Читать книгу "В духе времени - Марина Серова"

Приткнувшись кабиной к этому кирпичному холму, стоял «КамАЗ». Створка прицепа была приоткрыта. Около «КамАЗа» валялось невероятное количество какого-то хлама: бумаг, фольги, распущенной на полосы, деревяшек, больших и малых, а венчал все это великолепие внушительных размеров ящик, состряпанный из сосновых брусков и нескольких древесно-волокнистых плит. На гладкой поверхности одной из плит стояло грязное расплывчатое клеймо, похожее на прихотливое и непомерно разросшееся родимое пятно.

«Мицубиси» стоял тут же, в пяти метрах. Водитель, кажется, не очень ценил свое авто, потому что, выруливая, зацепил крылом фонарный столб. Да так и бросил машину — вплотную к столбу. К тому же не потрудился выключить фары. Быть может, потому, что фары были практически единственным источником света в этом большом захламленном дворе. Да еще светились окна на первом и втором этажах.

— Та-ак, — пробормотал Голокопытенко. — Свиньи, кажется, редкостные. Попробуем…

Что лейтенант будет пробовать, он пока что и сам не знал, но тут его взгляд упал на длинную веранду, единственную часть строения, идущую перпендикулярно главному корпусу. Сквозь волнистое стекло веранды мутнели контуры распахнутой внутренней двери, ведущей внутрь дома. Голокопытенко присел на корточки возле колеса «КамАЗа» и несколько раз в раздумье потыкал кулаком в покрышку. Соваться внутрь дома было неизмеримо опасно, но, увидев раз, лейтенант был заворожен видом этой открытой двери. Несмотря на некоторую прекраснодушность, которая, впрочем, быстро сбивается временем, он обладал неплохим чутьем. Что-то подсказывало ему, что он имеет дело с не совсем заурядными преступниками и с совсем уж незаурядным преступлением.

Вдруг из дома, прорвавшись сквозь шелест дождя и спазматическое завывание ветра, донесся дикий вопль. Голокопытенко вздрогнул и нащупал пистолет, который уже использовал сегодня. Неужели пытают того, похищенного? Что же тогда он тут лежит? Нужно бы вызвать подмогу! Только как?

Голокопытенко решился. Встал и, преодолев пространство двора, достиг веранды. Она не была заперта, как и следовало предполагать. Голокопытенко вынул пистолет. Он медлил.

В этот момент ему показалось, что все затихло. Даже дождь, словно мошкара, вьющаяся над волжскими заводями, будто бы замер размытым серым туманом в стынущем вечернем воздухе. Даже беспокойный бродяга ветер, запутавшийся в верхушках деревьев, в печных трубах и кривых разлапистых кустах по обе стороны забора, застыл и не пытался вырваться. Лейтенант судорожно сглотнул. Отовсюду вырастала ночь. Ее еще не было, но она угадывалась везде, как тревожащие предчувствия, как упорно ускользающий сон. Внезапно Голокопытенко стало страшно. Он обернулся и бросил взгляд на пространство двора, разрезанное светом невыключенных фар «Мицубиси», на молчаливую громаду грузовика, на белую груду кирпичей. Бледные, заторможенные тени, казалось, таились за каждой преградой, за столбами, за оградой или же там, на серой ленте дороги. Лишь время от времени замершая предночная мгла издавала сдавленное бормотание, легкий вздох или быстрый тихий всплеск доносились со стороны реки.

Бесшумно войдя на веранду, Голокопытенко заглянул за приоткрытую дверь в глубине веранды и замер. Там, на столике невдалеке от двери, он увидел то, что требовалось ему сейчас больше всего, — брошенный кем-то мобильный телефон.

«Срочно позвонить… — настойчиво билась в мозгу мысль. — Если он работает, если не разряжен, позвонить… Всего один звонок!»

Из глубины дома донесся еще один вопль. Голокопытенко вздрогнул и на цыпочках направился к заветной цели.

* * *

Ему повезло — телефон работал. Он взял его в руку и уже хотел было скрыться тем же путем, которым пришел сюда, но тут его внимание привлекла фраза, сказанная кем-то из хозяев дачи:

— Ну что, надо нашего академика потыкать в работу. А то на него уже столько бабок угрохано, а он только глазками ворочает да охает.

Акустика в доме была своеобразная. Видно, межэтажное перекрытие и пол второго этажа были выполнены из звукопроницаемых материалов, потому что лейтенант Голокопытенко, находясь на первом этаже, прекрасно слышал каждое слово, которое произносилось на этаже втором.

— Мандарин сказал, что если он будет упираться, то отрезать ему уши. Сначала одно, потом другое. Ушами все равно не думают. И наоборот, может, у него ума прибавится, если он их лишится.

— Ну ты скажешь, Муса!

— Это не я так сказал, а Мандарин.

— Кстати, Муса, а что это сегодня за козел нас чуть не попалил? Кто-то нас сдал, что ли?

— Да ладно тебе! Это мент из Волжского РОВД. Я его узнал. — Услышав такое, Голокопытенко вздрогнул и едва не выронил телефон. — Это он меня у дрессировщика чуть не заластал. Хорошо еще, что подвезло.

— Все равно ты зря светишься! Ты в розыске, а сегодня в Покровск поперся. А ведь на хате могла быть засада.

— Так на моей хате, в тайнике, документы лежали. Ксива там, на оборудование, еще накладные… мутные, конечно. В общем, надо было забрать. Все равно ведь не я ходил, а Котов. А он у нас артист, его не запалят.

— Но ведь выследил же нас твой мент! Кстати, откуда ты знаешь, что этот тип мент?

— Так он сам кричал, что, мол, милиция.

— А, ну да. Только я думал, что ты того мусорка еще тогда срисовал. Ты по нему, что ли, пробивал сведения?

— А ты бы, Андрон, не стал пробивать сведения по лихачу, который чуть было не запоганил всю работу? К тому же еще та телка подвернулась… Я бы его точно снял выстрелом, а как она среагировать умудрилась, ума не приложу.

— С какого перепугу она вообще там нарисовалась-то, а, Муса? Твое какое мнение?

— Пока непонятно. Трется с этим мусором, может. Хотя не похоже, — сказал Мусагиров. — Не того полета она. Этому ментяре таких девчонок не потянуть, зарплата не позволяет. — Голокопытенко злобно сжал кулаки, едва не раздавив при этом вожделенный телефон. — Ее бы к нам подогнать. Мы бы ее повеселили.

— Успеешь еще. Шлюх тебе мало, что ли?

— Их всегда мало. А хочется постоянную женщину. Да только… Постоянная баба — она как квартира; съемная требует денег, своя — на раз вроде денег не надо, зато долгосрочное пользование столько бабок сжирает, что подумаешь, не лучше ли съемными пользоваться. И квартирами, и женщинами.

— Да ты философ, Муса.

— Человек, который близко ходит к смерти, всегда философ.

— Да уж… — Голос собеседника Мусагирова заметно дрогнул. — Ну что, ведем сюда нашего умника?

— Надо бы.

— Пусть посмотрит оборудование. Ведь только сегодня привезли, надо взглянуть, не побилось ли что в пути. А то как бы не пришлось фуру в Москву гнать, за добавкой, так сказать.

— Да ничего страшного. Сгоняют. Денег-то дают немерено, лишь бы отладить дело. Все-таки на кону не хило навалено. Ты, Андрон, учти. И чтобы без фокусов.

— Да что ты, Муса, разве ж я не понимаю?