депрессию. В таких случаях, она всегда звонит мне.

Закончив рассказывать о личной жизни своей подруги, мать интересуется как у меня дела.

— Нормально. Немец недавно звонил, пообещал денег прислать.

— Какой молодец! Юль, может, выйдешь за него всё-таки?

— Мать, не начинай.

— Ох, мне прям жалко его! Сколько уж лет он тебя добивается… А то, что ты его не любишь, так Юль, поверь мне, выйдешь замуж за другого по любви, а он тебе через несколько лет так надоест, что никакой разницы не будет — что по любви, что по расчёту. И ты ему надоешь, изменять начнёт, потом влюбится в какую-нибудь вертихвостку молоденькую, оставит тебя одну с ребёнком — вот и вся любовь. Вот я, три раза по любви выходила, а что толку? На старости лет осталась одна, без денег и с тремя детьми, хорошо ты в Японию начала ездить — помогать, а то хоть в петлю!

— Мам, сколько можно об одном и том же говорить?

— Ох, ну как знаешь… А сколько он пообещал прислать?

— Одну тысячу на билет — думает, я получила визу и собираюсь к нему в гости приехать.

— Юль, а ты мне деньжат немножко не подбросишь?

— Так, мы, кажется, с тобой уже это обсуждали!

— Ну, ладно, ладно… — соглашается мать торопливо.