Читать книгу "В духе времени - Марина Серова"

— Вот и отлично. Теперь можно и с очкариком перекинуться. Гена, давай его сюда!

Муса так гаркнул, что Голокопытенко, в напряжении ловивший каждое слово, выронил-таки телефон. Он сам не понял, как это случилось, потому что еще секунду назад злополучный аппаратик был крепко сжат в его пальцах, а тут вдруг предательски выскользнул… Но это было еще не все. Аппарат не просто упал — он упал не на пол, а в жестяную миску, стоявшую на полу, по всей видимости — кормушку кота.

Грохот получился внушительный. Конечно, при нормальной акустике в доме никто бы ничего и не услышал. Но точно так же, как Голокопытенко мог слышать каждое слово, произносившееся на втором этаже, так и те, что находились наверху, могли уловить любой шум, идущий с этажа первого.

Голокопытенко схватился за голову, а потом быстро наклонился, поднял из миски телефон и, убедившись, что тот не разбился, попятился к выходу. Наверху вскинулись голоса:

— Че там за кипеж?

— Да это кот, наверное, буянит. Сволочь. Он иногда беситься начинает. В прошлый раз свалил этажерку и вышиб стекло. Здоровенный, скотина, килограммов шесть весит.

— Кот? Да вот он лежит!

— Значит, он не…

В этот момент пятящийся Голокопытенко наткнулся на порожек и, не устояв на ногах, рухнул на пол. Трубка сотового выскользнула из руки лейтенанта и закатилась под стол на другой стороне комнаты. Сверху обрушилось:

— Ну-ка быстро посмотри, что там такое!

— Ничего себе кот! Там кто-то шерудит! Сейчас мы этому коту хвост-то пооборвем!!

Загремели шаги — кто-то сбегал с лестницы. Прокляв все на свете, а свою неосторожность и неуклюжесть в особенности, Голокопытенко, уже не стесняясь, опрометью бросился прочь с веранды. Он выбежал на двор, и тут загремели выстрелы. Жгучая боль в плече дала понять, что его зацепили. Лейтенант выбежал из полосы света, образуемой зажженными фарами «Мицубиси», и, тяжело дыша, нырнул за «КамАЗ».

— Где он?

— Куда-то туда побежал… Толян, пройдись-ка по периметру!

— Понял! Он воо-он туда рванул! Сейчас нащупаем…

Голокопытенко тяжело сел на землю и, корчась, попытался дотянуться до места, откуда толчками, пульсируя, растекалась по телу боль. Намокала рубаха и куртка. Он попытался доковылять до забора, но с ужасом сообразил, что, наверное, если и сможет залезть на него — а слабость накатывала! — то станет очень хорошей мишенью для преследователей, четко проецируясь на фоне рассеянного лунного света.

Голоса приближались:

— Вот тут кровь, смотри-ка! Кажись, он соскочил! Быстро бежал, гнида…

— Ты не каркай, а ищи лучше. Сдается мне, что не к добру этот тип тут нашумел.

— Да уж конечно…

Ночная тьма, на которую накинули легкую сеточку света и в которой растворили изрядную толику промозглой сырости, была пронизана голосами. Они тянулись к лейтенанту, как щупальца. Он почти воочию видел эти щупальца, они набрякли тяжелым, багрово-красным, сочились сукровицей… Голокопытенко понял, что еще немного, и он вырубится. И тогда конец.

Он встал и, шатаясь, нащупал руками холодный металл. Леденящее это прикосновение несколько вернуло его к жизни. Лейтенант потянулся всем телом, перевалился и ухнул куда-то в темноту. Он упал лицом во что-то теплое и мягкое и пополз по нему. А потом, очутившись в совершенной темноте, вдруг понял, что не слышит никаких голосов. Их словно отрезало ножом. Он поднял голову, и слепящая чернота пролилась в глаза.

Голокопытенко потерял сознание.

…Он очнулся от толчков и зудящей, раздражающей слабости во всем теле. Открыв глаза, увидел, что лежит на куче клочковатой ваты. Ваты было много, с одного краю она была прикрыта рваным брезентом, с другого лежал он, Голокопытенко.

Лейтенант покрутил головой и понял, что накануне, уже теряя сознание, он заполз в тот самый «КамАЗ», который стоял во дворе. Ему повезло и в том, что он упал в кучу ваты, вероятно, наряду с валявшимися на земле фольгой, фанерой и бумагой входившей в упаковку того самого оборудования, о котором говорил Мусагиров и его собеседник. Вата залепила рану и остановила кровотечение.

А сейчас Голокопытенко куда-то ехал. Точнее, его куда-то везли. Куда — он и сам не знал.

Он попытался подняться на ноги, но то ли качнуло грузовик, то ли не выдержали нагрузки ноги, снова упал, на сей раз на пол. Ваты на месте падения не оказалось, так что приземление оказалось довольно чувствительным. Но именно оно встряхнуло Голокопытенко и окончательно привело его в чувство. Лейтенант осторожно приблизился к закрытым дверцам прицепа и приложился к щели, сквозь которую сочился серый свет. Он увидел мелькающую дорогу и указатели. Один из указателей привлек его внимание. На нем было нарисовано три стрелки, и одна из надписей гласила: «Тарасов — 1200».

Лейтенант Голокопытенко очнулся более чем в тысяче километров от родного города.

Глава 10

— Вот, собственно, мы и в Москве, Федор Николаевич, — сказала я. — Да еще сегодня как раз вторник. Может, заправимся? А то у нас бензин кончается.

— Позже, — пробормотал он. — Не надо. Сначала надо… В общем, потом.

— Как угодно. Тем более что у меня все равно рублей нет, вы же изволите платить мне в валюте. А у вас с рублевой наличкой как?

— Плохо. У меня вообще все плохо!..

— Спокойно, Федор Николаевич. Держите себя в руках, самоконтроль вам сегодня ох как может пригодиться. Ну что, наведаемся в кафе «Стрела» или как?

— Все у вас уж больно просто, Женя, — сказал директор поспешно. — И так мы сдернули из Пензы после первого же дня выступлений. А цирку там, в Пензе, между прочим, еще два дня выступать.

— Так ведь мы сдернули не вместе со всем цирком, а сольно, так сказать, — заявила я. — А хорошо, что мы воспользовались автотранспортом министра культуры Пензенской губернии. С такими номерами хоть досматривают не слишком досконально. А то, знаете ли, могли быть проблемы.

Директор цирка содрогнулся:

— Прошу вас, не надо, а то еще напророчите… Не дай бог, не дай бог! Подсудное дело, жуть!

— Ага, особенно если учесть, что судьи тоже разные бывают, — заметила я. — Бывают конституционные, так сказать, государственные, а бывают ведь и неформальные. К примеру, люди, которые контролируют наркобизнес. Сам факт того, что в нашей машине сейчас находится капсула стоимостью в двести тысяч долларов или больше, достаточен для того, чтобы нас в порошок стерли.

— Зачем вам все это надо, Женя? — устало выговорил Нуньес-Гарсиа. — Так рисковать, так… Зачем? Не проще ли было выкинуть груз, избавиться от него?

— Вообще-то я нанималась обеспечивать вашу безопасность. А если выкинуть груз, то может так случиться, что безопасность вашу, Федор Николаевич, не смогу обеспечить даже я. Неизвестно, какие акулы бизнеса ждут ваш товар там, в «Стреле».